Милосердов Владимир Васильевич, российский и белорусский ученый экономист. Академик РАН ч2
Коллизии, связанные с интенсификацией, продолжались. В Белгороде проходило совещание по бригадному подряду, в котором участвовали секретари ЦК и обкомов партии по сельскому хозяйству. Вечером, после первого дня работы, состоялся прием. Кто-то предложил на следующий день поговорить о текущих делах. Горбачев согласился. Около полуночи все стали расходиться. Михаил Сергеевич приглашает управляющего делами ЦК КПСС Н.Кручину и меня к себе в номер. Начинаем писать выступление. Поскольку все были уставшие, к тому же слегка выпившие, дело продвигалось крайне медленно.
Когда М.С. отошел на минутку, я говорю Кручине: «Не понимаю, что случилось. Обычно он доверяет мне подготовку куда более серьезных выступлений, а тут разговор то так себе». Предлагаю разойтись, а к утру я подготовлю материал. Кручина спрашивает, какие вопросы хочу изложить. Я называю. Он соглашается и когда вернулся Горбачев, предлагает разойтись и положиться на меня, называет какие вопросы будут освещены. Тот, обращаясь ко мне, говорит: «Володя, тебя жена не ревнует к интенсификации»? Кручина меня поддерживает, говорит, что вопросы как раз очень злободневные. Сколько же мы будем топтаться на 2000 кг молока от коровы в год.
Словом, за оставшуюся часть ночи выступление было написано. Утром я зашел к нему, он прочитал материал, подчеркнул какие-то абзацы и выступил на совещании. Подобных ситуаций было не мало, что говорит об отсутствии у него твердых убеждений, собственного мнения. Его легко можно было переубедить. Мне приходилось вновь и вновь доказывать, казалось бы, уже доказанные вещи. Я несколько раз заводил разговор о необходимости постепенно освобождаться от части функций центра и более заинтересовано решать хозяйственные вопросы на местах. Но эта проблема им просто не воспринималась.
Особенно ощущалась неразумность вмешательства центра в формирование продовольственного фонда страны. Из общего объема закупаемой продукции в общесоюзный фонд направлялось лишь 15-20%. Остальная часть, хотя и потреблялась на месте, также закупалась централизованно. Это приводило к тому, что каждая тонна закупленного зерна проходила по дорогам страны около 1200 км. По инициативе Горбачева было испробовано множество вариантов управления аграрной сферой экономики, в надежде на то, что какой-нибудь из них окажется спасительным, обеспечит рост производства и его эффективность. Майский (1982 г) Пленум ЦК КПСС принимает постановление об изменении организационной структуры управления, внедрении экономических методов руководства агропромышленным комплексом, совершенствовании хозяйственного механизма. В 1983 году упраздняют тресты, потом другие звенья управления. Вместо них создаются агропромышленные объединения: на районном уровне – РАПО, на областном – ОблАПО. Но в условиях существования союзных министерств и ведомств с разнонаправленными интересами нельзя было надеяться на положительные результаты их работы.
На другой день после избрания Горбачева Генсеком позвонил мне Байбаков с предложением вернуться в Госплан. Я ему сказал, что не хочу идти к Горбачеву и попросил, чтобы он сам обратился с этой просьбой к Горбачеву. Вскоре меня пригласил новый секретарь ЦК по сельскому хозяйству – Лигачев Е.К. У него я застал Карлова. Лигачев спросил, беседовал ли со мной Горбачев. Я ответил, что Горбачев меня не приглашал, но мне звонил Байбаков и просил вернуться в Госплан. Это меня вполне устраивает. На что Лигачев ответил: «Мы за счет ЦК не собираемся укреплять Госплан высококвалифицированными кадрами». Мне предложили временно поработать консультантом отдела сельского хозяйства. После напряженнейшей работы в качестве помощника секретаря ЦК я оказался в тихой заводи, где изредко приходилось кому-то что-то писать. Неоднократные попытки вырваться из отдела не давали результата. Писать статьи не поощрялось. Чтобы скрасить безделье, я начал писать книгу: «Аграрная политика и проблемы развития АПК», с надеждой, что после перехода на другую работу издать ее. И действительно книга в 20 п.л. была опубликована в издательстве «Колос» в 1990 г.
В 80-е годы методы руководства и механизм межрегиональных отношений перестали соответствовать производительным силам. В экономическом механизме хозяйствования имелось много противоречий, сдерживающих эффективное развитие экономики страны. Многие функции управления были необоснованно стянуты в центр. На него возлагалось формирование пропорций развития экономики каждого региона, обеспечение капитальными вложениями и материальными ресурсами, средствами по содержанию аппарата управления, науки, учебных заведений, снабжение населения продовольствием, товарами и услугами.
Одна из серьезнейших проблем, сдерживающих экономический рост – чрезмерная централизация управления. Несмотря на то, что местные органы лучше знают, как использовать производственный потенциал, как распорядиться ресурсами, где имеются резервы, окна роста, центр брал на себя многие вопросы управления. Расширение самостоятельности, предоставление большей свободы позволило бы постепенно освобождаться от части функций центра и более заинтересовано решать хозяйственные вопросы на местах. Но этого не происходило.
Руководители хозяйств, районов, областей невольно оказывались в положении иждивенцев у государства, мало беспокоились о наращивании производства продовольствия, о сохранности закупаемой государством продукции, о комплексной переработке сырья, не предпринимали мер по своевременному строительству объектов переработки продукции. Наоборот, они скрывали свои резервы и возможности. И в то же время старались выпросить у государства побольше фондов: техники, удобрений, комбикормов, семян и т. д. При такой практике благополучие того или иного региона во многом зависело не от объемов производимой им продукции, а от поставок ее из госресурсов. Все это усиливало равнодушие руководителей местных органов, предприятий к делам эффективного использования ресурсов, наращиванию производства.
Для того, чтобы заинтересовать министерства и ведомства в работе на конечный результат, на эффективность оказываемых ими услуг сельскому хозяйству, нужно было изменить критерии оценки их работы, предоставить селянам права приемки выполняемых для них работ другими отраслями и сферами АПК. У многих политиков, ученых появилась надежда, что новый Генсек - это надолго и уж он-то займется решением наиважнейших проблем, накопившихся не только в сельском хозяйстве, но и в других отраслях народного хозяйства, сдерживающих эффективное развитие экономики страны.
Необходимость проведения экономических реформ была очевидна, породившие ее вопросы широко обсуждались в средствах массовой информации, на научных конференциях, в правительственных кабинетах. Однако вместо серьезной работы по устранению накопившихся за время правления старых и больных генсеков, Горбачев выбрал популистский путь решения проблем. Перестройка по-горбачевски разрушала устоявшиеся связи, отраслевые пропорции, кадры перетасовывались, темпы экономического роста снижались, положение с продовольственным обеспечением населения ухудшалось. Высокие посты занимались дружками Горбачева из Северного Кавказа (Мураховский, Разумовский, Володин и др.), как и сегодня из Петербурга.
В поисках решений была поставлена задача в короткий срок существенно увеличить производство продовольствия, повысить душевое потребление. Но проблема решалось не за счет лучшей работы отечественного агропрома, а путем наращивания импорта. Импорт зерна возрос с 27,8 млн. т в 1980 г. до 44,2 млн. т в 1985 г. Для импорта таких объемов зерна страна не располагала соответствующей инфраструктурой. Корабли с прибывающим зерном месяцами простаивали в портах, за что приходилось платить огромные штрафы. Железная дорога не справлялась с перевозкой таких объемов грузов, зерно портилось и значительная часть его не могла быть использована не только на продовольствие, но и на корм скоту. Это зерно перегоняли на спирт. К тому же огромнее объемы импорта зерна взвинтили мировые цены.
Госплан, Госкомцен, Минфин, ученые не раз ставили перед руководством страны проблему упорядочения ценообразования на продукты питания, в частности, было много предложений по повышению розничных цен до уровня общественно-необходимых затрат и нормальной прибыли сельскохозяйственных и других предприятий АПК. В 1985 году Госплан, Госкомцен, Минфин, ученые вновь поставили этот вопрос перед руководством страны. Предложение было одобрено Политбюро ЦК КПСС.
Предполагалось, что Горбачев, возвращаясь из отпуска в августе 1985 года, остановится в Краснодаре и там озвучит концепцию повышения розничных цен на продукты питания. Группа работников сельхозотдела ЦК с моим участием, готовили доклад, в котором назывались причины повышения цен и формы компенсации населению суммы удорожания продуктов питания. На разных этапах его подготовки он доставлялся Горбачеву. Предполагалось, что сразу же после выступления доклад будет опубликован в «Правде». Но статья появилась где-то через неделю, причем о повышении цен в ней не было сказано ни слова.
Там более двух десятков раз упоминалось слово «перестройка». А дело было в том, что помощник Горбачева А.Лущиков привез в Крым несколько писем трудящихся с критикой намечаемого повышения розничных цен. Этого было достаточно, чтобы застопорить решение чрезвычайной важности проблемы. Экономическая целесообразность, коллективное решение Политбюро оказались ничего не значившими при решении чрезвычайно важной проблемы. В этом был весь популист Горбачев. Наспех был подготовлен новый доклад, в котором был набор слов о перестройке.
По поводу перестройки ходило много анекдотов. Вроде того: Хрущев встречает на том свете Брежнева и говорит ему: «Ты что там понастроил?» Тот отвечает: «Да вроде ничего особенного». «А что же тогда они перестраивают?». Или еще такой. Летит ворона и кричит лисе. Ты мол слышала о перестройке. Та отвечает, нет не слышала. А что мол это такое? Ворона говорит, что сама толком не знает, но говорят, надо делать все по другому. На всякий случай я тренируюсь летать задом. Сказала и полетела. Лиса подумала и тоже побежала задом. Бежала, бежала пока не уперлась в куст, где сидел волк. Волк схватил лису, выполнил мужские обязанности и отпустил ее. Лиса идет еле передвигая ноги. Ворона ей кричит. Ну как тебе лиса перестройка? Эх лиса, лиса, еще считаешся умной, а не понимаешь того, что перестройка это для тех, кто наверху, а тех кто внизу, как насиловали, так и будут насиловать.
Перестройка была стихийной, неосознанной. Горбачев и его команда не имели четко продуманной программы совершенствования экономических отношений. Министры не знали, что от них хочет архитектор перестройки. В ее основе оставался пресловутый «вал». Смежники крестьян (мелиораторы, строители , агрохимики , Сельхозтехника) «общипывали» колхозы и совхозы, как могли. Никто из них не был заинтересован в том, чтобы от вложенных ими средств хозяйства получали больше дохода. Эти ведомства, создаваемые для того, чтобы совместно с сельскохозяйственными предприятиями увеличивать и удешевлять производство продуктов питания, повышать их качество, оторвались от хозяйств, замкнулись в ведомственных рамках.
Чтобы заинтересовать министерства и ведомства в эффективности оказываемых ими услуг сельскому хозяйству, нужно было менять критерии оценки работы, предоставлять сельскохозяйственным предприятиям право приемки выполняемых для них работ. Но Горбачев и его окружение об этом не думали. Правда, в 1988 г. было принято весьма важное решение – о переходе регионов на самофинансирование и самоуправление. Предполагалось, что каждое предприятие, чтобы успешно решать производственные и социальные задачи, должно вести свои расходы по доходам. Для этого намечалось расширять их хозяйственную самостоятельность, укреплять региональный хозрасчет, повышать экономическую ответственность руководителей и специалистов разных уровней. Однако огромные потенциальные возможности, заложенные в совершенствовании межрегиональных экономических отношений, не были изучены, отсутствовали необходимые законодательные акты, что в конечном счете привело к большим негативным последствиям. Центр предлагал самим обеспечивать себя всеми продуктами питания.
Хорошая идея не была доведена до ума. Перекосы во взаимоотношениях Центра и мест усиливались и привели к тому, что каждый регион стал экономически замыкаться в своих административных границах. В этих условиях регионы, специализирующиеся, например, на технических культурах, которые полностью поступали в союзный фонд, не хотели заниматься выращиванием хлопка, сахарной свеклы, подсолнечника так как они не влияли на уровень душевого потребления, а потому свертывали возделывание этих культур. В результате нарушалась природная специализация. Прибалтийские республики резко сократили поставки продуктов животноводства в союзный фонд. Среднеазиатские регионы, не надеясь на получение мяса и молока из общесоюзного фонда, стали расширять производство кормов и наращивать поголовье скота. Многие регионы уменьшили продажу зерна государству.
В 1989 г. при валовом сборе 211 млн. т, его было закуплено лишь 58 млн. т, тогда как в предыдущие годы при меньшем валовом сборе закупали 73 – 77 млн. т. Самоизоляция регионов вела к разрушению интеграционных связей, организационному развалу единого рынка продовольствия, да и всего народнохозяйственного комплекса. Нарушение экономических связей между регионами было чревато не только углублением экономического, но и политического кризиса. Заговорили о том, что межрегиональный товарооборот неэквивалентен, республики начали предъявлять друг другу претензии. Лидеры некоторых регионов заявляли, что не хотят быть «младшим братом», стал муссироваться вопрос о том, кто кого кормит, одевает, обогревает. Упреки, как правило, адресовались Москве, России. В экономических просчетах обвиняли русский народ. Хотя именно Россия больше всех страдала от перекосов в межрегиональных экономических отношениях.
При достаточно высоком уровне душевого потребления Литва поставляла в союзный фонд 34-37 процентов производимого ею молока и мяса. При этом в течение десятилетий республика на гектар сельхозугодий получала минеральных удобрений и капитальных вложений в 3,4-3,8 раза больше, чем в среднем по СССР. Россия поставляла в союзные республики: нефть по 28 руб. за тонну, газ – по 22 руб. за 1000 куб. м. Значительно ниже мировых цен платили республики за российский металл, лес, другие ресурсы. По данным Госкомстата СССР за 1988 год ввоз в РСФСР в ценах мирового рынка составлял 101,9 млрд. инвалютных рублей, вывоз – 132,7. Соответственно, в Литве – 7,8 и 4,1 млрд. Латвии – 5,0 и 3, 7; Эстонии – 3,2 – 1,9 млрд. рублей. Обострились проблемы с размещением заводов по производству минеральных удобрений и гербицидов, строительством атомных станций, других экологически грязных производств. Недовольство регионов друг к другу усиливалось. Национальности заговорили о том, что вместе – тесно. Союз затрещал. Горбачев искал поддержки за рубежом.
Источник http://vladimir.miloserdov.name/index.php