Теория бронетанковых заблуждений: середина Великой Отечественной

История советской бронетанковой техники военного периода является источником различных заблуждений. Появлялись они по-разному. Часть мифов и заблуждений возникла из-за недостатка информации по теме, иногда причиной становились личные измышления исследователей, имеющие мало общего с реальностью. Самое неприятное, что авторы некоторых мифов и сегодня остаются авторитетами для многих любителей истории советской бронетехники. К сожалению, подобного «творчества» набралось очень много, и его продолжают цитировать. Первоначально автор планировал написать два материала, посвящённых заблуждениям периода Великой Отечественной войны. Однако несуразностей за 1942-1943 годы набралось слишком много, и вторая статья, посвящённая этому периоду, не будет последней в цикле.

Другой Т-70

Вторым после Т-34/Т-34-85 по массовости танком Красной армии, выпущенным в годы Великой Отечественной войны, стал Т-70. Сама история его создания содержит массу неточностей и откровенных выдумок — например, о том, что Т-70 (ГАЗ-70) конкурировал с лёгким танком Т-45 разработки КБ завода №37. Подобные теории звучат, по меньшей мере, комично, поскольку Т-45, о котором идёт речь, датирован маем-июнем 1942 года, а Т-70 принят на вооружение Красной армии 6 марта 1942 года. На портале Warspot теме Т-70 и его наследника лёгкого танка Т-80 посвящён цикл статей, но поскольку периодически приходится сталкиваться с тем, что собеседники их попросту не читали, следует кратко пройтись по основным тезисам.

Для начала, откровенной ложью является информация о том, что на испытаниях ГАЗ-70 показал себя хуже, чем Т-60. Всё как раз наоборот. Т-70 мог пройти там, где Т-60 застревал, а на других заснеженных участках средняя скорость опытного танка была вдвое выше, чем у предшественника. Ни о какой поломке коробки передач не было и речи, да и в целом результаты ходовых испытаний признали успешными. Откровенной ложью является и недостаточная броневая защита. У опытной машины лоб корпуса уже был толщиной 35-45 мм, как и у серийного танка. Фактически она являлась равноценной броневой защите лба Т-50.

Не меньшей ложью являются претензии к работе командира танка, которые якобы привели к началу работ по двухместной башне. Отчёт по испытаниям опытного образца Т-70, который лежит в фонде НКТП Российского государственного архива экономики, говорит о совсем обратном. Никаких претензий к боевому отделению у комиссии не возникло, более того, прямо указывается, что «рабочие места расположены удобно». Вполне удовлетворительной была и обзорность, существенным плюсом являлось наличие перископического смотрового прибора, который имел круговой обзор. Интересно, что автор этих мифов брал указанное дело в 1996 году, о чём есть роспись в листе использования. Случилось это за несколько лет до первой публикации по данной теме. Зачем надо было писать откровенную ложь, мы уже никогда не узнаем.

Хватает мифов и о серийном выпуске Т-70. Литая башня, которая изначально планировалась для Т-70, отнюдь не была опытной. Литая башня являлась вполне серийным изделием — с ней построили несколько десятков танков, причём один из них погиб в 1944 году в Прибалтике. Причины прекращения выпуска этой башни были чисто производственными, к тому же сварную башню задавали с самого начала выпуска. Неправдой является и информация, что танк с двухместной башней, который, кстати, стали разрабатывать в июле 1942 года, появился раньше танка с усиленной ходовой частью — всё как раз наоборот. При постройке опытного образца за основу был взят Т-70 с серийным номером 208207, изготовленный в августе 1942 года. Это был один из танков, проходивших испытания по программе усиления ходовой части и бортов. В связи с этим толщина бортов у него составляла не 15, а 25 мм. А вот та самая программа усиления ходовой части началась раньше.

Таким образом, утверждение о том, что запущенное в октябре 1942 года производство Т-70 с усиленной ходовой частью является половиной модернизации, не соответствует действительности. Кстати, автор данных мифов является одним из тех, кто ввёл в широкий оборот индекс Т-70М — на самом деле такого индекса не было. Во всех документах машина с усиленной ходовой частью проходит как Т-70Б. Что же касается «Т-70 с двухместной башней», то он был готов в конце сентября 1942 года, а его испытания закончились 2 октября. В отчёте эта машина обозначалась как Т-80. Никто и не собрался запускать её в серию в исходном виде, эволюция Т-80 продолжалась в конце 1942-начале 1943 года.

Это далеко не полный список различных нестыковок и откровенных подтасовок фактов, связанных с Т-70. Их создатель был плодовитым автором, а поскольку он же являлся и одним из первых людей, постоянно работавших в архивах (например, РГАЭ), другие авторы часто верили ему на слово. Так что «былины о Т-70 и его друзьях» разошлись по множеству публикаций.

«Не там ищут»

Одной из тем, которые часто приводят к жарким дискуссиям, является использование зарубежной бронетанковой техники в Красной армии. Эта тема довольно обширна и многогранна, поэтому мифов там более чем достаточно, начиная с того, что на самом деле английские поставки ленд-лизом не являлись, а оплачивались советской стороной (в том числе золотом). Знаменитая история с подъёмом золота, затонувшего вместе с крейсером «Эдинбург», как раз касается оплаты британских поставок, не имевших к ленд-лизу никакого отношения.

Отдельно стоит поговорить о том, когда и где этот самый ленд-лиз, а точнее, иностранные поставки вообще, оказались наиболее важными для Красной армии. Часто утверждается, что наиболее важным периодом стал конец 1941 — начало 1942 годов. Данная информация передаётся практически в каждой публикации, посвящённой ленд-лизу, при этом документально обычно не проверяется, и совершенно зря. Дело в том, что фактически сколько-либо массовое использование полученных от союзников танков (поначалу в основном английских) началось во второй половине декабря 1941 года, то есть не при обороне Москвы, а уже на этапе контрнаступления. Фактическое же боевое применение в существенных объёмах началось ещё позже — с января 1942 года. Тогда же, в январе 1942 года, прибыла по-настоящему крупная партия зарубежных танков. За первый квартал 1942 года прибыло более чем вдвое больше танков, чем за весь 1941 год. Разумеется, и интенсивность их применения существенно выросла.

Собственно говоря, тут есть ещё один тонкий момент — между количеством прибывших танков и их наличием на фронте существует большая разница. Например, за январь-апрель 1942 года прибыло 130 М3ср и 95 М3л, а на практике их боевое применение началось только в мае 1942 года. При этом 114-я танковая бригада (первая, оснащённая американскими танками) сыграла важную роль в боях — например, именно они смогли на время прорвать «мешок» в районе Чепеля на Харьковщине, благодаря чему удалось деблокировать несколько частей 6-й и 57-й армий, оказавшихся в окружении. Весьма важную роль английские и американские танки сыграли и в боях лета 1942 года.

Самое же главное, что совсем не там обычно ищут то самое место, где присутствие английских и американских танков сыграло если не ключевую, то очень важную роль — это отнюдь не Подмосковье, а Северный Кавказ. Так сложилось, что летом 1942 года пришлось перенаправить поставки танков с северного пути на юг — через Иран. Первоначально это была, можно сказать, техническая накладка, к которой советская сторона была почти не готова, пришлось срочно организовывать отдел приёмки в Иране и Баку. Как выяснилось позже, этот форс-мажор оказался весьма полезным. Дело в том, что в августе 1942 года части, воевавшие на Северном Кавказе, имели, по большей части, устаревшую бронетехнику. Самым массовым танком был Т-60, имелось больше количество Т-26. Кроме того, боевое применение танков Северо-Кавказского фронта поначалу трудно назвать удачным. И вот в этот самый момент на Северный Кавказ хлынул поток зарубежной техники. Прежде всего, речь идёт о М3л, Valentine VII и М3Ср. Уже к десятым числам сентября зарубежные танки пошли в бой, причём действовали они вполне удачно.

К декабрю 1942 года самым массовым танком на Северном Кавказе был М3л, на втором месте канадский Valentine VII. В дальнейшем ленд-лиз составлял основу бронетанковых сил на Северном Кавказе, причём до самого конца войны. Учитывая, что Баку являлся одним из ключевых перевалочных пунктов с точки зрения поставки зарубежных танков, ситуация неудивительная.

Жертва домыслов

Некоторые мифы, уже ставшие прописными «истинами», родились не вчера и даже не тридцать лет назад. Часть из них возникла ещё в 1945 году. Случилось это после того, как нарком танковой промышленности В.А. Малышев издал приказ о том, что каждый завод, принимавший участие в танкостроении, должен подготовить отчёт о деятельности за военный период. Некоторые историки принимают эти отчёты за чистую монету, и совершенно зря. Фактически единственным отчётом, который можно назвать беспристрастным, является отчёт ГАЗ за годы войны. Готовил его старший военпред В.П. Окунев, один из сподвижников знаменитого конструктора Н.А. Астрова и один из тех людей, благодаря которым появился Т-60. К моменту написания отчёта на ГАЗ заводское КБ было фактически разогнано, и Окунев, и так отличавшийся честностью в написании ежемесячных отчётов, подготовил максимально откровенный документ — не в стиле «мы пахали», а всю правду, которая, кстати, отлично проверяется по ежемесячным отчётам. А вот на других заводах часто пропадали целые пласты истории, а некоторые факты искажались. Это касается, например, отчёта УЗТМ за годы войны — без серьёзной проверки использовать его просто нельзя.

Одним из фактов, который стал «истиной», является история танка КВ-9 и установленной на нём 122-мм гаубицы У-11. С лёгкой руки составителей отчёта УЗТМ за годы войны данная гаубица превратилась в средство усиления мощности танкового вооружения. Также часто указывается, что на испытаниях бронебойный снаряд пробил лист толщиной 110 мм — это не более чем послезнание автора отчёта, по незнанию (или сознательно) опустившего истинную историю создания У-11. По ней есть отдельная статья, но поскольку миф о «средстве усиления мощности» стал прописной истиной, стоит кратко повторить.

Итак, осенью 1941 года сложилась критическая ситуация с производством КВ-1 на ЧТЗ (после эвакуации туда ленинградского Кировского завода его переименовали в ЧКЗ). Наиболее критичной ситуация оказалась с орудиями. Выпуск орудий Ф-32 в Ленинграде прекратился, а производство танковых орудий ЗИС-5, унифицированных с Ф-34, на заводе №92 только разворачивалось, поэтому пришлось срочно что-то придумывать. Альтернативой и стала система У-11, которую разработали по требованию Ж.Я. Котина в ноябре 1941 года. Авторы сводного отчёта «потеряли» Ф.Ф. Петрова и Л.И. Горлицкого, которые руководили работами. Конечно, В.Н. Сидоренко имел прямое отношение к У-11, но руководителем проекта он не являлся (он был старшим инженером). Почему же при создании У-11 была взята баллистика гаубицы М-30? Ответ лежит на поверхности. Осенью 1941 года единственной орудийной системой, которая выпускалась на УЗТМ, была гаубица М-30, поэтому её и взяли за основу. Ни о каком повышении мощности огня речи и не шло — У-11 являлась альтернативой ЗИС-5. Более того, ГАУ КА и НКВ выступили против инициативы НКТП, но пока артиллеристы «топили» эту систему, УЗТМ успел выпустить 10 танковых гаубиц. Кстати, есть и нюанс касательно впечатляющего бронепробития. Стреляли усиленным зарядом, да ещё и бронебойным снарядом от А-19. ГАУ КА и НКВ выступили категорически против таких экспериментов, поскольку резко снижался ресурс ствола, и возникал риск выхода из строя затвора.

На этом история У-11 закончилась, но лишь в случае установки её в танке КВ-9. С точки зрения установки орудия в САУ система была вполне удачной, поэтому У-11 неоднократно вытаскивали из небытия, упирая уже на то самое «усиление мощности». Правда, в ГАУ КА и НКВ продолжали выступать против У-11, и на сей раз там были неправы. Именно как система для САУ данное орудие было удачным, поскольку получалось более компактным и лёгким. Позже конструкция У-11 легла в основу орудий семейства Д-5, Д-10 и Д-25 (к слову, в сводном отчёте об этом написать постеснялись).

«Всё хорошо, прекрасная маркиза»

Одной только историей орудия У-11 исторические неточности, порождённые составителями отчёта о работе УЗТМ за годы войны, не ограничиваются. Так исторически сложилось, что в 1942 году Свердловск стал центром разработки большинства типов самоходных артиллерийских установок. Здесь начиналась практическая разработка будущей СУ-76, кроме того, КБ завода №8 и УЗТМ работали над тяжёлыми САУ. С лёгкими и тяжёлыми САУ по разным причинам не сложилось, зато получилось со средними САУ. УЗТМ стал центром разработки и производства средних советских самоходных артиллерийских установок — с их историей также есть много разных недоговорок и откровенного искажения фактов. Началось всё с отчёта, датированного 1945 годом, а послевоенные исследователи лишь подлили масла в огонь.

Исходя из отчёта УЗТМ за годы войны, получается, что проектированием средних гаубичных САУ там начали заниматься только с 19 октября 1942 года. Это, мягко говоря, лукавство. На самом деле КБ завода №8, входившего в состав УЗТМ, разработало два проекта — ЗИК-10 с орудием У-11 и ЗИК-11 с орудием М-30. Оба эти проекта являлись конкурентами разработок КБ завода №592 — самоходной установки СГ-122М с орудием М-30 и СГ-122У с орудием У-11. Составители отчёта, видимо, не посчитали ЗИК-10 и ЗИК-11 «своими», но тогда и лёгкие САУ У-31/У-32 не совсем их, так как там использовались наработки по теме ЗИК-7. Интересно, что косвенно ЗИК-10/ЗИК-11 в отчёте упоминается, но как разработка завода №9, что неправда (разделение завода №8 на собственно сам завод №8 и завод №9 произошло в октябре 1942 года, когда история этих САУ закончилась), да и индекс машины упомянуть постеснялись. Заодно постеснялись написать и то, что наработки по ЗИК-10 и ЗИК-11 передали КБ УЗТМ.

Дальше начинается самое интересное. В отчёте УЗТМ, хоть и в мягкой форме, но всё же признавались ошибки при конструировании. При этом имеет место явная попытка выдать желаемое за действительное. В отчёте утверждается, что опытная машина, получившая обозначение У-35, испытания выдержала. Это неправда: У-35 выдержала ходовые испытания, но не испытания стрельбой. Общее мнение комиссии по поводу У-35 отлично характеризуется этой фразой:

«Размеры боевого отделения, размещение в нём боекомплекта и орудийного расчёта не обеспечивают не только нормального обслуживания гаубицы, но даже и безопасности работы расчёта»

Цитаты по поводу выдержавшей испытания У-35 остаются на совести авторов, пишущих такое. Не менее дико выглядит версия одного известного автора, который написал, что У-35 соревновалась с некоей фантазийной машиной КБ завода №592 на базе Pz.Kpfw.III, которая именовалась СУ-122/Т-3. Самоходная установка СГ-2 на шасси Т-34 в то время очень сильно удивилась бы такому утверждению. Она тоже не выдержала испытаний, но по причине дефектного шасси. В отчёте комиссии требовалось улучшить У-35, сделав её такой же удобной, как СГ-2, но реализовали это лишь отчасти. В результате серийная СУ-35 оказалась тесной — дело имело столь серьёзный оборот, что уже в конце января 1943 года впервые подняли вопрос о разработке боевой машины, получившей обозначение СУ-122М. Напоследок стоит отметить, что в январе 1943 года, когда был поднят вопрос о премировании коллектива КБ УЗТМ, в ГАУ КА напомнили, что не меньший вклад в создание СУ-35 внесли Е.В. Синильщиков и С.Г. Перерушев, авторы СГ-122 и СГ-2. В результате Сталинская премия второй степени за СУ-122 была присуждена 23 марта 1943 года не только конструкторам УЗТМ, но и создателям СГ-122, которые на тот момент уже работали в ЦАКБ. Об этом факте в истории УЗТМ, разумеется, скромно умолчали.

Крыша для лёгкого самохода и не знавший Сталин

Ничуть не меньше неточностей в истории советских лёгких САУ. Если в случае со средними САУ неточности отчасти являются детищами составителей отчёта за годы войны, то различные ошибки и откровенные подтасовки фактов по лёгким САУ — это изобретение современных авторов. Ошибки в этой истории начинаются с самого её начала. Первые наработки по «шасси на базе Т-60» датированы ещё ноябрём 1941 года, а не концом января 1942 года, когда уже были подготовлены тактико-технические требования. Информация о том, что разработку САУ на базе агрегатов Т-60 конструктор С.А. Гинзбург поначалу якобы вёл совместно с МГТУ им. Баумана, не соответствует действительности. Базой для своих САУ кафедра боевых машин использовала быстроходный трактор СТЗ-5. Лишь в сентябре 1942 года было принято решение о том, что дальше кафедра будет использовать шасси Т-70 с форсированным мотором ЗИС-5 и 45-мм пушкой большой мощности. Один известный автор назвал данную машину чуть ли не первым советским «Хетцером» (об этом немного позже), хотя это не так. Безбашенный танк НИИ-48 сильно удивился бы. Не менее сильно удивился бы и проект самоходной установки ИС-10, разработанной в КБ завода №92 — тот же автор назвал его ЗИС-3Ш, указав датой разработки апрель 1942 года. На самом деле ИС-10 датирован ноябрём и конкурировал, хоть и номинально, с СУ-12, а также с ГАЗ-71.

На самом деле разработка новой лёгкой штурмовой САУ на базе агрегатов Т-60 ещё с февраля 1942 года передавалась КБ завода №37. Первый вариант машины, СУ-31, был сделан на базе Т-70, а второй, СУ-32 — из агрегатов Т-60 и с параллельно расположенными моторами ГАЗ-202. Собственно говоря, СУ-32 как раз и соответствовала тому самому «универсальному шасси», которое продвигал Гинзбург. Вопреки информации автора, который даже не назвал индекс машины, СУ-31 была построена в июне 1942 года, а СУ-32 — в июле. Испытания же проходили ещё позже — с 21 августа по 3 сентября 1942 года. Они являлись, скорее, способом выбора шасси, поскольку завод №37 уже к тому времени стал заводом №50 и готовился выпускать Т-34. То есть будущего у СУ-31/СУ-42 уже не было. Поскольку СУ-31 сильнее перегревалась, выбор для дальнейших работ пал на СУ-32. К тому же Гинзбург, естественно, продвигал свою идею с двумя параллельно расположенными моторами, что потом ему дорого обошлось.

Наработки по самоходным установкам завода №37, а также КБ завода №8 (ЗИК-5 и ЗИК-7), передали на завод №38. Там под общим руководством Гинзбурга были разработаны самоходная установка СУ-12 и её зенитный вариант — СУ-11. Именно на данную разработку военные и поставили, приняв на вооружение Красной армии 2 декабря 1942 года, ещё даже не испытав. О судьбе СУ-12 рассказывается в отдельном материале, но стоит поднять один момент, связанный с крышей боевого отделения. Согласно известному мифу, в войсках крышу рубки часто снимали, приводятся даже фотографии машины без неё. Правда состоит в том, что первоначально крыши на СУ-12 (СУ-76) и не было. Согласно личному распоряжению Сталина, на СУ-12 должны были срочно поставить крышу, но произошло это никак не раньше марта 1943 года, так что минимум треть выпущенных СУ-12 крыш попросту не имели. И это не полевая переделка, машины с крышами имеют ряд отличий.

Также стоит остановиться на мифе о том, что Сталин якобы не знал о суровом решении НКТП отправить Гинзбурга на фронт зампотехом. Это ложь от начала и до конца. О происходящем с СУ-12, которая стала жертвой конструктивной ошибки, Сталин знал. 7 июня 1943 года он подписал постановление ГКО №3530 «О самоходных установках СУ-76», где есть следующий пункт:

«Конструктора самоходной артиллерийской установки СУ-76 т. Гинзбурга отстранить от работы в Наркомтанкопроме, запретить допущение его в дальнейшем к конструкторским работам и направить в распоряжение НКО для использования в войсках Действующей Армии»

В Российском государственном архиве экономики сохранилось и «покаянное письмо» Гинзбурга, которое, впрочем, ему не помогло.

Самоходные иностранцы

Ничуть не меньше вопросов возникает по поводу истории самоходных артиллерийских установок, которые выпускались на базе немецких трофейных танков. Речь идёт об СГ-122 и СУ-76И. Во многом нестыковки связаны с тем, что поначалу информации по этим машинам было очень мало. Поэтому авторы публикаций фактически переписывали друг у друга, в результате по обеим машинам сложилась неверная картина — как по истории их создания, так и применения (а обе самоходки, вопреки «каноничной» информации, воевали). По обеим машинам выходили крупные материалы, тем не менее, с завидной периодичностью появляются публикации, в которых цитируется информация 20-летней давности.

История перевооружения StuG III (советское обозначение — Артштурм, артиллерийский штурмовой танк) началась в феврале 1942 года, а к началу апреля уже был готов эскизный проект. Автором машины называют Г.И. Каштанова, но это не соответствует действительности. В реальности машина являлась творением Е.В. Синильщикова и С.Г. Перерушева. Каштанов появился среди разработчиков только летом 1942 года, когда уже шли работы по изготовлению машины, поэтому его нет среди награждённых Сталинской премией, в отличие от Синильщикова и Перерушева. Ряд неточностей есть и по результатам испытаний, и по вопросу производства машины.

Ещё один подводный камень имеется с точки зрения сохранившейся документации по СГ-122 — дело в том, что это заводские чертежи не серийной машины, а опытного образца в его исходной конфигурации. На нём ещё нет исправлений, а также таких элементов, как, например, радиостанция. Не соответствует действительности и указание о постройке двух улучшенных вариантов машины. На самом деле под этими двумя машинами подразумеваются первые две серийных СГ-122, выпущенные в ноябре 1942 года, причём вторая машина — это переделанный опытный образец. Наконец, неверна и информация об учебном характере использования СГ-122. 14 машин попало в состав 1435-го САП, но реально на фронте оказались 8 машин, из которых в бой ходили 7. Остальные самоходки действительно ушли в учебные части. Позже уцелевшие СГ-122 изъяли из учебных частей и переделали в СУ-76И.

Хватает различных заблуждений и по другой боевой машине на трофейной базе — СУ-76И. Для начала, никакой временной заменой СУ-76 данная машина не являлась в принципе. Решение о её выпуске датировано 18 января 1943 года, когда проблемы с трансмиссией СУ-12 (СУ-76) ещё не проявились. Ещё более нелепо выглядит информация о том, что СУ-76И выпускалась на заводе №37 в Свердловске. Такого завода уже полгода как не существовало, он носил обозначение «завод №50» и выпускал Т-34, а также СУ-122. Никакого отношения к данной машине Каштанов и вовсе не имел. Подобно СГ-122, технический проект СУ-76И был разработан Синильщиковым, причём когда он уже работал в Центральном артиллерийском КБ. Данный проект получил обозначение С-1 и стал дебютным для ЦАКБ. Со стороны же завода №37, который к концу 1942 года снова находился в Москве, работы шли под руководством главного конструктора Л.Т. Домбровского.

Полной глупостью являются слова об испытаниях опытного образца СУ-76И в окрестностях Свердловска — наверное, авторы этой теории нашли секретные документы, по которым Софринский полигон, находящийся на восточной окраине Московской области, вдруг стал частью Свердловской области. Раньше июня 1943 года ни в какие войска серийные СУ-76И не поступали, да и утверждение о том, что данные машины были дороже той же СУ-12, не является правдой. Одна СУ-76И обходилась в 50 000 рублей, а СУ-12 — в 80 000. Неправдой является и информация относительно снятия с СУ-76И крыш рубок. Наконец, эксплуатация этих машин в войсках продолжалась минимум до апреля 1944 года, а из войск они исчезли по естественным причинам. Весной 1944 года уже выпускались более надёжные боевые машины, и самоходки на трофейной базе стали попросту не нужны.

«Какие такие Хетцеры?»

Ничуть не меньше вопросов возникает по лёгким САУ, которые с подачи одного автора часто именуют «советскими Хетцерами». На самом деле ещё неизвестно, кто как должен называться, ведь безбашенный танк НИИ-48 появился куда раньше всех немецких идей с лёгкой САУ, имеющей противоснарядную броню под рациональными углами наклона. Кроме того, в этой истории есть целая масса неувязок, которая ломает общую картину. Например, нередко упоминающаяся в литературе САУ СУ-ИТ-76 разработки НИИ-13 на самом деле является разработкой данного НИИ лишь отчасти. Подобно С-1, непосредственно артиллерийское КБ имело отношение к артиллерийской же части разработки. Само же шасси, которое в реальности проектировалось с использованием агрегатов Т-70, разрабатывалось совсем другом коллективом — МГТУ им. Баумана.

Что же касается основного объёма разработок тех самых «советских Хетцеров», то о них всевозможных фактов, притянутых за уши, гораздо больше. Эти машины достойны отдельных материалов, сейчас же стоит просто пройтись по основным вехам. Для начала, ни о каком 1944 годе не идёт и речи. Большинство работ по данному направлению прекратилось ещё в конце 1943 года. Да и сами работы начались совсем не во второй половине 1943 года. Правда жизни состоит в том, что на самом деле эти самоходные артиллерийские установки в основной своей массе являлись потенциальными сменщиками СУ-76 (СУ-12). Касалось это и машины, которая известна как «Истребитель танков НАТИ, вооружённый 57-мм противотанковой пушкой С-1-57)». На самом деле это обозначение не имеет отношения к реальности. Данная машина разрабатывалась совместно НАТИ и ЦАКБ, причём со стороны артиллерийского КБ работы возглавлял уже известный нам С.Г. Перерушев. Индекс ЦАКБ у данного самохода был С-17, причём первоначально там планировалась либо 76-мм пушка Ф-34, либо 57-мм пушка ЗИС-2.

Со стороны НАТИ работу вёл коллектив под руководством В.Я. Слонимского. Ни о какой нехватке двигателей там и не слышали, с самого начала (май 1943 года) машина под индексом СУ-76БМ имела спарку двигателей ГАЗ-АА. Для НАТИ это было вполне типовое решение, такую же установку имел тягач НАТИ-Д (Я-11). При этом в ходовой части использовались наработки даже не по Т-70Б, а по Т-80. 57-мм пушки ЗИС-2 машина так и не дождалась, зато на неё поставили 76-мм орудие С-54. Именно с ним СУ-76БМ и построили, испытания проходили на Софринском полигоне в октябре-ноябре 1943 года. Проект закрыли ввиду отсутствия дальнейших перспектив.