Станислав Смагин // «Русская планета», 25 августа 2019 года
«Если уж говорить о Дмитрии Львовиче Быкове» ©
Памяти Юрия Буданова: трагический русский герой
Почему страна забывает своих героев.
«Вот, собственно, и всё, что я хотел(а) сказать о Дмитрии Львовиче» ©
Памяти Юрия Буданова: трагический русский геройПочему страна забывает своих героев.
«Буданов — герой России». Эта надпись в виде граффити встречается на стенах домов почти так же часто, как «Свободу Квачкову!». И, если Владимира Квачкова выпустили на свободу, промариновав в застенках больше 10 лет, то с признанием Юрия Буданова Героем России дело обстоит еще сложнее.
Все понятно с земляками и соплеменниками Эльзы Кунгаевой, убитой Юрием Дмитриевичем, — они год назад, в августе 2018-го, горько оплакивали Юсупа Темирханова, убившего самого Юрия Дмитриевича. Но и среднестатистического гражданина РФ иной этничности такой лозунг, как минимум, напугает. Мыслимо ли — Буданов герой!?
А почему, собственно, нет?
Он родился на донбасской земле, в Великую Отечественную обильно политой кровью советских солдат и освященной подвигом «Молодой гвардии». В середине девяностых он вместе с другими офицерами и солдатами принял бой против группы боевиков на терской земле, также обильно политой русской кровью в кавказских баталиях, а в 1991-1994-ом ставшей местом страшного геноцида десятков тысяч мирно живших здесь русских людей.
Тот бой не удалось довести до победы из-за цепи предательств на самом верху. Но через три года представился шанс на реванш — и Буданов, полный доблести и офицерского таланта, вел в бой гвардейский танковый полк, получив орден Мужества и — досрочно — звание полковника.
Почему он не герой, а многие из тех, против кого он воевал в ходе двух чеченских кампаний — и герои, и высокие чины, и депутаты, и даже академики? Почему Ахмат-Хаджи Кадыров, при Дудаеве и Масхадове бывший муфтием Ичкерии и объявивший России джихад, не просто прижизненный и посмертный герой, в честь которого назван футбольный клуб? Почему они сначала совершали свои неоднозначные поступки, а позже начали служить России, и были признаны достойными людьми, а в случае с Будановым якобы все наоборот?
Кто-то скажет, что запоминается последнее слово, но, по-моему, в конкретной ситуации перемена мест слагаемых суммы не меняет. Не говоря уж о том, что Буданов героем России был точно, а ее врагом ни секунды.
Известный поступок все-таки в его жизни был — это факт. Однако так ли все однозначно с этим фактом? Так же ли однозначно, как с фактами о нынешних героях, они же недавние враги?
Полковник убил Кунгаеву — факт. Но обвинение в изнасиловании было с него снято за недоказанностью. Недоказанной остается и невиновность этой девушки, на единственной известной нам фотографии почему-то выглядящей вдвое старше своих восемнадцати лет. Есть основания думать, что она и вправду имела отношение к отстрелу наших бойцов.
Буданов — русский герой.
Для очень многих — не для меня — в этом словосочетании неприемлемо второе слово. А для меня русские герои и Магомед Нурбагандов, и Марат Ахметшин, и Алдар Цыденжапов, и Серик Султангабиев, а с прошлой недели и Дамир Юсупов, обессмертивший себя фразой «идем правее, на солнце, вдоль рядов кукурузы» и, главное, четким выполнением сказанного.
Очень многие однозначно числят их героями, но не русскими, а российскими, не русские, мол, они, а россияне. Для меня же «русский» и «россиянин» в историческом, а не ельцинском значении этих слов, — просто-напросто синонимы. Служащий верой и правдой России и совершающий подвиги во имя ее и ее людей — русский.
Только разве обывателя, приученного с опаской относиться к самому слову «русский», в этом убедишь, этим проймешь? Ему, теплохладному, не очень близок даже безусловно русский, и безусловно герой Женя Родионов, чей великий подвиг духа и плоти признают сквозь зубы и те, против кого он воевал. Те, против кого воевал и русский герой Буданов.
Герой — это ведь не только тот, кто совершает. Это, напомним, еще и синоним персонажа, действующего лица. Буданов — не положительный и не отрицательный, точнее, для кого-то отрицательный, для кого-то положительный. Несомненно, что он трагический герой трагического русского XX века, ставший известным на его стыке с веком XXI.
Буданов — истинный герой века, про который русский поэт Мандельштам сказал «мне на плечи кидается век-волкодав», а русский поэт Пастернак — «век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки и своею кровью склеит двух столетий позвонки».
Буданов заглянул и склеил.
Кстати, Дмитрий Быков, который до того как в последнее время окончательно слететь с катушек был вполне пристойным и достойным и русским поэтом, и русским писателем, и русским публицистом, по горячим следам гибели Буданова написал стихотворение. Оно исполнено не признательности, не почтения, но желания понять и сопережить. Называется стихотворение «Убийственная тема». Буданов как раз трагический герой этого произведения. Хотя веку оно посвящено в еще большей степени, чем самому человеку.
А вот один в плохом смысле слова российский деятель, этнополитолог, теоретик и проповедник мультикультурализма Владимир Малахов, как-то изрек прелюбопытнейший тезис. В одной из своих статей, обосновывая преимущества концепта «российской нации», он написал: «Чеченская война обострила переживание этнической идентичности до такой степени, что предложение, например, ингушам или шапсугам (не говоря уже о чеченцах) назваться русскими будет воспринято не иначе как издевательство».
Не знаю, понял ли г-н Малахов сам, что вынес приговор собственному концепту. Ведь если одна часть предполагаемой нации воспринимает употребление по отношению к ней имени другой части как издевательство и оскорбление, ничего путного из строительства этой нации не выйдет.
А если выйдет, то каким образом? Взаимно обнулить и отправить в шкаф забвения героев, преступников, героев, ставших преступниками, и преступников, ставших героями, не получается. Реализуемый сейчас вариант «одна сторона имеет право на любых героев, другой оставлены преступники, а тех героев, которые милостиво ей позволена, она сама боится» — тем более плох.
Нет уж. Давайте, если не получилось симметричного отсутствия, пусть будет симметричное наличие.
В столичном районе Южное Бутово есть улица Ахмата Кадырова. Я там не был, просто не сложилось, хотя мимо проходил. Вскоре после гибели полковника Буданова там появилась самодельная вывеска «Улица Буданова», провисевшая, естественно, недолго. Но мне, если уж улица Кадырова сохранена, хотелось бы когда-нибудь пройти не мимо, а прямо по улице Буданова, названной так всерьез и официально.
В честь трагического русского героя.
Все понятно с земляками и соплеменниками Эльзы Кунгаевой, убитой Юрием Дмитриевичем, — они год назад, в августе 2018-го, горько оплакивали Юсупа Темирханова, убившего самого Юрия Дмитриевича. Но и среднестатистического гражданина РФ иной этничности такой лозунг, как минимум, напугает. Мыслимо ли — Буданов герой!?
А почему, собственно, нет?
Он родился на донбасской земле, в Великую Отечественную обильно политой кровью советских солдат и освященной подвигом «Молодой гвардии». В середине девяностых он вместе с другими офицерами и солдатами принял бой против группы боевиков на терской земле, также обильно политой русской кровью в кавказских баталиях, а в 1991-1994-ом ставшей местом страшного геноцида десятков тысяч мирно живших здесь русских людей.
Тот бой не удалось довести до победы из-за цепи предательств на самом верху. Но через три года представился шанс на реванш — и Буданов, полный доблести и офицерского таланта, вел в бой гвардейский танковый полк, получив орден Мужества и — досрочно — звание полковника.
Почему он не герой, а многие из тех, против кого он воевал в ходе двух чеченских кампаний — и герои, и высокие чины, и депутаты, и даже академики? Почему Ахмат-Хаджи Кадыров, при Дудаеве и Масхадове бывший муфтием Ичкерии и объявивший России джихад, не просто прижизненный и посмертный герой, в честь которого назван футбольный клуб? Почему они сначала совершали свои неоднозначные поступки, а позже начали служить России, и были признаны достойными людьми, а в случае с Будановым якобы все наоборот?
Кто-то скажет, что запоминается последнее слово, но, по-моему, в конкретной ситуации перемена мест слагаемых суммы не меняет. Не говоря уж о том, что Буданов героем России был точно, а ее врагом ни секунды.
Известный поступок все-таки в его жизни был — это факт. Однако так ли все однозначно с этим фактом? Так же ли однозначно, как с фактами о нынешних героях, они же недавние враги?
Полковник убил Кунгаеву — факт. Но обвинение в изнасиловании было с него снято за недоказанностью. Недоказанной остается и невиновность этой девушки, на единственной известной нам фотографии почему-то выглядящей вдвое старше своих восемнадцати лет. Есть основания думать, что она и вправду имела отношение к отстрелу наших бойцов.
Буданов — русский герой.
Для очень многих — не для меня — в этом словосочетании неприемлемо второе слово. А для меня русские герои и Магомед Нурбагандов, и Марат Ахметшин, и Алдар Цыденжапов, и Серик Султангабиев, а с прошлой недели и Дамир Юсупов, обессмертивший себя фразой «идем правее, на солнце, вдоль рядов кукурузы» и, главное, четким выполнением сказанного.
Очень многие однозначно числят их героями, но не русскими, а российскими, не русские, мол, они, а россияне. Для меня же «русский» и «россиянин» в историческом, а не ельцинском значении этих слов, — просто-напросто синонимы. Служащий верой и правдой России и совершающий подвиги во имя ее и ее людей — русский.
Только разве обывателя, приученного с опаской относиться к самому слову «русский», в этом убедишь, этим проймешь? Ему, теплохладному, не очень близок даже безусловно русский, и безусловно герой Женя Родионов, чей великий подвиг духа и плоти признают сквозь зубы и те, против кого он воевал. Те, против кого воевал и русский герой Буданов.
Герой — это ведь не только тот, кто совершает. Это, напомним, еще и синоним персонажа, действующего лица. Буданов — не положительный и не отрицательный, точнее, для кого-то отрицательный, для кого-то положительный. Несомненно, что он трагический герой трагического русского XX века, ставший известным на его стыке с веком XXI.
Буданов — истинный герой века, про который русский поэт Мандельштам сказал «мне на плечи кидается век-волкодав», а русский поэт Пастернак — «век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки и своею кровью склеит двух столетий позвонки».
Буданов заглянул и склеил.
Кстати, Дмитрий Быков, который до того как в последнее время окончательно слететь с катушек был вполне пристойным и достойным и русским поэтом, и русским писателем, и русским публицистом, по горячим следам гибели Буданова написал стихотворение. Оно исполнено не признательности, не почтения, но желания понять и сопережить. Называется стихотворение «Убийственная тема». Буданов как раз трагический герой этого произведения. Хотя веку оно посвящено в еще большей степени, чем самому человеку.
А вот один в плохом смысле слова российский деятель, этнополитолог, теоретик и проповедник мультикультурализма Владимир Малахов, как-то изрек прелюбопытнейший тезис. В одной из своих статей, обосновывая преимущества концепта «российской нации», он написал: «Чеченская война обострила переживание этнической идентичности до такой степени, что предложение, например, ингушам или шапсугам (не говоря уже о чеченцах) назваться русскими будет воспринято не иначе как издевательство».
Не знаю, понял ли г-н Малахов сам, что вынес приговор собственному концепту. Ведь если одна часть предполагаемой нации воспринимает употребление по отношению к ней имени другой части как издевательство и оскорбление, ничего путного из строительства этой нации не выйдет.
А если выйдет, то каким образом? Взаимно обнулить и отправить в шкаф забвения героев, преступников, героев, ставших преступниками, и преступников, ставших героями, не получается. Реализуемый сейчас вариант «одна сторона имеет право на любых героев, другой оставлены преступники, а тех героев, которые милостиво ей позволена, она сама боится» — тем более плох.
Нет уж. Давайте, если не получилось симметричного отсутствия, пусть будет симметричное наличие.
В столичном районе Южное Бутово есть улица Ахмата Кадырова. Я там не был, просто не сложилось, хотя мимо проходил. Вскоре после гибели полковника Буданова там появилась самодельная вывеска «Улица Буданова», провисевшая, естественно, недолго. Но мне, если уж улица Кадырова сохранена, хотелось бы когда-нибудь пройти не мимо, а прямо по улице Буданова, названной так всерьез и официально.
В честь трагического русского героя.
«Вот, собственно, и всё, что я хотел(а) сказать о Дмитрии Львовиче» ©