"Багратион”: особенности самого крупного поражения немецкой армии
(с) Сергей Варшавчик
23 июня 1944 года началась одна из крупнейших военных операций за всю историю человечества – “Багратион” – в ходе советские войска освободили Белоруссию, восточную Польшу и часть Прибалтики и разгромили самую мощную часть вермахта – группу армий “Центр”. О том, как это происходило, я побеседовал с известным военным историком, кандидатом исторических наук
Алексеем Исаевым.– Алексей, ты много лет изучаешь Вторую мировую войну и, в частности, эту операцию. Появились ли какие-то новые документы, свидетельства, факты?
– Да, появились. В западных архивах обнаружились отчеты частей и соединений вермахта, которые показывают, как происходил их разгром. Их использовал в своей книге «Бобруйский «котел» 1944 года» и Роберт Врублевский, и его коллеги по польским журналам, в которых публикаций по «Багратиону» больше, чем у нас.
– Так почему немцы проморгали главный удар летней кампании 1944 года? Неужели они не усвоили уроки Сталинграда, где контрнаступление Красной армии в ноябре 1942-го привело 6-ю армию вермахта к катастрофе?
– Так летом 1944-го немцы как раз и ждали Сталинграда. То есть было ожидание удара на большую глубину, охватывающего сразу большую группировку. А на деле получили дробление группы армий «Центр» на мелкие котлы. Кстати, не ожидали они настолько мощного удара в значительности степени именно с учетом негативного опыта Красной армии, которая зимой 1943/44 года предпринимала множество безуспешных попыток наступления в Белоруссии. Вот в Берлине и решили, что РККА не будет ломиться в закрытую дверь, о которую она билась на протяжении нескольких месяцев, а, скорее всего, предпочтет развить успех на Украине, где у нее с октября 1943 года по апрель 1944 года были стабильные успехи.
Колонна танков Т-34-85 195-го отдельного танкового батальона движется по лесной дороге в ходе операции «Багратион».
– План «Багратион» был принят сразу или в Ставке шли споры?
– Споры были, но заместителю начальника Генерального штаба РККА Алексею Антонову удалось отстоять наиболее работоспособный план. А вот Сталин, как ни странно, предлагал тот вариант, который ожидали немцы – ударить на Украине, развить успех. Но генштабисты и в первую очередь, Антонов, который непосредственно проектировал эту операцию, предложили ударить в Белоруссии, настаивая, что, если действовать грамотно, всё получится.
– А наше командование верило в такой оглушительный разгром противника?
– Ожидания были очень осторожные. Поэтому и готовили разные варианты действий. Например, 5-ю танковую армию маршала Ротмистрова, которую перебросили с юга, предполагалось вводить по частям. Однако на деле ситуация сложилась не по писанному. Но поскольку наши генштабисты очень тщательно, без всякого шапкозакидательства подготовили операцию, у “Багратиона” оказался большой запас прочности.
– В Белоруссии сильно укрепленная немецкая линия обороны зачастую проходила по недоступной для танков пересеченной местности. Как же в этих лесах и болотах РККА удалось развить такой успех?
– Все дело в том, что «Багратион» был во многом пехотным сражением. Разгром группы армий «Центр» был развитием первоначального успеха стрелковых дивизий при прорыве обороны противника. А когда немецкая оборона развалилась, сложные условия местности хоть и сдерживали, но не останавливали советские механизированные части. Кстати, в 1941 году немцы использовали в Белоруссии крупные механизированные соединения – там есть направления, где их можно использовать. Это, прежде всего, Минское шоссе – именно за эту магистраль, позволяющую действовать крупными массами танков, шли серьезные бои зимой 1943/44 годов и летом 1944-го.
Саперы 1-й гвардейской моторизованной инженерной бригады РГК режут колючую проволоку, делая проходы в минных полях. Справа — старший сержант Иван Петрович Семенюк (1925—2013).
– Известно, что советские дивизии 1944-го были неполного состава – война ведь шла уже три года – и тем не менее, воевали они куда лучше, чем полностью укомплектованные соединения 1941-го. Научились воевать не числом, а умением?
– Не совсем так. Соединения 1941 года использовались на широком фронте. А в 1944-м количество активных штыков, то есть, людей, которые непосредственно идут в бой, было гораздо больше, чем в 1941 году. Можно сказать, что наши дивизии образца 1941 года были лучше вооружены, но они оказались в очень сложной обстановке.
Что касается уменьшения штатной структуры советской дивизии, то это было связанно прежде всего с тем, что командование не хотело на ходу перекраивать структуру войск. В итоге сложилась практика использования дивизии половинного состава, хотя можно было две половинные дивизии слить в одну. Но это было связано с кадровыми перестановками и неизбежными обидами и ошибками в кадровых решениях. Предпочли оставить все как есть, что было, на мой взгляд, правильно.
Боевой опыт, конечно, играл огромную роль, но, как показала практика боев зимы 1943/44 года, это было еще полдела. Важно было грамотно подготовиться к конкретной операции. И «Багратион» это показал со всей очевидностью: во время оперативной паузы войска готовили на макетах местности, в точности воспроизводивших немецкую оборону. Чего не делали зимой 1943/44 годов и сделали при освобождении Крыма. Вообще большинство удач Красной армии связны с тренировкой войск на макетах-копиях немецкой обороны. Этот грамотный подход позволил за довольно короткий срок сделать из солдат, иной раз недавно призванных, боеспособную силу.
– А какова роль советской авиации в разгроме группы армий “Центр”?
– Исключительная. Во-первых, она разгромила немецкую артиллерию и тем самым подорвала основу обороны. А во-вторых, советская авиация – и это один из немногих примеров за всю войну – сыграла большую роль в разгроме отходящего противника. В Белоруссии сложились обстоятельства, когда можно было это сделать – хорошая погода, грамотная разведка, господство в воздухе – и это было сделано. Краснозвездная авиация очень эффективно действовала по отходящим немецким колоннам.
Атака с воздуха на немецкий обоз в Белоруссии во время операции «Багратион».
– Так же, как немецкая на том же направлении летом 1941-го?
– Да, ситуация лета 1941-го развернулась на 180 градусов.
– Какой из советских фронтов добился наибольших успехов в наступлении?
– 1-й Белорусский фронт Рокоссовского. Во-первых, в окружении Бобруйска, а во-вторых, в развитии второго этапа «Багратиона» – с выходом к Висле и Варшаве. 1-й Белорусский на огромном пространстве, в том числе, на очень сложной местности, сумел разгромить противника, выйти к Минску, форсировать такие крупные водные преграды как Висла и Буг и захватить плацдармы на Висле.
– А какие факты, связанные с участниками этого сражения, больше всего тебя удивили или впечатлили?
– Как человеку, который исследует по документам разные операции, мне всегда интересно смотреть на людей в развитии, когда один и тот же человек в разных обстоятельствах действует по-разному. И здесь я не могу не вспомнить Ази Асланова, легендарную для Азербайджана фигуру – генерал-майора, дважды Героя Советского Союза. О нем очень много пишут, но я хорошо помню, как он сражался под поселком Верхне-Кумский – эта операция в декабре 1942-го позволила остановить натиск Манштейна, стремившегося прорвать блокирование Паулюса. Весьма результативно он выступил и в «Багратионе».
До этого Асланов имел опыт преимущественно оборонительных боев, а тут совершенно неожиданно очень грамотно действовал в крупной наступательной операции. Немцы называли его тактику «ежом»: вперед выдвигался отряд, укомплектованный танками, артиллерией и мотопехотой, занимал важный пункт, организовывал круговую оборону и, отбивался от противника, или перекрывал ему пути отхода, дожидался своих и развивал успех. Ази Асланов, к тому времени командир гвардейской танковой бригады в мехкорпусе генерал-лейтенанта Обухова, раз за разом с успехом использовал этот прием с минимальными потерями.
В первые дни операции «Багратион», когда наши части еще находились в тактической глубине немецкой обороны, его бригада взяла в плен 150 немцев, а убитыми потеряла всего двух человек. Это на тактическом уровне.
Если же говорить о командующих уровнем выше, то здесь интересен генерал Черняховский, который до этого командовал 60-й армией. Его поставили во главе 3-го Белорусского фронта, фактически на гиблое направление – на Оршу, где была сама прочная немецкая оборона. И тем не менее, 3-й Белорусский фронт под командованием Черняховского добился очень хороших результатов, взломав эту оборону, взяв Оршу и выйдя к Восточной Пруссии. Его фронт не был безусловным лидером операции «Багратион», поскольку находился в достаточно сложном положении, но он сделал то, что не удавалось очень многим до него.
Второй слева – командующий 60-й армией Иван Данилович Черняховский (1906–1945).
– Потери РККА – по данным военного историка Григория Кривошеева – составили 178 507 погибшими, пропавшими без вести и пленными, а также 587 308 ранеными и больными. Это очень много даже по сравнению с неудачно завершившимися операциями. Почему?
– Численность группы армий «Центр» была почти миллион человек. То есть, потери были пропорциональны не только крупнейшей германской группировке, но и тем резервам, которые немцы перебросили для восстановления фронта. А это были их лучшие дивизии из группы армий «Северная Украина», которые метали одну за другой под советский паровой каток. Считается, что это самое крупное поражение германской армии за всю ее историю. И еще, нужно оценивать эти потери в сравнении с общей численностью задействованных войск, то есть, с двумя с половиной миллионов бойцов и командиров РККА в составе четырех фронтов, участвовавших в операции «Багратион». И если посчитать соотношение безвозвратных потерь и общей численности, то цифра окажется не такой большой, как, например, у Калининского фронта под Ржевом в 1942 году.
– А сколько потеряли немцы?
– Поскольку объективных данных у немцев по этой операции нет, безвозвратные потери вермахта оцениваются от 400 до 500 тысяч человек. То есть, вдвое превосходят советские потери. В общем, по итогам боев группа армий «Центр» была практически уничтожена, и ее собирали из остатков.
Немецкие военнопленные проходят по улицам Киева.
– Зачем нашей Ставке понадобилась операция «Большой вальс», когда 17 июля 1944 года по Москве маршем провели 57 тысяч пленных немцев? На кого это было рассчитано?
– «Большой вальс» был международной акцией, рассчитанной преимущественно на западных союзников, которые долго не могли прорваться с плацдармов в Нормандии и высказывали удивление советскими успехами в Белоруссии. Хотя, на самом деле, они могли следить за «Багратионом» практически в режиме реального времени благодаря радиоперехватам. Вот им и решили продемонстрировать зримый результат – колонны пленных, в том числе высоких званий. Целью «Большого вальса» было повышение престижа Красной армии на мировой арене. А для своих 16 августа 1944 года – это уже в разгар Львовско-Сандомирской операции – по Киеву провели 37 тысяч пленных немцев, включая 549 офицеров.
– С какого момента и почему солдаты и офицеры противника стали массово сдаваться в плен? Что произошло в их сознании?
– Действительно, такое большое количество пленных – это в первый раз. Результат трех «котлов». Раньше из-за большого ожесточения боев на советско-германском фронте солдаты вермахта часто предпочитали не сдаваться, выбирая смерть. Но в условиях разгрома очень крупной группировки, когда и боевые, и тыловые подразделения немцев оказались загнаны в тесные простреливаемые пространства, они вынужденно шли на капитуляцию. Сдавались все вместе – и опытные стрелки, и повара с коноводами: выбирать тут уже приходилось между гипотетической смертью где-то в виртуальной Сибири и реальной – в Белоруссии. И многие предпочли «Сибирь».
Парад 96-й гвардейской стрелковой дивизии в Бобруйске.
– Есть ли удачные, на твой взгляд, воспоминания или художественные произведения, рассказывающие об операции «Багратион»?
– Я бы порекомендовал поискать на сайте «Память народа» документальные отчеты о результатах боев, которые очень часто писали в повествовательной форме. Это очень интересно. Есть сборник воспоминаний «Освобождение Белоруссии», где многие участники битвы, в том числе командующие фронтами, командиры корпусов и дивизий, достаточно подробно и откровенно – по советским меркам – рассказывают об этой операции. Достаточно информативная книга с точки зрения мемуаристики.
– А фильмы какие-нибудь есть?
– Адекватного не встречал. У Юрия Озерова это в значительно степени условность [речь идет о четвертой серии киноэпопеи “Освобождение” – “Направление главного удара” (1969)]. Не то чтобы искаженное представление, но максимально обобщенное, без показа конкретики, которая иной раз была довольно тяжелой. Сражались очень напряженно – и с окруженными, и в процессе прорыва обороны. Но никакой фильм об этом мне в голову не приходит.
– В том числе и на Западе?
– На Западе я вообще не знаю фильма об операции «Багратион».
Разбитая немецкая техника под Витебском.
– Каковы же главные итоги «Багратиона» – не только на фронтах, но и в сознании всех воюющих сторон?
– Итогом «Багратиона» был разгром огромной боеспособной группировки германской армии. Группа армий «Центр» была буквально вырвана из рядов вермахта, и немцам пришлось снимать войска со всех остальных участков Восточного фронта, что привело к коллапсу и на них. То есть, «Багратион» был первой из “костяшек домино”, за которой по цепочке стали сыпаться все остальные. И этот непрерывно сыплющийся фронт заставил впервые задуматься об обороне фатерлянда даже тех, кто не верил, что исход войны предрешен, хотя после Курской дуги наиболее грамотные немецкие офицеры и генералы понимали, что все плохо. Но теперь у множества немцев в одночасье прервалась переписка с родственниками на фронте. Это тоже произвело тягостное впечатление. Начались отчаянные попытки организации последнего сопротивления. Одни надеялись на фольксштурм, другие – на некое чудо-оружие. То есть для Германии это был перелом – и военный, и психологический.
Специально для этого издания.