Рассказ артиллериста Зорина

По статистике только три процента выпускников 1941 года вернулись с Великой Отечественной войны.

В жизни каждого журналиста случаются встречи, которые оставляют глубокий след. Знакомство с фронтовиком Фёдором Георгиевичем Зориным произошло много лет назад, но помнится, как будто было вчера. И, несмотря на то, что ветерана уже нет в живых, его воспоминания с каждым годом обретают всё большую ценность.

Великая Отечественная война названа историками "одной из самых страшных и кровавых войн уходящего 20-го столетия". О чём они думали, о чём мечтали, на что надеялись - солдаты той далёкой войны?

Фёдор Зорин был представителем того самого трагически известного поколения выпускников 1941 года. Как и тысячи других 17-летних парней и девчонок, едва отпраздновав окончание школы, он отправился на фронт, в самое пекло.

Подготовку новобранцы проходили минимальную, вспоминал Фёдор Георгиевич, в спешном порядке учились обращаться с оружием, оказывать первую помощь раненым и правильно вести себя в условиях боя. Такие выпуски называли "ускоренными". Именно тогда появилось понятие "урядврач". Так называли студентов мед-институтов, ещё не получивших дипломов, но уже отправившихся на передовую. Во время подготовки молодых бойцов использовали в основном опыт гражданской войны, хотя за плечами были уже Халхин-Гол, Испания и финский конфликт. Новые знания о том, как нужно воевать, находились ещё в стадии теории. Кроме того, бить фашиста планировали на чужой территории, а пришлось на своей. Это обстоятельство тоже предстояло осознать. Военная стратегия тех лет строилась в основном на наступательных действиях, встречные сражения, оборону, окружение и отступление рассматривали бегло. Как оказалось, зря.

Это уже потом, когда врага гнали в обратном направлении, появилась возможность обучать людей без спешки, с учётом появившегося боевого опыта и знаний фашистской тактики и психологии. А в начале войны задача ставилась одна - остановить врага любой ценой.

Позже историки подсчитали, что цена была заплачена страшная. В первые месяцы войны погибло практически целое поколение. Большинство выпускников 1941 года так навсегда и остались 17-летними.

Фёдор Зорин попал в Сумское высшее командное училище имени Михаила Фрунзе. Обучали будущих артиллеристов в ускоренном режиме. Положение на фронте сложилось отчаянное. Только за первые три недели войны враг продвинулся в глубь страны почти на 600 километров. Советская оборона, несмотря на все усилия, трещала по швам. Все понимали - встреча с врагом не за горами. Рядовой Зорин свой первый бой принял уже через два месяца после того, как попал на фронт.

Что чувствовали 17-летние мальчишки, отправляясь навстречу врагу? Понимали, что первый бой для многих станет последним? Фёдор Георгиевич утверждал, что на всякие "сентиментальные размышлизмы" времени не было. В голове стучало только одно: "Устоять, не дрогнуть".

О военном житье-бытье ветеран рассказывал сдержанно: Родина позвала, и они пошли. Никаких кровавых подробностей и шокирующих фактов. Возможно, не хотел ворошить в душе то, что с таким трудом удалось забыть. Война - дело тяжёлое. Пахнет она не только порохом, но ещё грязью, потом и кровью. То, что творилось тогда вокруг, трудно передать словами, это нужно прочувствовать.

Тяжело переживал фронтовик переосмысление личности Сталина. Во время войны солдаты в бой шли и погибали "За Родину!" да "За Сталина!". Для миллионов советских людей он был величайшим авторитетом. А теперь что же получается, недоумевал ветеран, не тому верили? Или не в то?

Учёные считают, что война формирует особый тип личности. Человек, получивший оружие, мгновенно меняется. Он всё время находится на грани жизни и смерти, учится выживать в экстремальных условиях. Этим учёные объясняют и большое количество психических заболеваний среди солдат, и массовый героизм, и "привычку" к смерти, и процесс формирования образа врага. Причём к этой категории относили и своих. Тех, кто не выдерживал испытаний и переходил на чужую сторону. Предатель считался ещё худшим врагом, чем фашист, вспоминал Фёдор Георгиевич. Именно потому, что был когда-то своим. К таким людям не было ни жалости, ни снисхождения.

Кстати, солдаты вспоминали, что любовь и тревога за близких помогали им выжить в самых, казалось бы, безнадёжных ситуациях. Страх за тех, кто в такое трудное время остался без защиты и помощи, действовал сильнее инстинкта самосохранения. Позднее, проведя ряд исследований, правдивость этого феномена подтвердили и учёные.

Война для всех её участников стала настоящей "школой жизни". Только на фронте можно научиться варить суп "из топора", спать на ходу или делать "хромовые" сапоги из обычной плащ-палатки.

Фёдору Зорину посчастливилось пройти почти всю войну без единой царапины. Словно заговорённый был, вспоминал фронтовик. В составе 352-й стрелковой дивизии гнал немцев обратно: через Оршу, Минск, Гродно. В декабре 1944-го вышли на границу с Восточной Пруссией.

Начинали войну на конной да на солдатской тяге, таская тяжеленные пушки на повозках, а когда и на себе, вспоминал ветеран. Зато заканчивали - на автомобильной. На автостраду "Берлин - Кенигсберг" въехали, как и подобает победителям, на новеньких грузовиках. В феврале 1945 года артиллерист Зорин получил сразу два ранения. Так что известие о немецкой капитуляции встретил в госпитале.

Свои довоенные мечты об интересной работе, дружной семье и счастливой насыщенной жизни Фёдор Зорин всё же осуществил. Демобилизовавшись, продолжил с того момента, на котором остановился четыре года назад, когда получил повестку в военкомат. Правда, железнодорожником, как мечталось, не стал - пошёл в педагогику. Работал учителем, затем почти 30 лет - директором школы. Молодых преподавателей Зорин напутствовал фронтовой поговоркой, переиначенной на современный лад: "Дальше школы не пошлют, меньше класса не дадут". А что касается войны, то, говорил ветеран, как бы глубоко ты её ни запрятал, она всё равно напомнит о себе. Потому что забыть такое невозможно.

После окончания второй мировой войны все участвовавшие в ней капиталистические страны попытались подсчитать урон, нанесённый им фашизмом. Оказалось, что затрачено на неё было в пять раз больше, чем на первую мировую. Россия подсчитывала потери иначе. Для нас - это более 26 миллионов погибших. Почти две тысячи разрушенных городов, около ста тысяч сожжённых сёл и деревень.