К 40-летию со дня смерти офицера Белой Армии и полковника 1-й дивизии РОА Андрея Архипова

В январе 1960 года, 55 лет назад, на страницах нью-йоркской газеты «Новое русское слово» разгорелась полемика о драме пражских евреев в последние дни войны. Известный публицист Юлий Марголин опубликовал в «Новом русском слове» статью «Эренбурги и Драгунские» и процитировал фрагмент частного письма одного из своих корреспондентов. Он призывал Марголина воздать должное дважды Герою Советского Союза генерал-майору танковых войск Давиду Драгунскому, командовавшему в мае 1945 года 55-й гвардейской Васильковской танковой бригадой 7-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армией 1-го Украинского фронта. «Ему обязаны жизнью уцелевшие в Чехии евреи, — утверждал свидетель. — Танки ген. Драгунского первыми ворвались в чешскую Прагу буквально в последнюю минуту перед постановленным истреблением тамошних евреев». Однако инженер Абрам Зисман — один из читателей — раскритиковал это заявление, посчитав его необоснованным. Вместе с женой А. Зисман прожил в Праге более двух лет и скрывался от преследований нацистов в семье участника Белого движения капитана Крылова, погибшего при бомбардировке в конце войны.

Вспоминая о майских событиях 1945 года, Зисман в письме к главному редактору «Нового русского слова» Марку Вейнбауму опровергал безымянного корреспондента Марголина: «Все это неправда от начала до конца!» По утверждению Зисмана, евреев из тюрьмы Панкрац освободили власовцы… Власовский полковник в ответ на слова благодарности участников пришедшей к нему делегации, в которой был и Зисман, сказал: «Я сделал то, что подсказало мне мое русское православное сердце. Вместо благодарности — молите Бога и приложите все свои усилия, чтобы мы победили. Наша победа — ваша победа. Наше поражение сулит вам горе и гонения. Будьте здравы и благополучны!» Полковника звали Андрей Архипов, и его имя, как считал Зисман, «навсегда должен помнить каждый чех, каждый еврей, скрывавшийся или находившийся в концлагере под Прагой». В письме Зисман допустил разные неточности, перепутав номер власовской дивизии, должность, чин Архипова и другие мелкие детали — но это так естественно для штатского человека, вспоминавшего о событиях в Праге пятнадцать лет спустя. Главный смысл рассказа остался неизменным.

Так о ком же призывал помнить инженер Зисман?.. Андрей Дмитриевич Архипов родился в Ялте в семье рыбака 28 февраля (12 марта по н. ст.) 1893 года и происходил из мещан Таврической губернии. Окончил Ялтинскую гимназию и вступил в службу в Русскую Императорскую армию юнкером рядового звания в Алексеевское военное училище, находившееся в Москве. Военно-учебное заведение он окончил по I разряду вскоре после начала Великой войны. 1 октября 1914 года Архипов был произведен в подпоручики с назначением в распоряжение штаба Московского военного округа, но уже 20 декабря убыл в Действующую армию. Об участии и отличиях молодого офицера в боях с германцами на Северо-Западном и Северном фронтах в 1915 году в Восточной Пруссии, Ковенской и Курляндской губерниях свидетельствуют ордена св. Станислава III ст. с мечами и бантом, св. Анны IV ст. «За храбрость» и контузия. Будучи прикомандированным для пользы службы к разным частям, Архипов воевал в рядах 270-го пехотного Гатчинского полка 68-й пехотной дивизии и 151-го пехотного Пятигорского полка 38-й пехотной дивизии. Интересно, что полковым священником пятигорцев совершал свое пастырское служение протоиерей Сергей Флоринский (1873—1918), награжденный за отличия орденами св. Анны III ст., св. Владимира IV ст. и наперсным крестом на Георгиевской ленте — будущий священномученик, расстрелянный ЧК в Везенберге Эстляндской губернии 13 (26) декабря 1918 года и причисленный к Собору Новомучеников и Исповедников Российских. После Октябрьского переворота 1917 года и демобилизации Архипов вернулся на Юг России, скорее всего, домой, в Ялту, где провел первый год Гражданской войны.

В октябре 1918 года, несмотря на свой офицерский чин, он вступил рядовым в Добровольческую армию генерал-лейтенанта Антона Деникина и заслужил назначение в элитные части. В 1919—1920 годах Андрей Дмитриевич служил в рядах 1-го и 2-го офицерских генерала Маркова полков и после кровавых боев и больших потерь вместе с марковцами в составе Русской армии эвакуировался из Крыма в Турцию. В Галлиполи Архипов состоял в 5-й роте Марковского полка 1-й пехотной дивизии I армейского корпуса и разделил судьбу марковцев в гордом изгнании, символом которого стал Галлиполийский крест — нагрудный знак в память пребывания Русской армии в военных лагерях на чужбине, учрежденный генерал-лейтенантом Петром Врангелем в 1922 году. После Галлиполийской эпопеи молодой офицер жил в эмиграции в Болгарии, где после реорганизации армии в 1924 году вступил в Русский Обще-Воинский Союз (РОВС), а в 1926 году переехал во Францию. Разные документы РОВС и военно-научных организаций указывают, что, начав службу в 1914 году подпоручиком армейской пехоты, закончил ее Архипов в Русской армии в чине подполковника. С 1927 года Андрей Дмитриевич жил в Париже, затем в Булони и работал таксистом. Вечерами Архипов упорно учился, несмотря на сложности и бытовые трудности, и показал себя трудолюбивым слушателем. Знания требовались для того, чтобы при первой возможности включиться в борьбу с большевиками, сохранив качества и квалификацию штаб-офицера. В 1927 году он поступил на I выпуск Зарубежных высших военно-научных курсов (ЗВВНК) систематического изучения военного дела, созданных в Париже Генерального Штаба генерал-лейтенантом Николаем Головиным — профессором Императорской Николаевской военной академии и ревнителем военного образования в Зарубежье. Учеба требовала незаурядного прилежания, внимания, волевых качеств и усилий, не говоря уже о расходах и времени. Занимались курсовики после работы, с 21 до 23 часов. Лекции читались раз в неделю по вторникам, а практические занятия — в виде бесед, семинаров, решений тактических задач и военных игр — проводились по четвергам.

К маю 1927 года курсы насчитывали более 150 слушателей, но за пять лет учебы абсолютное большинство курсовиков отсеялось, не выдержав предъявленных требований. В итоге I выпуск (младший, старший классы и дополнительный курс) в 1932 году окончили всего 26 человек. Причем Архипов, судя по спискам и документам, задержался с представлением своей темы, поэтому получил права окончивших дополнительный курс, включая диплом и знак, с группой слушателей второй очереди и с общей оценкой «хорошо». Выпускники сохраняли связь с курсами, и Архипов состоял в Обществе изучения проблем Мировой войны и ее последствий, призванном объединить учеников генерала Головина. Члены Общества устраивали семинары и доклады, обсуждали исторические проблемы, военно-политические события и доктрины разных армий. Летом 1941 года после нападения Германии на Советский Союз Архипов, как и более тысячи русских генералов и офицеров во Франции, зарегистрировался при I (Французском) отделе РОВС в качестве добровольца, готового отправиться на Восточный фронт для участия в формировании русских антибольшевистских частей.

Однако нацисты считали опасным пребывание белых эмигрантов на оккупированных территориях СССР, поэтому выехать из Парижа смогли лишь две группы в мае 1942 года — примерно 75 человек. Половину из них составляли чины РОВС. На Восток отправилась и группа учеников Головина, среди них подполковник Андрей Архипов (марковец), войсковой старшина Владимир Нефедов (донец-первопоходник), ротмистр Александр Денисов (павлоградец), штабс-ротмистр Михаил Золотавин (дроздовец), сотник Владимир Поляков (чернецовец-первопоходник), подпоручик Николай Галай (дроздовец) и другие. Они заняли должности в частях и подразделениях Восточных войск Вермахта, в учебных структурах по подготовке офицерских и унтер-офицерских кадров из советских военнопленных для восточных рот и батальонов. Эмигранты надеялись на то, что восточные подразделения, сформированные преимущественно из военнопленных и в меньшей степени — из местного населения, в перспективе послужат основой для создания большой русской армии. Пропагандистская кампания вокруг имени генерал-лейтенанта Андрея Власова, начавшаяся зимой 1943 года, подкрепляла такие иллюзии. Однако нацистов в равной степени раздражали и публичные заявления Власова, и его откровенные высказывания в узком кругу.

Так, например, 13 марта 1943 года в Могилеве свое выступление в местном кинотеатре Власов закончил словами: «Русский народ жил, живет и будет жить, никогда он не станет колониальным народом», — а позже заявил немецким собеседникам, что Германия в течение года проиграет войну, если не изменит оккупационную политику. Таким образом, создание любой антисталинской армии — русской или украинской — вступало в решительное противоречие с целями Гитлера на Востоке. До середины весны 1943 года Архипов служил на командной должности в одном из русских батальонов в тылу 9-й армии Вермахта и участвовал в борьбе с партизанами, имевшей очевидные признаки гражданской войны, был ранен и награжден. В своих неопубликованных мемуарах он писал: «Немцы населенные пункты партизан сжигали, мы с этим пытались бороться, доказывая немцам, что население невинно в том, что нередко партизаны занимали их деревни. Часто наши доводы действовали на немцев, и крестьяне считали нас своими спасителями <…> Население из района Сычевка — Вязьма — Белый — Дорогобуж — Ярцево — Духовщина гналось назад [при отступлении Вермахта — К. А.], а сопротивлявшихся покидать свои деревни и хаты — расстреливали. Так было расстреляно около 300 женщин, стариков и детей в деревне Высокое в районе между станцией Воропаево (ж/д Смоленск—Вязьма) и Белый. Люди гибли на пути своего движения от голода и холода. Наши протесты оставались гласом вопиющего в пустыне. Мы, старые эмигранты, старались среди русского населения проводить чисто русско-национальную политику, вопреки запретам немцев. Так, например, беседы о величии России, ее истории и полководцах запрещались. Так как в каждом подразделении находились немцы-соглядатаи, то приходилось этим заниматься в поле, куда они не появлялись».

Возможно, что в своих воспоминаниях Архипов написал не всю правду. Но в середине апреля 1943 года Верховное командование Вермахта действительно отозвало большинство белых эмигрантов с Восточного фронта — их взгляды, протесты против восточной политики и культурно-исторические ценности представляли для нацистов объективную проблему. В мае Архипов находился в краткосрочном отпуске в Берлине, где познакомился с бывшими советскими генералами из окружения Власова: Иваном Благовещенским, Федором Трухиным и Дмитрием Закутным. Благовещенский и Трухин работали в отделе восточной пропаганды особого назначения, более известном как Дабендорфская школа РОА. Формально школа готовила власовских пропагандистов для Восточных войск Вермахта, но на самом деле представляла центр по подготовке командных кадров для будущей антисоветской армии. О значении школы оставил интересное свидетельство зимой 1946 года бывший генерал Добровольческих войск генерал от кавалерии Эрнст Кестринг. С его точки зрения, Дабендорф представлял собой «место, где под прикрытием лояльности по отношению к нам и признания необходимости сотрудничества с нами вынашивалась идея великорусскости». Свою лепту в работу Дабендорфа внес и Архипов.

В начале июня 1943 года Архипов в группе из 11 офицеров прибыл из Берлина в Дабендорф и на второй день получил назначение помощником командира по строевой части 1-й курсантской (офицерской) роты, а затем командовал 2-й ротой. Своих подчиненных, невзирая на возраст и чин, старый марковец «гонял» в лучших традициях Алексеевского военного училища и РОВС. Отметим, что Архипов, несмотря на штаб-офицерский чин Русской армии, вновь служить начал капитаном и только в 1943 году заслужил производство в майоры РОА. Но к своему понижению офицер отнесся спокойно, так как преимуществ и привилегий не искал.

Весной 1944 года майор уже командовал в Дабендорфе курсантским батальоном шестиротного состава, и генерал Трухин — русский начальник школы — считал Архипова одним из лучших строевых офицеров. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в ноябре 1944 года при формировании 1-й пехотной дивизии войск Комитета освобождения народов России (КОНР) в Мюнзингене Архипов занял должность коменданта лагеря Фельдштеттен и командира 1-го (1601-го) пехотного полка, в котором 1-м батальоном в чине капитана командовал еще один марковец, Всеволод Григор (на 1920 г. — штабс-капитан Русской армии). В феврале 1945 года майор Архипов был произведен Власовым в подполковники войск КОНР и в марте вместе с частью убыл на Восточный фронт. Здесь участники законспирированной советской группы, раскрытой офицерами артиллерийского полка, собирались убить Архипова — слишком убежденным белогвардейцем и власовцем он казался. Но покушение вовремя удалось предотвратить.

13—14 апреля во время операции «Апрельская погода» на Одере против частей 119-го советского укрепленного района полк Архипова находился в резерве командира дивизии генерал-майора Сергея Буняченко. О нем командир 1-го полка вспоминал так: «Немцев ненавидел всеми фибрами своей души. В военном отношении был человеком вполне грамотным, обладал характером и большой силой воли <…> Недостатки: груб с подчиненными, даже с офицерами, мало был знаком с элементарными правилами такта и этики и имел тенденцию к дешевой популярности». Вместе с тем Архипов поддержал Буняченко, когда упрямый генерал фактически вышел из подчинения немецкого командования и повел дивизию в Богемию. Этот поступок Архипов считал логичным. По его мнению, в бессмысленной атаке на плацдарм «Эрленгоф» 13–14 апреля командование 9-й армии Вермахта хотело заставить 1-ю дивизию израсходовать боеприпасы, а затем оставить «на съедение красным или разоружить».

Однако в качестве единственного командира части на военном совете 1-й дивизии в Сухомастах Архипов выступил против вмешательства власовцев в Пражское восстание. С точки зрения старого офицера, не следовало нарушать обязательств по отношению к Вермахту, даже если немецкая политика оказалась не только ужасной, но и лживой. Дивизии надо было разворачиваться не на Прагу, а уходить далее на юг, навстречу американцам — и как можно дальше, чтобы избежать захвата войсками Красной армии, а в американской зоне действовать по обстоятельствам. Он остался в меньшинстве, но Буняченко не отстранил строптивого подполковника от должности, зная его дисциплинированность, и со своей частью в составе дивизии Архипов выступил на Прагу. 6—7 мая 1-й полк участвовал в боях с частями СС и Вермахта в районах Радотин—Збраслав, а затем на Смихове. Освобождение заключенных, о котором писал Абрам Зисман, произошло 7 мая.

Солдаты 1-го полка 1-й дивизии РОА (ВС КОНР) в Праге

Во время боев 1-й полк, по данным Архипова (возможно, преувеличенным), взял около 3,5 тыс. пленных и до 70 единиц бронетехники — и пленные, и техника передавались повстанцам. Интересно, что по просьбе представителей комендатуры «Бартош», руководившей операциями повстанцев, Архипов выделил три пехотных взвода для охраны радиостанций — чешской (один взвод) и советской (два взвода). Однако предложение руководителя советской разведгруппы передать в Москву сообщение о том, что «дивизия идет в бой за товарища Сталина», командир полка решительно отклонил. На рассвете 8 мая, после того, когда стало очевидно, что войска 3-й армии США в чешскую столицу не придут, полк в составе дивизии ушел из Праги на Пльзень. Теперь все надежды связывались с западными союзниками. 11 мая в районе селения Лнарже (Lnáře, немецкий Schlüsselburg), примерно в 35—40 км юго-восточнее Пльзени, 1-я дивизия сдала оружие американцам.

12 мая, когда стало ясно, что американцы не пропустят безоружную дивизию в свою зону ответственности и захват власовцев частями Красной армии неизбежен, Буняченко распустил дивизию. Архипов снял погоны и распустил свой полк последним, в 13:30, даже после того, как погоны сняли командир дивизии и его начальник штаба, подполковник Николай Николаев. Командиру 1-го полка и нескольким офицерам удалось уйти в американскую зону и скрыться. Летом 1945 года подполковник Архипов вновь стал эмигрантом и вскоре легализовался в американской оккупационной зоне Германии. Он поселился в Мюнхене под фамилией Гордеев и принялся энергично объединять уцелевших офицеров власовской армии, избежавших насильственных репатриаций.

В 1947—1948 годах Андрей Дмитриевич вел активную общественно-политическую деятельность и стал одним из инициаторов создания Союза Андреевского Флага (САФ), учрежденного на конференции под Мюнхеном 18 апреля 1948 года. САФ объединял белых воинов и власовцев. Архипов-Гордеев в чине полковника состоял членом Главного управления Союза и в 1949—1950 годах возглавлял Баварский округ организации, пытался наладить тесное сотрудничество между САФ и РОВС. В 1950 году Архипов, несмотря на переезд из ФРГ в США, стал близким сотрудником генерал-майора Антона Туркула, создавшего новую организацию — Комитет объединенных власовцев (КОВ). По приказу Туркула Архипов в 1950-е годы возглавлял Северо-Американский отдел кадров РОА. И Туркул, и Архипов надеялись на создание крупного русского соединения из эмигрантов в случае войны между Западом и странами советского блока, разрабатывали штаты и даже намечали ротных, батальонных и полковых командиров. В США Архипов избирался делегатом IV съезда Всероссийской эмиграции в Нью-Йорке (22—23 мая 1954 года), вел большую общественную работу и стремился объединить разрозненные группы власовцев, чему в значительной степени препятствовали личные амбиции. Однако он пользовался авторитетом и уважением.

Андрей Дмитриевич вместе с капитаном Вильфридом Штрик-Штрикфельдтом участвовал в первой телевизионной программе, посвященной истории Власовского движения и показанной американским каналом NBS 16 декабря 1962 года. Статьи и сообщения старого офицера публиковались на страницах русской зарубежной печати, включая «Новое русское слово». В 1965 году полковник Архипов переехал из Нью-Йорка к дочери в Калифорнию, где провел последние годы жизни. Умер Андрей Дмитриевич Архипов в Санта-Барбаре 1 мая 1979 года. Его долгая жизнь, выборы и поступки, включая и тот, о котором рассказал читателям «Нового русского слова» Абрам Зисман, стали достоянием истории нашей бесконечной гражданской войны, российской трагедии ХХ века и Русского Зарубежья.