Новости за 18.01.2018

Навсегда погибли империя Петра Первого, либеральная Россия, о которой так долго мечтали, и уже созванное Учредительное собрание. Вместе с царскими министрами во тьму канули и либералы, и радикальные политики, и реформаторы. Социалисты-революционеры, меньшевики, более мелкие группы социалистов — все они, особенно самые радикальные и наиболее близкие к большевикам, были обречены на уничтожение. Почти одновременно разрушены группы почти всех политических взглядов.

Вдаль идут державным шагом…     — Кто еще там? Выходи! Это — ветер с красным флагом     Разыгрался впереди… Впереди — сугроб холодный,     — Кто в сугробе — выходи!.. Только нищий пес голодный     Ковыляет позади… — Отвяжись ты, шелудивый,     Я штыком пощекочу! Старый мир, как пес паршивый,     Провались — поколочу! …Скалит зубы — волк голодный —     Хвост поджал — не отстает —     Пес холодный — пес безродный …     — Эй, откликнись, кто идет? — Кто там машет красным флагом? — Приглядись-ка, эка тьма! Читать дальше...

Я получил инструкцию, чтобы довести до Вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал.

Я чувствовала себя глубоко униженной и была в числе меньшинства, голосовавшего за то, чтоб не расходиться и быть удаленными силой. Роспуск Учредительного собрания был новым унижением заветной мечты многих поколений и наивного благоговения веривших в него масс. И наряду с этим я сознавала, что мы, революционеры старшего поколения — отцы наступивших событий, и когда слышались вопли, говорила: «Разве мы не призывали социальную революцию в 73-74 г. Не звали народ к ней при гораздо худших условиях?»

Около часа ночи большевики покидают Учредительное собрание. Левые эсеры еще остаются. В одной из отдаленных от зала заседания комнат Таврического дворца находятся товарищ Ленин и несколько других товарищей. Относительно Учредительного собрания принято решение: на следующий день никого из членов учредилки в Таврический дворец не пропускать и тем самым считать Учредительное собрание распущенным.

Гуляли мы сегодня вместе, все члены Учредительного собрания, т.е. прибавились к нам Сорокин и Аргунов.

Я гостей не зову и не жду — Но высокие свечи зажег И в окошко смотрю на восток, Поджидая большую звезду Я высокие свечи зажег, На солому поставил еду, И кутью, и питье на меду, — И хмелею, и пью, одинок. На солому поставив еду, Коротаю я свой вечерок, Отбывая положенный срок В этом ясном и тихом аду.

Сегодня вот здесь, в этом собрании, решаются судьбы нашей революции… Учредительное собрание собирается, когда вся страна охвачена пожаром гражданской войны, когда подавлены все демократические свободы, не существует ни неприкосновенности личности, ни жилища, ни свободы слова, печати, собраний, союзов, ни даже свободы стачек, когда тюрьмы переполнены заключенными, испытанными революционерами и социалистами, даже членами самого Учредительного собрания, когда нет правосудия, и все худшие формы произвола и бесправия... Читать дальше...

Мы, товарищи, сейчас закладываем фундамент жизни человечества на тысячелетия. Мы все, до одного человека, до одного человека смертны, и теперь перед каждым из нас стоит один вопрос, который ложится на нас со всей своей тяжестью, на совесть каждого: с кем мы будем — с Калединым, с юнкерами, с фабрикантами, купцами, директорами учетных банков, которые поддерживают саботаж, которые душат рабочий класс, или мы будем с серыми шинелями, с рабочими, солдатами, матросами, будем с ними плечом к плечу, разделяя всю их участь... Читать дальше...

Рассыпающая звезды Не всегда чужда ты и горда И меня не хочешь не всегда, — Тихо, тихо, нежно, как во сне, Иногда приходишь ты ко мне. Надо лбом твоим густая прядь, Мне нельзя ее поцеловать, И глаза большие зажжены Светами магической луны. Нежный друг мой, беспощадный враг Так благословен твой каждый шаг, Словно по сердцу ступаешь ты, Рассыпая звезды и цветы. Я не знаю, где ты их взяла, Только отчего ты так светла, И тому, кто мог с тобой побыть, На земле уж нечего любить?

Вечер. Вел программу в кафе левый эсер Яков Блюмкин. За столиками сидели матросы, не выпуская из рук винтовок, обвешанные гранатами, попивая из чайников подкрашенный спирт. Неожиданно на эстраду выскочил какой-то безголосый пошляк, который козлиным голосом запел популярную тогда у обывательщины песенку: Солдаты, солдаты по улице идут! Солдаты, солдаты играют и поют! Не успел допеть первого куплета, как раздался оглушительный удар, словно выстрел из крупнокалиберного пистолета. Все вскочили с мест, матросы вытаскивали «шпалеры». Читать дальше...

Демонстрация носила своеобразный обывательский характер, но по городу ходили усиленно распространяемые слухи о готовящемся вооруженном восстании. Большевики готовились к отпору. Учредительное собрание должно было собраться в Таврическом дворце. Организован был военный штаб, в котором участвовали Свердлов, Подвойский, Прошьян, Урицкий, Бонч-Бруевич и др. Город и Смольнинский район были разбиты по участкам, за охрану взялись рабочие. Для охраны порядка в самом Таврическом дворце, возле него и в примыкающих... Читать дальше...

Исполнительный комитет Советов рабочих и крестьянских депутатов поручил мне открыть заседание Учредительного собрания. Центральный исполнительный комитет Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов… выражает надежду на полное признание Учредительным собранием всех декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров. Октябрьская революция зажгла пожар социалистической революции не только в России, но и во всех странах. Мы не сомневаемся, что искры нашего пожара разлетятся по всему миру, и недалек тот день... Читать дальше...

В критический день, 5 января, столица выглядела так, словно в ней ввели осадное положение. За несколько дней до этого большевики создали так называемый Чрезвычайный штаб, а весь район вокруг Смольного был передан под юрисдикцию приспешника Ленина  Бонч-Бруевича. Район же вокруг Таврического дворца был отдан в ведение большевистского коменданта Благонравова. Сам дворец был окружен вооруженными до зубов войсками, кронштадтскими матросами и латышскими стрелками, часть которых расположилась внутри здания. Читать дальше...

Ну, как? Все спокойно в городе? Демонстрантов много? Куда направляются? Есть сведения, будто направляются прямо к Таврическому?

Меня тошнит от политики. Я презираю социалистов и вижу бессилие, ошибки, неподвижность своих друзей. Россия должна выдвинуть какие-то совсем новые силы или погибнуть.

Я получила телеграмму из Петрограда, подписанную неким генералом X. В ней говорилось: «Приезжайте. Вы нужны». В тот же день я купила билет до столицы, попрощалась с родными и уехала. Погоны с мундира я сняла и сразу стала похожа на рядового солдата.

Сегодня выдают муку по карточкам. В этот месяц дают уж только по 20 фунтов на человека. И приехало много мужиков из Кожуховского правления по муку. Неладно делают некоторые и крестьяне. Другие бы еще могли биться хлебом, так нет, надо лезть в город отбивать у горожан последние крохи. Цена муки 11 руб. 80 коп. пшеничной, ржаной нет. Горожане смотрят на крестьян недружелюбно.

Прошу поставить в повестку дня одного из ближайших заседаний Совета Народных Комиссаров следующие вопросы: 1) Декрет о саботажниках. 2) Декрет о преступлениях лиц на должностях Советской власти. 3) Вопрос о разоружении буржуазии. 4) Вопрос о контрразведке. 5) Отчет комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией.

Лай колоколов над Русью грозный — Это плачут стены Кремля. Ныне на пики звездные Вздыбливаю тебя, земля! Протянусь до незримого города, Млечный прокушу покров. Даже богу я выщиплю бороду Оскалом моих зубов.  Ухвачу его за гриву белую И скажу ему голосом вьюг: Я иным тебя, господи, сделаю, Чтобы зрел мой словесный луг! Проклинаю я дыхание Китежа И все лощины его дорог. Я хочу, чтоб на бездонном вытяже Мы воздвигли себе чертог. Языком вылижу на иконах я Лики мучеников и святых. Обещаю вам град Инонию, Где живет божество живых. Читать дальше...

Веселая, жуткая зима, когда все сдвинулось, поплыло куда-то в неизвестность.