Ефим Курганов. "И.А. Крылов как один из авторов «Хвостовианы»"
И.А. КРЫЛОВ КАК ОДИН ИЗ АВТОРОВ «ХВОСТОВИАНЫ»
Иван Андреевич Крылов виртуозно сочинял и рассказывал анекдоты о себе самом. Да, был тучен, невообразимо неряшлив (об этом обожал поговорить), но леностью отнюдь не отличался, хоть об этом масса историй. Был упорен и скрытен. И укрупняя, заостряя некоторые четы своей личности и особенности холостяцкого быта, выстраивал яркий, колоритный образ, вокруг которого накручивал крайне забавные историйки, вызывавшие в петербургском обществе и даже при дворе громадный интерес. Однако Крылову как анекдотисту самого себя было явно недостаточно. И он обратил взоры на знаменитого феерическим графоманством своим графа Дмитрия Ивановича Хвостова.
Этот граф был героем весьма обширной серии эпиграмм, стихотворных пародий и анекдотов. Причем, анекдоты составляли несколько особое ответвление «Хвостовианы», имевшее свой отдельный круг авторов. Это – в первую очередь баснописцы Александр Ефимович Измайлов и Иван Андреевич Крылов. Зачем же им вдруг так понадобился граф Хвостов? Попробую ответить. Граф Дмитрий Иванович был одописец и баснописец, очень активный, хоть и неудачливый в обеих этих сферах. Но Измайлова и Крылова прежде всего интересовал басенный аспект, и вот почему. Они выстраивали обыгрывали пару – ИСТИННЫЙ И ЛОЖНЫЙ ЭЗОП, и безудержно хвастливому и высокопарному Хвостову была уготована роль Эзопа.
Так в обильной «Хвостовиане», в отделе анекдотов, появилась пара Хвостов-Крылов. И Иван Андреевич, как видно уже из самих текстов, сам рассказывал и разыгрывал их в обществе, превращая их в истинные шедевры устной словесной культуры. Не случайно они пользовались громадным успехом. Кстати, анекдот о том, как Крылов был в гостях у Хвостова и бежал оттуда (текст будет приведен ниже) был слышан от самого Крылова, – об этом есть свидетельство историка Д. Н. Бантыш-Каменского, и это очень показательно. Попробую сейчас в нескольких выдержках представить этой крыловский слой «Хвостовианы». Но прежде маленькая справка: М.С. Шулепников – второстепенный, хоть и плодовитый поэт и приятель Крылова.
_______________________
«Летом 1822 года И.А. Крылов с тогдашним закадычным приятелем своим М.С. Шулепниковым, печатавшим бездну стихов, довольно остроумных, под псевдонимом Усольца, нанимал дачу на Петергофской или Нарвской дороге, очень недалеко от городской черты. К ним почти каждый вечер собирались литераторы... Распорядителем этих собраний, где угощение совершалось в складчину всеми гостями-братьями, был И.А. Крылов, прозванный друзьями Соловьем. Граф Дмитрий Иванович, пронюхав об этих сборищах, члены которых читали свои произведения, настрочил огромную оду под названием «Певцу-соловью» и поехал на дачу; в этот день там был между прочими гостями и В.А. Жуковский. Граф был впущен в залу собрания после того, как он формально объявил о своем желании быть членом общества и внес, в качестве члена, 25 рублей.
Затем граф попросил позволения прочесть оду свою «Певцу-соловью». – «Сколько строф или куплетов?» – спросили его. – «Двадцать», – отвечал он и стал читать. Только что окончил он первую строфу, как раздались рукоплескания. Он хотел начать вторую, но ему не дали читать и продолжали аплодировать. Граф сконфузился. Один из членов объяснил ему, что если при чтении аплодируют, то читающий должен, по уставу, купить бутылку шампанского (которое продавалось тогда не меньше 10 р. ассигнациями за бутылку). Таким образом, эта «поэтическая экскурсия» обошлась графу в какие-нибудь 200 рублей ассигнациями, и он закаялся ездить на дачу Петергофской дороги, где хозяйничал «Певец-соловей» – «разбойник», как тихомолком впоследствии называл он этого хозяина, так негостеприимно обратившегося со своим воспевателем» (В. П. Бурнашев. Воспоминания об А. Е. Измайлове. – Дело, 1874, апрель, с. 169–170);
«А знаете ли вы, – спросил у меня Шулепников, – стихи графа Д. И. Хвостова, которые он в порыве негодования за какое-то сатирическое замечание, сделанное ему Крыловым, написал на него». – «Нет, не слыхал», –отвечал я. – «Ну, так я вам прочитаю их, не потому, что они заслуживали какое-нибудь внимание, а только для того, чтоб вы имели понятие о сатирическом таланте графа. Всего забавнее было, что он выдавал эти стихи за сочинение неизвестного ему остряка и распускал их с видом сожаления, что есть же люди, которые имеют несчастную склонность язвить таланты вздорными, хотя, впрочем, и очень остроумными эпиграммами. Вот эти стишонки:
Небритый и нечесаный,
Взвалившись на диван,
Как будто неотесанный
Какой-нибудь чурбан.
Лежит совсем разбросанный
Зоил Крылов Иван.
Объелся он иль пьян?
Крылов тотчас же угадал стихокропателя. «В какую хочешь нарядись кожу, мой милый, а ушка не спрячешь», – сказал он и отомстил ему так, как только в состоянии мстить умный и добрый Крылов: под предлогом желания послушать какие-то новые стихи графа Хвостова, попросился к нему на обед, ел за троих, и после обеда, когда амфитрион, пригласив гостя в кабинет, начал читать стихи свои. он без церемоний повалился на диван, заснул и проспал до позднего вечера» (С. П .Жихарев. Записки современника. М.–Л., 1955, с. 360–361);
«Однажды пришел к последнему И. А. Крылову – Е. К.) приятель его Окладников и уговорил Крылова отправиться вместе к графу Хвостову. Посещение их чрезвычайно обрадовало неутомимого стихотворца. – «садитесь, господа, – сказал он в кабинете, – я прочту вам новое свое произведение». – «Нет, не сядем, – отвечал Окладников, – пока не ссудишь ты меня двумястами рублями». Хвостов отговаривался. «Прощай», – сказал Окладников с досадою и пригласил Крылова последовать его примеру. «Останьтесь, послушайте! – сказал хозяин с еще большим неудовольствием. – Право, не будете раскаиваться». – Дай двести рублей, – продолжал Окладников, – останемся». – «Дам, но послушайте наперед». – «Нет, брат, не проведешь: дай двести рублей, а там читай, сколько тебе будет угодно». – «И вы останетесь у меня, будете слушать?» – «Останемся и будем слушать». Деньги отсчитаны, гости уселись у окна, близ двери, хозяин начал чтение с жаром, свойственным поэтам. Долго продолжалось оно. Выведенный из терпения Окладников сказал на ухо Крылову: «Уйдем, право, нет сил!» Крылов советовал дождаться конца. Окладников удалился потихоньку, потом Крылов. Но последний, вышедши, остановился за дверью, ожидая развязки. «Не правда ли, друзья, – произнес наконец стихотворец прервав свое чтение, – что это стих гениальный! – и, не слыша ответа, оглянулся, вскрикнув с сердцем. – Ах, проклятые, они ушли!» Тогда Крылов бросился бежать, не оглядываясь назад» (Крылов в воспоминаниях современников. М., 1982, с. 302–303);
«Щедрость обоих, и мужа, и жены (Д. И. и Т. И. Хвостовых – Е. К.), нисколько не умаляла состояния этой четы добрых, хоть и карикатурных Филимона и Бавкиды Сергиевской улицы. Однако ж иногда они нуждались в деньгах, когда управители замедляли высылку доходов... Такую невзгоду старосветские старички переносили шутя. Огорчало их только то, что в такой момент им приходилось несколько затягивать шнурки кошелька... и отказывать себе в удовольствии помогать беднякам и оказывать дружеские услуги приятелям, к числу которых, предпочтительно перед многими, Иван Андреевич Крылов. Он раз обратился к графу именно в минуту «затяжки шнурков».
Страдая безденежьем, граф Дмитрий Иванович предложил Ивану Андреевичу вместо денег, на лицо не имевшихся, только что изготовленные для продажи 500 полных экземпляров своего собрания стихотворений в пяти томах, 1830-го года. -Возьмите, Иван Андреевич, все это добро на ломового извозчика, – говорил Хвостов, – и отвезите Смирдину, с которым вы находитесь в хороших отношениях. Я продаю экземпляр по 20 рублей ассигнациями, но, куда ни шло, для милого дружка – сережка из ушка, отдайте все это Александру Филиппову сыну (т. е. Смирдину, которого так иногда в шутку называли), для скорости, по пяти рублей, даже по четыре рубля за экземпляр, и вы будете иметь от 2 до 2500 рублей, то есть более, чем сколько вам нужно.
Крылов, думая, что за эту массу книг, роскошно изданных, дадут если не по 4, то, по крайней мере, по 2 рубля, соображая при этом, что даже рассчитывая на вес, наберется почти сотня пудов,, не принимая, конечно, в соображение водянистости и тяжеловесности стихов, поблагодарил графа, добыл через графскую прислугу ломового извозчика и, несмотря на свою обычную лень, препроводил весь этот транспорт на ломовике к Смирдину, конвоируя сам этот литературный обоз от Сергиевской до дома у Петропавловской церкви, на углу Невского проспекта и Большой Конюшенной улицы. Но каково было удивление и разочарование Крылова, когда Смирдин наотрез отказал ему в принятии этого, как он нецеремонно и вульгарно выражался, хлама. В задумчивости, но не расставаясь со своею флегмой, вышел из магазина Иван Андреевич на Невский проспект, где ломовой извозчик пристал к нему с вопросом: «Куда прикажет его милость таскать все эти книги?» – «Никуда не таскай, друг любезный, – сказал Крылов, – никуда, а свали-ка здесь на улицу, около тротуара. кто-нибудь да подберет».
И все эти 500 книг творения Хвостова были громадною массой свалены у тротуара против подъезда в книжный магазин. Им бы, этим экземплярам книг с хвостовщиной», пришлось лежать тут долго, если бы вскоре не проскакал по Невскому проспекту на своей лихой паре рыженьких вяток с пристяжной на отлете обер-полицмейстер Сергей Александрович Кокошкин. Подлетев к груде книг, он подозвал вертевшегося тут квартального, удостоверился, что все это творения знаменитого творца Кубры, и велел разузнать от Смирдина, в чем суть. Когда Кокошкин проезжал обратно, книг графа Хвостова тут уже не было: все они по распоряжению частного пристава отвезены были по принадлежности, обратно к графу Хвостову, о чем, с пальцами у кокарды треуголки, частный отрапортовал генералу, пояснив с полицейским юмором происхождение этой истории, автором которой был Иван Андреевич Крылов» (Касьян Касьянов. Наши чудодеи. СПб., 1875, с. 21–24);
«Хотя на водах и запрещено заниматься делами, но все не худо иметь всегда при себе в кармане НУЖНЫЕ БУМАГИ. Эта глупость напоминает мне анекдот Крылова, им самим мне рассказанный. Он гулял или, вероятнее, сидел на лавочке в Летнем саду. Вдруг... его. Он в карман, а бумаги нет. Есть где укрыться, а нет, чем... На его счастье, видит он в аллее приближающегося к нему графа Хвостова. Крылов к нему кидается: «Здравствуйте, граф. Нет ли у вас чего новенького?» – «Есть, вот сейчас прислали мне из типографии вновь отпечатанное мое стихотворение», – и дает ему листок. «Не скупитесь, граф, и дайте мне два-три экземпляра». Обрадованный такою неожиданною жадностью, Хвостов исполняет его просьбу, и Крылов с своею добычею спешит за своим делом» (Крылов в воспоминаниях современников. М. 1982, с. 183).
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky