Сергей Плешак: Мой любимый инструмент – голос, он всегда с собой

Композитор Сергей ПЛЕШАК отмечает 50-летие. Член Союза композиторов России, лауреат Премии Правительства Санкт-Петербурга за достижения в области композиторского искусства, доцент Санкт-Петербургской консерватории – он сегодня один из самых востребованных петербургских композиторов, пишущих детскую, хоровую и театральную музыку. 

Свой юбилейный год он отмечает целым рядом концертов, спектаклей и премьер, которые пройдут на сценах Мариинского театра, театра БУФФ, Академической капеллы, зала "Колизей" и других.

Праздничная программа откроется 5 марта в Малом зале филармонии. В преддверии юбилейной даты наш корреспондент пообщалась с композитором.

— Сергей, каким должен быть музыкант? Какие качества вы считаете основополагающими?

— Мой опыт говорит о том, что музыкальность – это очень широкое понятие. Она может по-разному проявляться. Существует большое количество типов музыкантов – и кому-то свойственны одни черты, кому-то – другие. И они могут существовать в разных пропорциях. Известны случаи, когда люди с абсолютным слухом не могут воспроизвести мелодию, или могут сыграть на рояле что угодно, но абсолютно не выразительно. С другой стороны, есть примеры, когда человек не может написать диктант, но зато умеет ярко выражать свои эмоции во время музицирования. Например, известно, что Паваротти имел проблемы с выучиванием партий наизусть – у него везде лежали подсказки.

Важно, чтобы в комплексе музыкальных способностей были такие, которые были бы развиты особенно, которые отличали бы музыканта от других людей. Эта мысль ещё раз напоминает о том, что нельзя ставить крест на детях… Известно множество примеров, когда человека не брали в музыкальную школу, а он становился выдающимся музыкантом. Потому что проверялись одни данные, а он обладал совершенно другими сильными качествами. И это касается не только музыкантов.

— Что бы Вы хотели сказать своим исполнителям и музыкантам вообще?

— В последнее время я даю много мастер-классов, когда езжу по стране. И у меня выработались определённые установки. Перефразируя Ленина: «Ноты – это не догма, а руководство к действию». Она немного противоречит тому, чему нас учат в классах по специальности – отношению к нотам, как к священному тексту, от которого нельзя отходить. Но если в него не добавлять своей индивидуальности, своего понимания, никакого результата стоящего не будет. Его обязательно нужно пропускать через себя. Но это очень сложный вопрос: в разных ситуациях свобода исполнителя – тоже разная.

С. Плешак

Ещё я считаю, что характер важнее нот. Для меня всегда самое страшное – не фальшивые ноты, а неправильный характер. Если нота спета немного не та, то музыка все равно останется, а если характер не тот, то она уничтожается. Кстати, этим часто грешат руководители детских коллективов, которые имеют свои твёрдые представления о том, как дети должны петь. Из-за мнимой «вокальности» они иногда разрушают характер произведения, и смысл теряется.

Почему, кстати, так ценится пение актёров? Существует даже конкурс имени Андрея Миронова, а он не был великим певцом, но какая была подача характера! Это то, чему стоит поучиться музыкантам. Всегда побеждает певец-актёр, дирижёр-актёр, хор-театр. Ноты – это только начало.

С. Плешак, фото Данил Рабовский

— Когда Вы идёте на концерт как слушатель, что Вы от него ждёте?

— Я жду, чтобы музыка меня тронула. Эмоции. Чтобы она заставила меня плакать. И я всегда расстраиваюсь, когда этого не происходит: столько усилий потрачено, а все бессмысленно! Это относится и к композиторам, и даже к великим: есть сочинения, в которых много мастерства, но – не трогает.

— Например?

— Для меня это Месса Солемнис Бетховена. Написана с чрезвычайным мастерством, но – не задевает. Часто задаю себе вопрос: что я должен в этой музыке почерпнуть? Когда я слушаю Рахманинова, такой вопрос не возникает. Или Прокофьева, Шостаковича… От них я получаю сильнейшие эмоции. Часто бывает, что слушаю музыку – и со мной ничего не происходит.

— А как Вы думаете, современники Бетховена плакали, когда слушали эту мессу?

— Во-первых, тогда она исполнялась буквально пару раз. Может, и плакали.

Интересный момент. Когда я преподавал историю зарубежной музыки, нужно было снова читать, изучать… Так вот, музыка строгого стиля, нидерландская школа, сейчас нами воспринимается как достаточно отстраненная, лишенная аффектов. Но есть источники, в которых написано, что на людей эта музыка производила сильнейшее впечатление, и они плакали целыми церквями.

Или – до нас не дошла музыка Древней Греции. Существует очень мало источников, по которым невозможно понять, какая она была. Легче восстановить внешность неандертальца, чем понять, какая тогда была музыка – скорее всего, она утеряна навсегда. Но остались источники с описаниями этой музыки – и многие экспрессивные высказывания сейчас можно было бы отнести к музыке Шостаковича… Они её воспринимали очень и очень сильно.

С. Плешак, Фото Данил Рабовский

— Маленький блиц. Любимое время года.

— Одна из моих главных особенностей – я очень всеядный человек, и меня трудно спрашивать о чем-нибудь любимом. Но лучшее время для сочинения – лето.

— Любимая географическая точка?

— Я много где был, но и много где ещё не был. Пускай это будет Петербург.

— Чай или кофе?

— В Германии я отвечаю на этот вопрос «beides», что означает «и то, и то». Кофе я пью для удовольствия, а чаем можно запить бутерброд.

— Любимый музыкальный инструмент?

— Голос. Он всегда с собой.