«Рюкзаки всегда наготове…»
Латыш, который дважды надолго покидал Латвию и возвращался, не исключает, что может уехать снова…
У «СЕГОДНЯ» появился новый нештатный автор. Латыш, пишущий по–русски. Зовут Марис. Но подписывать свои работы он предпочитает псевдонимом Роланд Вилкс. За себя не боится — избегает навредить близким публичностью своего мировоззрения. Ведь в нашей свободной стране так легко попасть в список неблагонадежных — особенно если ты титульный и шагаешь не в ногу. Посему не сложилось и с латышской прессой. Ну что ж, пока еще есть русская…
Год назад Марис с семьей вернулся на родину с Канарских островов, где прожил восемь лет. Еще раньше он в одиночку объездил весь мир. Несколько профессий, среди которых искусствовед, художник и военный обозреватель, много навыков и четыре свободных языка позволяли найти себя и в России, и на Украине, и в Голландии, и в Швеции, и в Британии. Сам себя он иронично называет скитальцем и подчеркивает: если моральный и финансовый дискомфорт окажется чрезмерным, рюкзаки всегда наготове…
Кто на нары, а мы — на Канары
— Марис, отчего вы ехали в 2008–м? И почему не в Британию, а на Канары? Ведь архипелаг ассоциируется прежде всего с отдыхом, а не с работой…
— У нас родился ребенок, и он поначалу болел, как все дети. И каким–то темным февральским вечером мы опаздывали домой, стояли в пробке. Меня это все так задрало, что я жене говорю: слушай, если ничего не поменять в своей жизни, то мы так и будем, как в этой пробке, сидеть здесь 9 месяцев в темноте и ждать лета. Так пройдет вся жизнь. Мы открыли дома коньяк, разложили перед собой карту мира — ткнули пальцем в Канарские острова и начали собирать чемоданы. Через месяц мы уже были там.
— Но ведь нужны какие–то стартовые средства, чтобы начать жить на культовом мировом курорте. Они у вас были?
— Первое время мы с женой работали дистанционно. Это был самый разгар кризиса, заказов было все меньше, и все наши договоры постепенно накрылись. Надо было как–то адаптироваться. Для начала мы запустили еще не говорящего мелкого в садик, и там он заговорил. На испанском. А наш испанский к тому времени был еще слабый.
Жена, чтобы выучить язык, устроилась в пафосный магазин парфюма. У нее были свободные английский, немецкий и русский — ее взяли. Год отработала, получила хорошую школу, научилась испанскому. Я же пошел работать в туристический офис англичан, а потом открыл свою компанию, к которой примкнула жена.
— Сколько нужно зарабатывать, чтобы жить на Канарах без излишеств, но достойно?
— Для семьи квартира — не в центре курорта, конечно — будет стоить 600 евро в месяц. 150 — коммунальные услуги. Телефон с интернетом на семью — 100 евро. Без машины там никуда, потому что холмистая поверхность. Бак залить — 200 евро в месяц: акциз очень маленький, бензин дешевле, чем в Латвии. Зато страховка на машину в два раза дороже. Еда на семью — 400 в месяц, если не считать ресторанов и вина, конечно. 2000 на семью из трех человек, как ни крути, а надо. У нас так и выходило, когда мы оба работали в своей турфирме.
— И все же вы вернулись домой. Почему?
— Один раз я уже возвращался — в 1998 году. До этого семь лет мотался по миру, пожил в России. До 90–х у меня все было кучеряво, 91–й немного подпортил кровь. Но, с точки зрения опыта, жалеть не о чем. Так и на этот раз — ни о чем не жалею, полученный опыт бесценен.
Одна из причин возвращения — на архипелаге начала меняться погода. Поначалу калимы — так называемые песчаные бури — не были столь заметными. А со временем мелкий туман начинал буквально укутывать атмосферу, создавая парниковый эффект. И представьте, к летне–осенней жаре под 35–37 калима добавляет еще 5 градусов. Ты ложишься спать без всего — простыню сбрасываешь. Туристы, впрочем, приезжая на две недели, этого не замечают — они ведь не вылезают из океана. Но если находиться там постоянно, очень достает. Я человек активный, привык делать много дел, но в такой жаре работать физически невозможно. В последние годы с июля по ноябрь уже наступал полный паралич.
Точка возврата
— Ну, здесь–то у нас паралич другого рода. Не постигло разочарование?
— Нет, был готов. Все годы пристально следил за тем, что происходит — и не только в Латвии, но и в России, где у меня много друзей, и на Украине, и в Европе.
Когда ты после длительного перерыва приезжаешь в Ригу, то видишь, что здесь есть казино, игорные залы, ломбарды, секонд–хенды и заведения быстрых кредитов. И все это разбавлено умирающими кафешками и пустыми, очень дорогими магазинами шмоток. Я старался понять структуру экономики, бизнеса. Что происходит? Или такой сегмент торговли, как интернет–магазины, развился до такой степени, что выжили сильные, а все остальное ушло в интернет, или же мы накрываемся…
— Подождите, но из всех утюгов несется, что экономика растет, жить стало лучше и веселей, поднимаются цены на недвижимость…
— Я так понимаю, что страна пока проедает еврофонды и зарабатывает на тех деньгах, которые посылают уехавшие родственники. И чисто по ощущениям, по плотности транспорта, человеческого потока на улицах Риги, полагаю, речь идет о грандиозной фальсификации цифр численности населения. Официальная статистика говорит, что у нас 1,9 млн. жителей. Но я хочу задать вопрос: когда был самый большой прирост жителей, в Риге проживало 900 тысяч человек. Сейчас нет этих 900 тысяч — даже если допустить, что вся деревня переехала в столицу! Я выхожу средь бела дня, в час пик — людей в Риге нет. И потом, где же тогда оставшийся миллион спрятался? Может, под землей живет? Или люди в своей провинции сидят? Тоже нет! Едешь по Гулбене, Вентспилсу, Даугавпилсу — пусто.
По данным банков, в реальности в Латвии 1,2–1,4 млн. человек. При этом европейские фонды выделяются на 1,9 млн. Может быть, потому и фальсифицируются цифры? Наверняка учитываются и не все деньги, которые присылают эмигранты. Есть целая куча электронных систем переводов, в конце концов, есть кэш, который можно передать в Ригу с оказией. Есть сто вариантов, как уйти от учета. Эмигрантские деньги — точно не миллиард в год, а гораздо больше. И это как раз разогревает розничную торговлю и создает впечатление, что все счастливы. Но эта радость очень короткая. И на подачки жить все время нельзя.
Что касается строительства, то еще год назад сидел у меня в офисе на острове парень из Юрмалы и жаловался: у меня работы больше нет — все владельцы квартир по программам ВНЖ уехали, ведь латвийские условия выдачи и продления разрешений сильно изменились и стали откровенно накладны. В Испании люди без всякой канители получают ВНЖ и живут. И я не могу представить, чтобы бы там кто–то додумался на ходу менять правила игры, а вдобавок заряжать еще по 5 тысяч с носа в год. На такое способен только наперсточник в подворотне. Но если это государственный уровень, то тогда о каких инвестициях можно говорить? Никакой веры государству больше нет.
Времена не выбирают…
— Но, похоже, сейчас и Европа переживает не лучшие времена. Стоит ли нашим соотечественникам уезжать туда?
— Людей уже не остановишь. Тот же старый добрый Лондон в середине 90–х и сейчас — две большие разницы. Сегодня это одна большая свалка плюс массы мигрантов. А когда–то это была очень приятная, расслабленная страна. Я жил в Голландии и со старым гульденом можно было три дня поработать, а потом до конца недели спокойно путешествовать по стране, наслаждаться жизнью. А вскоре после того, как ввели евро, цены взлетели, и было даже визуально видно, как у голландцев на брюках затянулись пояса. В Бельгии уровень жизни также упал после евро — по Брюсселю и другим городам мне тоже пришлось помотаться. Во Франции тоже все изменилось…
А последние 15 лет вообще можно назвать катастрофой Европы. То, что там население темнеет с каждым годом, это уже общее место. Вот ситуация: коренного жителя в пригороде Стокгольма «обули» восточноевропейцы, и что он делает? Он идет к Махмуду и другим «решалам» — чеченцу, марроканцу, арабу — и говорит: вот кинули меня на деньги. Те находят «кидалу», берут его в оборот. Потом совещаются и выдают: все, парень, теперь ты нам должен. Условно суд шариата, деревянный молоток, вынесение приговора — все по–взрослому. То есть белые люди в своей европейской стране идут за правдой не в полицию, а в «шариатский суд».
Я вижу, что назревают крупные проблемы в Швеции, в Дании — тоже. В Мальмё — на юге Швеции — однозначно будет халифат. Не пройдет и 10 лет, как этот суд шариата, который разруливает разборки автослесарей, будет решать вопросы на уровне самоуправлений. Так что Латвия совсем не с той стороны заборы строит…
Не вижу проблем, если бы нами правили татаро–монголы. Тогда ты платил бы свою дань, которая была, кстати, очень разумная. Чингис–хан был заинтересован, чтобы территория под его управлением процветала и приносила бабло. Он обеспечивал охрану и порядок. Тот же самый Константинополь: 10% церкви, 10% — кесарю, а дальше — живи. А у нас в современной Латвии создаются условия, при которых невозможно жить. У нас доят дохлую корову.
Друзья и враги
— А добавьте еще истерию по поводу российской угрозы.
— На самом деле с военной точки зрения вся Прибалтика является территорией, которую защитить невозможно в принципе. Из–за Сувалкского коридора это просто мешок. И в этом мешке никогда не будет слишком много армий. Опасность я вижу не в количестве этих несчастных канадцев, присланных к нам НАТО, которые пьют пиво в Адажи, — это еще момент положительный, они хотя бы какое–то бабло приносят в местную казну. Хуже всего, что в свете новых правил теперь можно без согласия сейма привести к нам любую армию. Мы теряем контроль над своей территорией. И потом, знает ли кто–нибудь из компетентных лиц, какого рода вооружение есть у натовцев? Кто их проверяет? Кто их вообще видел?
— Но молодые латыши всерьез убеждены, что главный враг Латвии — Россия, а лучший друг — США…
— Для этого и надо было снизить стандарт образования. Если ты понижаешь требования и делаешь из человека дурака, то удивляться нечего. Выросло целое поколение латышей, не знающих русского языка, поэтому они не в состоянии принимать информацию с другого конца, а берут на веру все, что им дуют в уши. В отличие, кстати, от приграничных районов Финляндии, где русский язык учат в школах. У меня в офисе часто бывали финны, которые услышав, что с предыдущим посетителем я общался по–русски, тоже переходили на него. И своего сына я при любой возможности обучаю русскому языку. Часто говорю ему: мы здесь солдаты. Поэтому, пожалуйста, максимум навыков, максимум языков! Ты должен довести до ума латышский, отшлифовать английский, не потерять испанский и железно — научиться хорошему русскому. Я не исключаю, что в ближайшее десятилетие возможно какое–то вынужденное переселение. Мы не знаем, какой станет базовая география нашей эпохи…
— Причина? Терроризм? Война?
— Я исключаю сознательную вредоносную деятельность. Если бы здесь назрела ситуация для реального нападения, то порты работали бы день и ночь и такая активность не осталась бы незамеченной. Но я вполне допускаю ситуацию, что при какой–то нужде кто–то может выпустить ракету. Как у Трампа есть государство в государстве, точно так же и территория Прибалтики кишит всевозможными спецслужбами — куда ни плюнь, ЦРУ, МОССАД, другие. И то, что они надумают, никто знать не будет.
Вот взять все эти европейские теракты. Не будем наивными… Президент Франции Оланд появляется на месте теракта через 5–10 минут — кинологи еще не прибыли, саперов нет, а Оланд стоит во всей красе, распальцованный. Так не бывает. Живой террорист всегда интереснее. Но… Их зачем–то все время убивают и говорят нам, что при попытке к бегству был застрелен предполагаемый террорист. Помните, когда пара наркоманов расстреляла Шарли Эбдо? Они потом убегали, их преследовали, загнали в какой–то старый гараж, они отстреливались. В итоге их шлепнули. Если бы я был префектом полиции, я бы очень хотел с ними пообщаться. Сколько обойм человек может тащить при военных действиях на своей спине? Естественно, что они за 15 минут расстреляли бы свой боезапас. И в этот момент нормальный мент говорит: команда — газ в окна! И они бы сами вышли как миленькие с поднятыми ручками. Но их упорно убивают… Зачем? И, может, совсем не случайно тот следователь, который вел операцию по захвату террористов, в тот же вечер застрелился? Поэтому предполагаю, что эти теракты управляемы, и совсем не оттуда, откуда все думают. Настоящие террористы действовали бы совсем иначе: они могли бы с легкостью устроить гибель 3000 человек на массовом мероприятии, и еще 3 тысячи были бы в панике затоптаны. Вот это был бы террор. А пострелять по туристам — нет, не катит.
В начале 80–х я служил срочную службу в рядах ракетных войск ПВО на острове в Баренцевом море. Это была часть с постоянной боеготовностью. В эпоху холодной войны Советский Союз боялся удара через Северный полюс, поэтому Новая Земля (архипелаг в Северном Ледовитом океане между Баренцевым и Карским морями) и вся эта территория были мощно военизированы и напичканы ПВО. В Мурманске, Архангельске стояли эти ПВО. Уже тогда я стал хорошо понимать, как все это функционирует. И друзей с тех пор полно по всему бывшему Союзу.
Надежда умирает последней
— Почему вы по приезде не вернулись в латышскую прессу, с которой сотрудничали раньше?
— Просто латышская пресса — соучастник того, что здесь происходит. Я ни в коем случае не могу их упрекать. У всех есть дети, все хотят кушать. И если человек 20–30 лет назад получил диплом журналиста, он должен заниматься своей профессией. Но заниматься своей профессией, не погружаясь в болото лжи, невозможно.
— То, что вы, латыш, находитесь в духовной оппозиции к своему государству, — это мировоззрение когда родилось?
— Оно родилось на Канарах. Чем больше ты путешествуешь, чем больше видишь мироустройство в других странах и сравниваешь — тем больше начинаешь понимать, что происходит. Рая на земле больше нет нигде. Я не исключаю, что всем нам, особенно тем, кто хочет сохранить себя как личность, придется делать ноги — в Непал, в Монголию или Россию. Потому что глобалисты накрывают все очень основательно. Но это обострение очень полезно, потому что становится понятно, что есть территории, которые ввиду их традиций никто не возьмет — та же Индия, Китай, Россия. Да, в России банки тоже принадлежат Ротшильдам, с этим уже ничего не поделаешь. Но они еще могут пробовать соскочить.
— Чего вы ждете от родины?
— Ничего особенного. Наверное, невмешательства… Но рюкзаки всегда в углу наготове. Если станет некомфортно, ехать есть куда. Надеюсь лишь на возможность сделать это добровольно. Кто знает, может быть, на этот раз смогу прожить здесь более 10 лет…
Элина ЧУЯНОВА.