Дед Мороз с вирусом. За что Анатолия Баронина прозвали «мастером шпионажа»?

«Мастером шпионажа» в ­1970-е окрестил его немецкий журнал «Штерн». Для любого разведчика это провал. Но Анатолий Баронин даже после такой известности не ушёл в тень.

Он родился в 1932 г. в Москве. Отец служил в органах госбезопасности, и маленький Толик мечтал стать разведчиком. Но после школы окончил экономический вуз, начал работать по специальности.

Предложение перейти на работу в органы поступило неожиданно. Подготовка в развед­школе была очень тщательной, мастерством делились опытнейшие дипломаты. Как вспоминал сам Баронин, один из курсов читал знаменитый Анатолий Добрынин, который два десятка лет был послом СССР в США: «Всё это позволяло работать под дипломатическим прикрытием на уровне с «чистыми» дипломатами, а иногда и лучше». От­учившись, Анатолий Викторович много лет был резидентом советской разведки в Гане, Нигерии, Либерии.

Птичий грипп и «ножки Буша»

Операции, в которых участ­вовал Баронин, всё ещё под грифом «секретно». Но кое-что всё-таки обнародовали. Говорили, «мастер шпионажа» добыл для СССР штамм Эболы, когда об этом вирусе ещё мало кто знал. Но это не совсем так. Геморрагическая лихорадка Эбола названа в честь речки в Конго, в районе которой в 1976 г. впервые была зафиксирована вспышка болезни, убившей в считаные дни целую деревню – 280 человек. События же, в которых участвовал Анатолий Баронин, случились на 6 лет раньше в Нигерии в деревушке Ласса. Её жители за пару дней вымерли от неизвестной болезни, похожей на тиф. А первыми погибли медики из США, непонятно что делавшие в нигерийской глуши. Это породило подозрения, что американцы испытывают на нигерийцах бактериологическое оружие.

Баронин вспоминал, что задание Центра добыть смертоносный штамм встретил ворчанием, но успешно выполнил. Тогда в стране работала совет­ская миссия врачей, и он выбрал себе среди них напарника. «Мы вдвоём направились искать эту деревню, расположенную за 1200 км от столицы. Добились разрешения исследовать тела умерших. Результаты нулевые. Оказалось, что нужны были образцы крови, взятые у больного ещё перед смертью, – рассказывал разведчик. – Пришлось обойти массу общественных и злачных мест, чтобы найти хоть какие-то зацепки... Наконец, в одном из баров встретили медиков-аборигенов, которые за рюмкой рассказали, что у них полно пробирок с кровью, но их почему-то не разрешают брать на анализы. Я сделал вид, что не поверил, и стал поднимать их на смех. Дошло до заключения пари. После очередной бутылки за наш счёт один из них сбегал в больницу и торжествующе продемонстрировал пробирку с красной жидкостью».

Это был не вирус Эбола, а его «младший брат» – аренавирус, получивший впоследствии название «лихорадка Ласса». Когда случай с Эболой в Конго привлёк внимание всего мира, медики квалифицировали африканские тропические вирусы как смертельную угрозу всему человечеству. А в СССР благодаря работе полковника Баронина уже 6 лет изучали похожий вирус.

Верил ли он в то, что вспышка болезни в Африке стала след­ствием испытания американцами бактериологического оружия? «Скорее нет, – писал Анатолий Викторович. – Они наверняка не хотели выпускать джинна из бутылки. Тем не менее тогда вымерла вся деревушка. Почему я не думаю, что это были испытания? Ведь первыми умерли от этой болезни сами американцы – врач и две медсестры». А вот к вспышкам птичьего гриппа и бешенства коров в Западной Европе относился иначе. «Речь идёт об искусственном происхождении этих болезней... «Ножки Буша» надо же продвигать, а кто-то там кур разводит. С коровьим бешенством то же самое. Отказалась Европа покупать американское мясо – тут же появилось коровье бешенство».

4 переворота и 1 война

И всё-таки он был из «романтического» поколения совет­ской разведки. Как-то в одной из африканских стран Баронину нужно было найти подход к чиновнику из президентского окружения, который к СССР относился плохо и игнорировал приёмы в посольстве. Баронин нашёл его слабое место – чиновник был многодетным отцом. На любви к детям они «невзначай» и сошлись. «Он пригласил меня к себе домой. Направляясь в гости, я уже знал о его детях почти всё, поэтому каждому прихватил соответствующий подарок. Прощаясь, я чувствовал себя Дедом Морозом, – вспоминал Анатолий Баронин. – К тому же я узнал все даты рождения и старался их не пропускать. Причём мои отношения с детьми были предельно искренними, и они меня действительно полюбили, а уж хозяин и подавно. Он пригласил меня зайти к нему на работу. Как раз в это время представители нашего посольства пытались получить реакцию руководства страны пребывания по одному важному вопросу международной политики. И тут, попивая с ним кофе, я замечаю на его столе протокол заседания президентского совета на эту тему. Читать приходится вверх ногами, всеми силами стараюсь скрыть свою заинтересованность, но, судя по всему, не получается. Но, вместо того чтобы спрятать документ, он даёт возможность его дочитать, да ещё и переворачивает на следующую страницу, где окончание».

Баронин говорил, что его работа очень напоминает фильм «ТАСС уполномочен заявить». «Правда, в реальности события разворачивались не в Африке, как в фильме, а в другом месте. Хотя в остальном всё построено на конкретных событиях с небольшим домыслом Юлиана Семёнова. Директором фильма был мой приятель, знавший, чем я занимаюсь... Что касается остального, то мне пришлось быть свидетелем четырёх государственных переворотов и одной гражданской войны».

Первый раз это произошло в 1966 г. в Гане. Тогда он под пулями ходил по улицам, «чтобы докладывать реальную картину». Во время другого путча, в Нигерии, советского резидента едва не расстрелял военный патруль. «К счастью, подъехал офицер, быстро во всём разобрался, извинился за подчинённых, мол, что с них возьмёшь, безграмотные. Напоследок у меня ещё хватило сил шутить, что чуть не схлопотал пулю из своего же, советского, автомата. Посмеялись, обнялись, и я, весь в холодном поту, предложил подвезти их на пост, а заодно и заехать к нам домой перекусить. Слово за слово – разговорились... Конечно же, с нашим хлебосоль­ством не обошлось без ста граммов. В результате удалось узнать много интересного и полезного. Вот только жену чуть ли не до смерти напугал неожиданным визитом военных с автоматами», – спустя много лет с улыбкой вспоминал Баронин.

Дважды его пытались ликвидировать американцы, уст­роив автокатастрофу: «Было устройство, которым повреждали шину переднего колеса, и потом на трассе, нагревшись, она лопалась. Лишь по счастливой случайности всё закончилось благополучно. А мой друг и коллега после подобной «диверсии» в тяжёлом состоянии попал в больницу».

От Либерии до Украины

Когда в 1971-м советский перебежчик и предатель Олег Лялин сдавал британцам наших разведчиков по всему миру, в списке рассекреченных оказался и Баронин. Они вместе учились на языковых курсах в «лесной школе», настоящих имён друг друга не знали, но по фото Лялин опознал резидента. Тогда-то и появилась публикация в немецком журнале. Баронина отозвали в Москву и полтора года держали «в карантине», но затем он снова выехал в командировку – резидентом в Либерию. Слишком уж уникальны были его опыт и знание Западной Африки.

В середине 1980-х вернулся в центральный аппарат в Москву и ждал следующего назначения – в Турцию. Но с ним сыграла злую шутку его всемирная известность. Турки в 1986-м отказали Баронину во въезде: мол, Анкара – не африканское захолустье, не позволим советской разведке здесь резвиться. И как раз в это время стали создавать отделения ПГУ в совет­ских республиках. Ему предложили на выбор возглавить новоиспечённые разведки Эстонии или Таджикистана, либо стать замглавы службы на Украине. Супруги Баронины сдали московскую квартиру и уехали в Киев.

После развала СССР Анатолий Викторович в 59 лет ушёл в отставку. «Поначалу соображал – кем быть? Пошёл в одну конторку – чувствую, в ней пахнет воров­ством. Пошёл в другую – такое же впечатление. Ещё походил немного – решил: нет, не буду отрываться от службы», – признавался позже разведчик. В итоге занялся преподавательской работой, учил будущих украин­ских шпионов азам мастерства. Скончался Баронин в Киеве 29 июля 2019 г. И теперь легендарного советского разведчика иначе, как украинским, там не называют.