Несчастный жених цесаревны

08.01.2022 20:03

Sergeytsvetkov.livejournal.com

Эпоха начала XVIII века, эпоха дворцовых переворотов, заговоров, фаворитизма и постоянной борьбы претендентов на Российский престол, выдвинула из неизвестности целую плеяду замечательных лиц. К числу таких лиц можно отнести и сержанта Лейб-Гвардии Семеновского полка Шубина.

Поступив «по определению» генерал-майора Дмитриева Мамонова 26 февраля 1724 года в Семеновский полк из «дворянских детей», он был определен в гренадерскую роту гренадером. Произведенный в 1726 году в капралы, Шубин уже 25 Октября 1727 года был пожалован в сержанты по Именному Ея Императорского Величества указу. Случаи такого быстрого повышения по службе бывали в полку не часто: своей карьерой Шубин был обязан тому, что откомандированный ко двору Цесаревны Елизаветы Петровны (в то время солдаты и унтер-офицеры гвардейских полков постоянно откомандировывались к высокопоставленным лицам), он быстро обратил на себя внимание и вскоре сделался близким лицом к Цесаревне.

После восшествия на престол Анны Иоанновны Елизавета Петровна поселилась в Москве, в слободе Покровской, а потом жила некоторое время то в Переславле-Залесском, то в Александровской слободе, что ныне город Александров. Она жила до крайности просто и скромно, сошлась с простыми слобожанами, в летние вечера водила с девушками обыкновенные русские хороводы, сама певала в этих хороводах русские песни, и мало того – даже сочиняла хороводные песни в народном стиле.

Елизавете Петровне приписывают известную песню:

Во селе, селе Покровском,
Серед улицы большой,
Расплясались, разыгрались,
Красны девки меж собой.

Словом, вела себя как истинная дочь «царя-плотника».

Утешение в эти годы она находила в объятиях красавца лейб-гвардейца Алексея Яковлевича Шубина.

Цесаревна привязалась к нему со всем пылом страсти. Она взяла его к себе, в свою маленькую свиту и сделала его ездовым. Она действительно любила его и думала соединить свой судьбу с его судьбой – она решилась на брак со своим возлюбленным.

Сохранились стихи, которые писала влюблённая цесаревна, обращаясь, как водится, к предмету её привязанности:

Я не в своей мочи огнь утушить,
Сердцем болею, да чем пособить?
Что всегда разлучно и без тебя скучно —
Легче б тя не знати, нежель так страдати
Всегда по тебе.

Шубин был любим гвардейцами, и это ещё более усиливало популярность цесаревны в войске. Через Шубина Елизавета Петровна сблизилась с гвардией. Как некогда стрельцы за царевну Софью Алексеевну, гвардейцы готовы были головы сложить за свою обожаемую красавицу-цесаревну.

По русскому обычаю, всякий солдат именинник стал свободно приходить к своей цесаревне, к своей «матушке», и приносил ей, попросту, именинного пирога, а ласковая цесаревна подносила ему чарку анисовки и сама выпивала за здоровье именинника. Матушка-цесаревна села в сердце каждого солдата. А Шубин, со своей стороны, нашёптывал, что дочь-де Петра Великого, да сидит в сиротстве, и солдатики уже проговаривались, что Петровой-де дочери «не сиротой плакаться», а сидеть бы ей на отцовском престоле.

Такое состояние умов в гвардии не могло не сделаться известным двору. Неосторожного красавца для начала ссылают в Ревельский гарнизон.

Понемногу все о Шубине забывают, забываются и его неосторожные речи; о них помнит только Императрица Анна Иоанновна, и через год, когда открылось «некоторое зломысленное намерение» офицеров гвардии князя Долгорукого и князя Барятинского (приверженцев Елизаветы), то хотя никаких других «причастников» к их делу не узнали, Императрица за вину других приказывает Миниху Шубина арестовать и привезти в Петербург, вместе с двумя его дворовыми людьми. Дело ведется в строгой тайне, и несмотря на то, что ничего нового не открывается, Шубина отправляют в отдаленную ссылку в Сибирь, причем принимаются особые меры предосторожности. В указе губернатору Сибирской губернии Алексею Плещееву между прочим предписано: когда привезен будет Шубин с людьми, принять его под свой караул «и таким образом, чтобы никто про него не ведал, отправить Сибирской губернии в самый отдаленный от Тобольска городской острог, в котором таких арестантов не имеется, и велеть там содержать его в самом крепком смотрении, дабы посторонние никто известиться о том не могли, и о том и людям такожде накрепко велеть смотреть, чтоб ни кому ни каких писем они не писали и к ним не отдавать; а на пропитание давать ему Шубину и с людьми его всем по 20 копеек на день».

9-го Января 1732 года Миних донес Императрице, что он получил данный 5 Января на его имя указ, а также указ Плещееву, и того же числа отправил Шубина и людей его «с нарочным Астраханскаго полку подпорутчиком Скрыплевым и надлежащим числом солдат на ямских подводах» (Михайлов. Сборн. историч. материалов, Спб. 1873, стр. 149).

ИМПЕРАТРИЦА АННА ИОАННОВНА.Л. Гв. Семеновскаго полка полковник (1730—1740). С гравюры Я. Хубракена. Императорский Эрмитаж.

Как потом оказалось, Шубина отправили в самый отдаленный острог на Камчатку, и есть предание, что он там даже был насильно обвенчан с какой-то камчадалкой.

Проходит девять лет. На престоле младенец Иоанн III, и правительница Анна Леопольдовна соглашается на просьбу Цесаревны вернуть Шубина из ссылки. Однако исполнить желание Елизаветы Петровны не так легко. По словам Манштейна, бывшего адъютанта фельдмаршала Миниха, «всякой раз когда ссылают кого в Сибирь не означая в указе места его заточения, ссылочному дается и иное название, как то водится в Испанской инквизиции. Даже сам Двор иногда повелевает делать таковыя перемены, не относясь по сему в тайную Канцелярию, а от сего и происходит затруднение в отыскивании нещастных» ((Манштейновы) современныя записки о России. Ч. II, Дерпт 1810, стр. 202).

Когда Императрица Елизавета взошла на престол, она тотчас же вспомнила Шубина. 29 Ноября 1741 года вновь пишется уже третий указ о его освобождении, и также тщетно.

Саксонский резидент в Петербурге Пецольд в своем донесении королю пишет о Шубине: «его нигде не могли отыскать. Вспомнив однакоже, что то время приказы отдавались чрез несчастного фельдмаршала Миниха, послали к нему нарочного и таким образом узнали наконец о месте заточения Шубина. Он находился в самой отдаленной местности Камчатки; говорят, что со всеми объездами туда нужно считать более 15000 верст» (Сборник Имп. Росс. Историч. Общества. т. VI, стр. 484).

Пишется новый указ. За Шубиным отправляется подпоручик Семеновского полка Алексей Булгаков. После долгих розысков, наконец удается выполнить поручение Императрицы. По рассказу Гельбига, посланный, объездив почти все тюрьмы, уже было отчаялся найти Шубина, и «наконец, возвращаясь в Россию, посетил он вторично одну тюрьму, переспросил опять всех и, с отчаянием воскликнул: «Что же скажет наша императрица Елизавета Петровна, если я не привезу ей Шубина?» «Что?» вскричал один из арестантов, «если императрицею теперь Елизавета, то я — Шубин» (Георг ф. Гельбинг. Русские избранники. Берлин 1900, стр. 244—245). Впрочем, на свидетельство Гельбига, надо смотреть скорее как на предание.

О возвращении Шубина в Петербург, Пецольд пишет королю: «по прибытии Шубина ему отвели квартиру во дворце; Ея Величество Императрица пожаловала ему орден св. Александра Невского, а в прошедший понедельник назначила его премьер-майором Семеновского полка с производством в генерал-майоры армии». Через месяц Пецольд опять доносит: «Императрица подарила (Шубину) принадлежавший прежде несчастному обер гофмаршалу графу Левенвольде великолепный дворец со всем убранством и сверх того деньгами и драгоценными вещами более 50000 рублей» (Сборник Имп. Росс. Историч. Общества. т. VI, стр. 484 и 486). Кроме того Шубин получил 2000 душ в Александровском уезде Владимирской губернии.

Лица, видевшие Шубина при дворе, уверяли, что он вернулся из Сибири бледным, и заботы сильно изменили его лицо, но что все еще можно было открыть следы прежней красоты.

Несмотря на все милости Императрицы, Шубин никогда уже не вернул своего прежнего положения и по интригам своего давнишнего недоброжелателя Лестока 17 Декабря 1744 года «по разстроенному здоровью» получил увольнение с чином генерал поручика. С этого времени он жил в своей деревне, где и умер 15 Февраля 1765 г.

Источник

Мои книги на Литрес