Россия как «новая Европа» для евразийского пространства
Какой вектор развития должна выбрать Москва?
В ходе саммита ЕАЭС 11 декабря первый президент Казахстана и отец-основатель евразийской интеграции Нурсултан Назарбаев подчеркнул «важнейшую, связующую роль России» на пространстве Союза. В условиях кризиса глобальной экономики и роста протекционизма в мире обострилось и противостояние ключевых идеологий, которыми сегодня являются воспеваемый Западом неолиберализм и характерный для Востока традиционализм. Какое место занимает Россия в этой «войне идей», и какую стратегию развития стоит рассмотреть Москве, проанализировал доктор политических наук, замдиректора Института Европы РАН Роман Лункин.
Россия: поиск идентичности
Обостренное желание США доминировать в мире и вновь определять правила для других стран после избрания Джо Байдена, борьба США с Китаем, рост влияния других регионов мира, прежде всего Индии и Африки, ставят вопрос о самоидентификации России. Все остальные международные игроки не особенно хотят, чтобы наша страна была глобальной мировой державой со столь же глобальными интересами и обязательствами. Острота проблемы состоит не только в отношении окружающего мира к России, но и в том, что за всю российскую историю так драматично и радикально вопрос о нашей принадлежности к европейским ценностям и о противопоставлении России Западу еще не ставился. Ни Московская Русь, ни Российская империя, ни даже Советский Союз не ставили вопрос о том, что мы – не Европа.
Эмоциональное восприятие отношений с «коллективным Западом» с российской стороны и часто истерические реакции западных политиков на действия (или даже бездействие) России говорят скорее о нашей взаимосвязи, чем о полном разрыве.
Отношения России и Европы похожи на отношения близких и дальних родственников, которым сложно общаться из-за груза прошлых обид, побед и проигрышей, но которые с удовольствием ходят друг к другу в гости хорошо поесть и обсудить один и тот же набор взаимных шуток и претензий с дежурной «улыбкой для родственников». В таких отношениях всегда есть что-то лицемерное, но они всегда по-своему искренни.
«Война идей»
Россия органично вписана в ту «войну идей», которая идет не только в США и Европе, но и во всем мире. Между собой вступили в борьбу либеральная демократия (неолиберализм) и традиционализм. Характерная черта первой идеологии – стремление переделать человека и его идентичности, что воплощено в доведенном до абсурда чувстве политкорректности, приоритете прав и интересов меньшинств, маниакальном стремлении насаждать демократические институты по одному образцу в разных частях света. Черты второй идеологии – сохранение идентичности в виде самобытных культуры, религии, традиций, консервативного восприятия моральных ценностей, государственного суверенитета как права страны сохранять свои особенности во внешней и внутренней политике. Ярким примером защиты своей «суверенной идентичности» против неолиберализма стал демарш Польши и Венгрии. Они заблокировали кризисный бюджет Европейского союза, выделенный для поддержки экономики во время пандемии коронавируса, из-за привязки выделения денег к соблюдению принципов верховенства права (среди них – права ЛГБТ, разрешение абортов, прием иммигрантов).
Новая «война идей» значительно отличается от прежней «холодной войны». Это не столкновение лоб в лоб, в котором государства однозначно распределены по противоборствующим лагерям.
Чаще всего линии противостояния проходят сквозь толщу общества, отражаясь в политических кампаниях Трампа против либеральной демократии Байдена и его соратников, правых популистов против европейского истеблишмента в Евросоюзе, расколе польского общества на сторонников и противников абортов, манифестациях «леваков» из «Black Lives Matter» во всем мире.
И неолиберализм, и традиционализм неидеальны: оба мировоззрения имеют свои позитивные черты и изъяны. Например, утверждение базовых прав и свобод человека стало общепринятой ценностью для обеих идеологий, но понимают они воплощение этих свобод по-разному. Неолиберализм готов жертвовать правами ради политкорректности и стирания моральных, культурных и религиозных границ. Традиционализм жертвует многим ради суверенитета и сильной государственности, страдая (или, наоборот, получая наслаждение) от отсутствия политической жизни и слабости гражданского общества. Кроме того, как показала пандемия коронавируса, любые власти готовы действовать авторитарными методами, разрабатывая свои системы контроля над гражданами.
Россия и дух Европы
По многим параметрам, касающимся трактовок патриотизма, своей веры, моральных ценностей, суверенитета и роли государства в общественном сознании, Россия, судя по социологическим опросам, почти не отличается от стран Центральной и Восточной Европы. В силу своего географического и политического масштаба Россия стала главным символом приверженности традиционным ценностям в современном мире. Сам президент Владимир Путин объявил как о кризисе и фактическом конце либерализма, так и о намерении защищать традиционные христианские ценности внутри страны и за ее пределами.
Пользуясь терминологией профессора Сергея Караганова, можно сказать, что Россия стала для многих традиционалистов воплощением «нормальной» Европы, такой, какой она и должна быть.
С фирменной российской самоиронией, как у Чехова, с трепетным отношением к вере и к человеческим страданиям, как у Достоевского, с любовью к хорошей европейской кухне, стилю и слогу, как у Гоголя, Бунина или Бродского. Набор российских качеств очень сильно отличается от пафосной американской исключительности или самоуверенности европейской либеральной элиты, которая любое упоминание об идентичности, суверенитете и религии записывает в экстремизм. Российская цивилизация, как основательно описано в одноименной книге Вячеслава Никонова, уникальна, она обладает своей идентичностью и набором ценностей.
Россия и евразийство
У России есть шанс стать «новой Европой» для всего евразийского пространства, что стало бы логичным продолжением исторической цивилизаторской роли нашей страны. В этом состоит сила российского влияния как источника чрезвычайно значимого мировоззрения, которое позволяет в мире безответственных игроков поддерживать свой суверенитет и традиционные ценности. Именно это может стать идейной основой успешной евразийской экономической интеграции, стабильных и взаимовыгодных отношений с Китаем, да и демографического усиления российских регионов Сибири и Дальнего Востока. Традиционалистское понимание европейских норм поможет выйти из замкнутого круга постоянных оправданий или теорий «догоняющего развития», где Россия всегда отстает. Это добротный арсенал для наступления в «войне идей».
Отказ от собственной европейской стратегии чреват для России будущего потерей собственной субъектности как актора международных отношений. Можно декларировать, что Россия – «незападный мир», и беззападность ее не касается, хотя это понятие достаточно аморфное. Можно на уровне идеологии провозгласить отказ от «погибшей» под натиском иммигрантов, экстремистов и неолибералов Европы. Однако это вряд ли спасет Россию от распространения неолиберальных ценностей, но может затормозить дальнейшее развитие демократических институтов. В культурном отношении – это продолжение разрыва связи времен, начавшегося в 1917 г., чего хотелось бы избежать всеми силами.
Нужно идти в евразийское пространство, не отвергая свои исторические и культурные корни, а предлагая себя всем как страну-лидера «нормальных, национальных, суверенных, мирных» европейцев. Прочитав это, многие скажут – мы еще не совсем такие. Но мы такие больше других и должны вести себя вперед, укрепляя свою «нормальную» европейскую культуру, увлекая этим других.
Роман Лункин, доктор политических наук, замдиректора Института Европы РАН