8 Ещё раз о языковом этикете. Несокрушимая вера моих соотечественников...
Несокрушимая вера моих соотечественников в секретность переговоров на русском языке заграницей стала давать трещины в конце 90ых...
Об одном таком случае, произошедшим со мной, расскажу, коли интересно.
Короткая предистория — мой университетский городок, очень знаменитый своими операциями в кардиохирургии, особенно педиатрической, располагался далеко от основных караванных путей.
А это значило, что на русском я разговаривал только с пациентами, переводя для детей из СССР.
Да еще со стажирующимися врачами из Москвы.
Как раз с одним таким кардиохирургом я и услышал первый и последний раз русский язык вне университета.
Мы шли и рассуждали на русском о важности мелких деталей в этой специальности, я ему скопировал "Поваренную книгу для резидентов в кардиохирургической анестезиологии ", созданную поколениями резидентов и собранную в отличную четкую и краткую стратегию выживания на этой самой трудной ротации резидентуры.
Говорили мы громко и увлеченно, не заметили двух детишек, игравших в войну, один из них направил свое ружьишко на меня, второй, постарше, крикнул ему на чистом русском:
"Не стреляй! ! Не слышишь, что ли! ?! Это же наши! "
Посмеялись и разошлись.
А вот и история.
Как и большинство моих историй — эта случилась в госпитале, в предоперационной комнате.
Разделенная занавесками, на 6 коек, она представляла место для первой остановки на пути в операционную.
Тут пациенты переодевались, им ставили венку, брили — короче, готовили.
Я, уже к этому времени закончивший резидентуру, работал врачом-инструктором, первая ступень на пути к профессору.
Зашла семья из 4 человек и прошла в закуток, готовиться.
Сестра принесла пациенту халат, тапочки-носки, шапочку.
Полагая что их никто не понимает и не понижая голосов, они обсуждали увиденное, на русском:
"Нет, ты видел эту ж@пу?! ?
Да, громадная, как ее в медсестрах держат, она же ж@пой с ног сбить может! "
Это о моей медсестре, исключительно хорошей работнице, душевнейшем человеке, профессионале высшей пробы. Да, с большой задницей, что правда то правда, что не мешало ей быть самой любимой сестрой отделения.
Тэк-с, интересно, что еще скажут.
Сказали... Прошлись по всем деталям персонала и госпиталя, горы претензий, пару обоснованные, остальные просто ушаты дерьма.
Я опускаю " жрать хочется", " где бы поссать на дорогу", " разп@здяи" и тому подобные проявления языковой безнаказанности.
Не знаю как долго бы продолжался бы этот разговор, не скажи жена мужу:
"Слушай, а ты этого бородатого урода заметил?
Интересно, что он тут делает, стенки подпирает? "
Этим бородатым уродом мог быть только я, единственно бородатый в тот день в отделении.
Я слегка обозлился — не красавец, правда, но урод?! ?
Надо прекращать эту вакханалию языкового беспредела, решил я и, громко кашлянув, сказал на русском: добрый день, вы готовы к осмотру анестезиолога?
Воцарилась оглушающая тишина, долгая пауза и бормотание, наконец я услышал тихий ответ, смущенно и смиренно:
"Да, доктор... "
Зашел, представился, перешел на английский, который родители знали плохо, дети им переводили непонятное, все штатно за исключением краски стыда и отведенных глаз.
Заканчивая, спросил:
"Есть ли у вас вопросы к бородатому уроду? "
Да нет, вру, не спросил, профессионализм не позволил...
Нет, я просто спросил есть ли вопросы к доктору Ашнину?
А через два часа глава семейства был возвращен семье в целости и сохранности, наркоз прошел штатно, бородатый урод не подкачал — как обычно.
При выписке они вели себя преувеличенно вежливо, явно чувствуя себя нашкодившими детьми.
Я же с покерным лицом пожелал им всех благ и мысленно понадеялся на извлеченный ими урок.
А урок простой — на любом языке говори то, за что не будет стыдно.
И помните — русский язык не Навахо или Суахили, на нем говорят и понимают его миллионы людей в любой ! ! части света.