Человек, который предугадал Майдан еще в 19-м веке
Михаил Никифорович Катков (1817-1887 гг.) - русский консерватор, публицист, издатель, которого справедливо именуют отцом русской политической журналистики. Он был в числе людей из ближайшего окружения Императора Александра III, и совмещал публицистику с работой в ответственной должности тайного советника.
Начиналось с любви к литературе
Катков родился в дворянской семье, в которой особое влияние на мыслителя оказала мать. Именно она обучала его русскому и иностранным языкам, основам арифметики. С отличием окончил 1-е отделение философского факультета Московского университета, где познакомился с будущим общественным деятелем Дмитрием Кодзоковым, фольклористом Федором Буслаевым, философом-славянофилом Юрием Самариным и многими другими. Катков с 1837 года вошел в известный литературно-философский кружок Станкевича.
Из архива МГУ. На снимке: здание Московского университета в XIX веке. Репродукция Фотохроники ТАСС
После университета начинает публиковать свои статьи, заметки и переводы в журналах, среди которых "Московский наблюдатель", "Отечественныя записки".
В начале 1840-х он ссорится с Белинским и Бакуниным, с последним дело едва не дошло до дуэли, но противоречия были улажены. После этого Катков побывал за рубежом, посетив Бельгию, Францию и Германию. Ему повезло встретиться с философом Шеллингом лично.
По возвращении в Россию Катков сближается со славянофилами. Защитив диссертацию "Об элементах и формах славяно-русского языка", он взялся за чтение курсов лекций по психологии, философии и логике. В связи с академическими изменениями к началу 1850-х оставляет преподавательскую деятельность и занимается публицистикой.
Особую любовь Катков проявлял к хорошим русским книгам, считая, что "литература есть относительно общества то же самое, что сознание в отдельном человеке". Став редактором "Русского вестника", он приложил огромные усилия, чтобы там публиковали работы Салтыкова-Щедрина, Павла Мельникова-Печерского, Сергея Аксакова, Афанасия Фета и Федора Тютчева. Там же появились ключевые русские литературные произведения, включая "Накануне", "Отцы и дети" Ивана Тургенева, "Война и мир" и "Анна Каренина" Льва Толстого, романы Федора Достоевского.
Дореформировались: после либеральных реформ Катков сделал максимум усилий, чтобы вернуть Россию в правое крыло
Катков открещивался от политики так долго как мог, однако преобразования в стране к началу 1860-х изменили его. Реформы предыдущего царствования Александра II и их порой неожиданные последствия стали вызовом для русского общества.
Катков не мог промолчать - он много высказывался о реформах, особенно в сфере просвещения, настаивал на утверждении классического образования, которое включает преподавание древних языков и гуманитарных предметов. В 1863 году Катков становится почетным членом Московского университета, а в период с 1863 по 1865 год был гласным Московской городской Думы.
В январе 1882 года, через несколько месяцев после восшествия на престол Александра III и прихода к власти консерваторов, Катков был произведён в тайные советники, получив возможность прямо влиять на государственную политику. Учитывая, что с 1875 года он возглавил знаменитую газету "Московские ведомости" и придал ей истинно консервативный дух, он умело сформулировал критику либеральных действий правительства с правых позиций.
Император Александр III на борту яхты "Царевна". Госархив РФ/Фото ИТАР-ТАСС
Разумеется, иностранцы и либералы-западники во властном составе, мягко говоря, консерваторам были не по душе, и главными мишенями Каткова становятся министр иностранных дел Гирс и министр финансов Бунге.
Нелюбовь эта объяснялась легко: как писал сам публицист, "иностранный наблюдатель крепко уверился, что Россия есть призрак, и должна исчезнуть как призрак".
И если консерватором удалось вытеснить Бунге, то в случае с Гирсом попытка успехом не увенчалось - твердые убеждения Каткова многие восприняли как чрезмерно жесткую позицию. Усугубилось положение советника клеветническими потугами недоброжелателей - к примеру, под его фамилией подделали письмо президенту Палаты депутатов Франции Шарлю Флокэ. Впрочем, справедливость впоследствии восторжествовала.
Критика революционеров: детям забивают голову, и делать это могут только враги
Консерваторы во главе с Катковым были беспощадны как к либералам, так и к революционно настроенным активистам. В статье "Кто наши революционеры?" Катков рассматривает случай Бакунина, отмечая его особенность "жить на чужой счет и не делать различия между карманом чужим и своим". Катков отмечает, что действия подобных Бакунину направляются в первую очередь "на самую испорченную и на самую незрелую часть нашей нигилиствующей молодежи".
"С другой стороны, оно рассчитано на то, чтобы произвести впечатление в высших слоях нашего общества и администрации, и поддержать там наветы тех партий, которые действительно составляют заговор под прикрытием якобы консервативных начал", - отмечал публицист. И делает вывод, что забивать голову ребятишек квазидоктринами, "связывать их призраком какого-то таинственного общего дела и поджигать их на преступные покушения" могут делать только его враги, "кто бы они ни были".
Другим объектом критики Каткова становится утверждение революционеров о необходимости некоего абстрактного прогресса. "Наши так называемые прогрессисты воображают, что чем больше будет поломано, побито и уничтожено, тем больше окажется и прогресса. Увы, они ошибаются! В разрушении ищите чего хотите, только не прогресса", - пишет Катков в статье "Кое-что о прогрессе" и задает резонный вопрос: станете ли вы богаче, если с каждым новым приобретением будете выбрасывать за окно, что добыли прежде?
Мыслитель ссылается на пример Французской революции, после которой ее наследники до сих пор не могут найти потерянную почву.
Фото: www.globallookpress.com
Отдельно Катков выделял вечное критиканство со стороны политических провокаторов. Адекватное критическое отношение к жизни перестало быть делом "серьезным, сознающим свои границы и опирающимся на что-либо положительное; оно превратилось в какое-то жалкое искусство для искусства".
Таким критиканам, отмечает публицист, и старина наша отвратительна, и новизна наша возмутительна. "И простой народ наш безнадежен, и наши образованные классы исполнены всякой мерзости; и помещик, и крестьянин, и чиновник, и священник, и купец, все является образчиком человеческой гнусности, все подлежит беспощадному бичеванию", - пишет он в статье "Страсть к поруганию и самоуничижению".
А теперь вспоминаем наших современных либералов и задаемся вопросом: ничего не напоминает?
Катков предсказал технологию развала России и отделения Украины
Поразительно: когда читаешь Каткова, возникает ощущение, что он пишет про наш XXI век. Он подробно пишет о том, что России угрожает отделение территорий и дробление.
В статье "Цельность и однородность русского государства" Катков прямо пишет, что "давно уже пущена в ход одна доктрина, нарочно сочиненная для России и принимающая разные оттенки, смотря по той среде, где она обращается".
"В силу этого учения, прогресс русского государства требует раздробления его области по-национально на многие чуждые друг другу государства, долженствующие тем не менее оставаться в тесной связи между собой".
Уже тогда Катков обращал внимание на программы по отделению Польши, Финляндии, Прибалтики, Украины, Кавказа и даже Сибири. Как мы понимаем, угроза насчет последних двух потенциально нестабильных точек велика как никогда.
Украинство с новыми героями и полубогами
Можно сказать, что Катков почти буквально предугадал технологию по отделению Украины от России. На малороссийских территориях, отмечал мыслитель, жил русский народ, здесь началось русское государство, здесь началась русская вера, а народонаселения с самого начала сознавали себя как единое.
А потом начинаются попытки писать стихи и рассказы с подделкой под малороссийский говор.
"У писавших не было и тени замысла создать из местного наречия особый язык и возвести его в символ особенной народности. Если же и встречались некоторые позывы сепаратизма, если и зарождалась иногда темная мысль о разъединении единой и нераздельной народности, то эта мысль оставалась безвредной по своей несостоятельности".
Положительно вредной она могла стать только как примесь к чему-нибудь другому, как готовое пособие для каких-нибудь более практических доктрин, как готовое орудие для какой-нибудь более серьезной пропаганды.
"Года два или три тому назад вдруг почему-то разыгралось украинофильство. Из ничего вдруг появились герои и полубоги, предметы поклонения, великие символы новосочиняемой народности. Явились новые Кириллы и Мефодии с удивительнейшими азбуками", - с негодованием отмечал Катков.
И если у бунтующих поляков (которых консерватор подвергал жесткой критике) хотя бы было свое государство, то украинский народ есть "чистый русский народ". Катков отмечал, что сами малороссийские крестьяне противодействовали такой укро-пропаганде, но те действовали хитро и внешне ненавязчиво - например, через внедрение малороссийской грамоты в школах.
Катков надеялся, что духовенство и просто ответственные люди пресекут такие сепаратистские мотивы. Но, как мы видим, украинство было доведено до абсурдного апофеоза.
Русская земля есть живая сила повсюду, где имеет силу Царь Русской земли
Катков постоянно повторял: в нашей большой и неоднородной стране нас может спасти только монархия и Царь.
В работе "Самодержавие Царя и единство Руси" он пишет, что разноплеменные и разноверные люди одинаково чувствуют себя членами одного государственного целого, подданными одной верховной власти.
"Все разнородное в общем составе России, все, что, может быть, исключает друг друга и враждует друг с другом, сливается в одно целое, как только заговорит чувство государственного единства. Благодаря этому чувству, Русская земля есть живая сила повсюду, где имеет силу Царь Русской земли. Никакие изменения в нашем политическом быте не могут умалить или ослабить значение этой идеи".
Важно, что Катков не сводил опасность исключительно к внешней проблеме (только тогда вместо США была Европа). Страшно, когда после общей мобилизации против внешнего врага наступает тишина, и люди расслабляются и впадают в апатию.
"В чем заключается наше зло? Наше зло заключается в нашей апатии… Мы не отдаем себе отчета в том, что наше зло именно и происходит от того, что мы сами добровольно уничижаем себя, и сами добровольно отказываемся от тех выгод, которые прельщают нас у других", - считал Катков.
Читайте по теме:
Монархия. Путь к Родине и путь к святости
Михаил Смолин: монархия – идеал вечный и всегда возможный