Дуэль на Крыше мира. Эпизоды “Большой игры”. Часть сорок первая

Нельзя сказать, что именно с открытием русского консульства в Бомбее, началась военная разведка Индии. Многие свои тайны российскому Генеральному штабу к этому времени она уже раскрыла. Первым офицером, побывавшем в Индии с разведывательной целью, был уже хорошо нам знакомый Николай Григорьевич Столетов. В послужном списке генерала написано, что с 5 июня 1879 года по 5 мая 1880 он находился в отпуске. На самом деле Столетов в это время выполнял секретное задание. С тайной миссией он был отправлен в Индию. Маршрут начался в Женеве, куда Столетов прибыл вместе с семьёй в начале июня 1879 г. Пробыв в Швейцарии до начала октября, Николай Григорьевич уезжает в Неаполь, откуда пароходом отплывает в Египет, также находившийся под контролем Британии. Под видом туриста (все его принимают за немца) Столетов посещает Каир, Порт-Саид, Суэц, тщательно изучая положение Англии в этом регионе и особенно Суэцкий канал. После приобретения у Египта контрольного пакета акций Британия полностью контролировала этот самый короткий путь в Индию. Из Египта русский разведчик отбывает на Цейлон, а оттуда добирается до Ахмадабада - крупного центра на западе Индии, где у британцев располагался военный контингент. Здесь, по-прежнему не раскрытый, Столетов посетил «много интересных мест» и направился далее в Калькутту. В письме военному министру Милютину в феврале 1880 года разведчик сообщает: «В Пенджабе и на Инде я пробыл 3 месяца, выдавая себя за путешествующего экс-профессора одного из шведских университетов, проживающего в Швейцарии. Несмотря на короткое время, мне удалось познакомиться со многими туземцами-мусульманами и чрез них принимать некоторое участие в афганских делах». Николай Григорьевич не просто изучал ситуацию, но и пытался на нее влиять, т.е. вел среди враждебно настроенных к англичанам туземцев антибританскую пропаганду: «При укоренившемся в туземцах убеждении, что англичане никогда не говорят и не пишут правды, мне нетрудно было в знакомых туземных кружках опровергать газетные сообщения». В январе 1880 года в Калькутте Столетов уже не скрывал ни имени, ни подданства. В столице Британской Индии он наносит несколько визитов официальным лицам: “я сделал визит Л[орду] Литтону (вице-король Индии, В.Ф.), но самого его не застал, — в этот день был совет. Видел его private secretary (личный секретарь), полковника Колин. Полковник был, видимо, смущен моим появлением, просил меня оставить адрес, обещался доложить вице-королю и уверил меня, что ему будет очень приятно со мной познакомиться, но His Grace (Его Превосходительство) был, вероятно, другого мнения, в тот же день он уехал в Баракпур, откуда и не возвращался до моего отъезда. Кроме Л[орда] Литтона я сделал также оставшиеся бесплодными визиты бенгальскому губернатору и командующему войсками. Во время двухнедельного пребывания в Калькутте я был в кругу весьма почтенных американцев, от них и от знакомых французов я узнал, что за мною учрежден строгий полицейский надзор. Американцы, полагая, что я действительно только что высадился в Калькутте, звали меня ехать с ними посмотреть некоторые места внутри страны, но так как я все это уже видел в качестве шведского профессора, и полагая, что до начала ранней весны мне необходимо доложить Вам мои наблюдения, я решил оставить Индию”. Какое задание было у Столетова, выполнил ли он его, да и было ли вообще какое-то cекретное поручение не известно. Ни в мемуарах, ни в периодической печати эта страница биографии генерала не освещалась. Во всяком случае, никаких явных наград или повышений за эту поездку Столетов не получил. В первых числах февраля того же года “шведский профессор” был уже в Женеве, откуда отправился в Петербург, где встретился с военным министром. 11 апреля 1881 года Николай Григорьевич назначается начальником 1-й стрелковой бригады с оставлением в Генеральном штабе и продолжает свою военную деятельность. В 1885 г. британские власти предложили русской делегации присутствовать на военных маневрах близ Дели. Поездка туда Генеральным штабом была использована как для научных, так и для разведывательных целей. Поэтому в состав миссии вошли полковники князь Н.Н. Одоевский-Маслов и А. К. Тимлер, а также профессор И. П. Минаев. По окончании маневров русские офицеры отправились в Северо-Западную пограничную провинцию, а потом вернулись в Калькутту – последний пункт своего пребывания в стране. “Во время разъездов полковников Тимлера и князя Одоевского-Маслова по стране англичане принимали все меры, чтобы не допускать их к сношению с местным населением, которое неоднократно выражало желание познакомиться с представителями русской армии, англичане избегали также знакомить иностранцев с местными владетельными князьями; в течение 3 месяцев наши офицеры видели только 5 князей. Чаще всего полковник Тимлер бывал в сношении с чинами местной гражданской администрации и поражен их единством во взглядах насчет способа управлять страною, все эти лица убеждены, что между европейцами и туземцами должна существовать резкая грань, вследствие чего старания туземцев открыть себе доступ к высшим должностям не скоро еще увенчаются успехом”. В 1898 году в Индии разразилась эпидемия чумы. Это вызвало серьёзную обеспокоенность российского правительства, поскольку через Афганистан болезнь могла проникнуть в российские пределы. Учитывая серьёзную опасность такого развития событий, для прояснения ситуации на месте, было принято решение направить в Индию опытного разведчика. Такой человек вскоре был найден. Им оказался 35-летний есаул Уральского казачьего войска Давид Иванович Ливкин. Родился он в городе Гурьеве, где с самого детства соприкасался с выходцами из Средней Азии и хорошо изучил языки, нравы, обычаи и психологию мусульман. Позже он окончил военное училище, затем трехгодичные курсы восточных языков для офицеров при учебном отделении Азиатского департамента МИД России, где овладел арабским, турецким, персидским и французским языками. Кроме того, самостоятельно выучил татарский, киргизский и английский языки. На курсах изучали, также, международное и мусульманское право. Во время службы Ливкин неоднократно проявлял себя как опытный и смелый офицер. В общем, кандидатура была более чем подходящей. Разведчик, отправлялся в Индию под видом персидского торговца Магомета Гасанова, уроженца Кавказа. В поездку Ливкин брал своего надёжного человека, купца Мирза Мехди, который успешно вёл торговые дела в Персии, Египте и России и мог оказать существенную помощь в установлении необходимых контактов с персидскими, египетскими и другими торговыми фирмами. В Индию было решено ехать кружным путём, через Европу и далее, по Суэцкому каналу. Маршрут через Афганистан был слишком опасен, поскольку это сразу бы привлекло внимание англичан. Как показали дальнейшие события, Мирза Мехди оказался неоценимым помощником. В Египте он свёл Ливкина с нужными людьми, которые выправили русскому разведчику настоящий персидский паспорт. Также он познакомил его с человеком по имени Хаджи Нияз, занимавшимся торговлей драгоценными камнями и располагавшим большими связями среди купцов в Индии. Для создания канала связи с Россией в одном из иностранных консульств был найден надежный человек, согласившийся получать корреспонденцию, которая будет поступать из Индии, и передавать ее по назначению. Действовал канал и в обратную сторону. Английский легкий крейсер «Эвриал» проходит Суэдский канал. Конец 19 века Из Порт-Саида, через Суэцкий канал, Ливкин отправляется на Цейлон, где знакомится с рынком драгоценных камней, устанавливает контакты с местными купцами, приобретает, в целях конспирации небольшую партию драгоценностей, и только затем высаживается в небольшом местечке Тотикорин в Индии, откуда через Мадрас направяется в Хайдарабад. Здесь с помощью своих товарищей подыскивает агентов, которые могли бы беспрепятственно обследовать северо-западную часть Индии, а также восточные районы Афганистана. Такие агенты вскоре нашлись. Это были: выходец из Кашмира по имени Шамсиддин и афганец Абдулла Хан. Они произвели на разведчика благоприятное впечатление. Как пишет Ливкин в своем отчете, только "после долгих дружественных разговоров о самых разнообразных предметах, обменов визитами и обильных угощений Хаджи Нияз наконец выразил уверенность в том, что на этих лиц можно положиться". Через некоторое время агенты вернулись с информацией, из которой был сделан вывод, что в Афганистане и прилегающих к нему районах Индии чумы нет. В Петербург было направлено первое донесение. Тем не менее, Ливкин решил лично обследовать районы Индии, где чума продолжала собирать свою кровавую жатву. С новым агент Ибрагим- беем он отправляется в Карачи и Дели. Здесь, он, проделав настоящую научно-исследовательскую работу, определил, что чума вспыхнула изначально именно в Карачи. Таким образом, возможность проникновения эпидемии в Русский Туркестан не исключалась. Однако, собирая и анализируя информацию, Ливкин пришел к следующим выводам: после открытия Суэцкого канала поток товаров по старым караванным дорогам, шедшим через Среднюю Азию, почти прекратился. Одновременно возникли напряженные отношения между мусульманами Афганистана и Индии и мусульманами-шиитами в российских пределах, и контакты через эту часть границы прекратились. Проникновение инфекции возможно было только через Кашмир и верхнюю часть долины Инда, где и следовало усилить пограничный контроль и закрыть границу с Россией. Эти предложения, доложенные Ливкиным комиссии, по возвращению в 1899 году, были приняты. Кроме основного задания Ливкин занимался сбором политической информации. Отсутствие постоянных представителей России в Индии зачастую вело к искаженному представлению о действительном положении в этой стране. Поэтому разведчик стремился разобраться не только в том, насколько прочным является положение англичан в Индии, но и в глубинных внутренних процессах, происходящих в индийском обществе. На основании личных наблюдений и бесед с различными категориями населения, включая торговцев, госслужащих, интеллигенцию, Ливкин пришел к выводу, что недовольство господством англичан в народе усиливается. Особенно взрывоопасная обстановка сложилась в долине реки Ганг и Пенджабе, где нельзя было исключать вспышки всеобщего народного восстания. Вместе с тем в своем отчете он отметил: "Надо признать господство англичан очень прочным, так как организация, в смысле поддержания своей власти, у них образцовая. Возникни где-либо частичное восстание или мятеж, немедленно, благодаря целесообразной передислокации войск и рельсовым путям, в данной местности будет сосредоточено нужное для подавления мятежа количество войск. Несмотря на то, что присутствие англичан в Индии малозаметно, надзор их повсюду сильно чувствуется" Разработанная Ливкиным методика сбора и анализа информации была в дальнейшем в полной мере использована русской разведкой. После возвращения в Петербург он был прикомандирован к Главному штабу, совершил несколько инспекторских поездок в войска, а затем его талант разведчика был в полной мере использован во время русско-японской войны. В том же 1898 году, ещё один русский разведчик выполняет секретное задание по исследованию предполагаемого театра военных действий. Генерального штаба капитан Василий Федорович Новицкий совершает путешествие из Индии в Ферганскую долину под эгидой Императорского Русского географического общества. Выехав из Одессы в Константинополь, он посетил Египет и оттуда проехал в Индию. Исследователь в погонах побывал в Калькутте, Симле и некоторых других городах, провел какое-то время в Западных Гималаях, осмотрел Северный Пенджаб. В кашмирском городе Сринагаре Новицкий к своему удивлению увидел русские самовары с маркой Тулы и вскоре убедился, что их, под русским названием, можно встретить во всем Кашмире. Возле селения Мульбек русский путешественник смог полюбоваться изображением Будды, высеченным в скале. Будда Матрейя у селения Мульбек. I век до н.э. Самая трудная часть пути ждала Новицкого в Кашгарии, где перед ним открылось дикое Каракорумское нагорье, отделяющее области Индии от Восточного Туркестана. Разбросанные тут и там трупы павших животных, скелеты лошадей и яков сопровождали путешественника от перевала Кардунг до реки Хотан-Дарья. На Каракорумском перевале Новицкий увидел одинокую могилу. В ней лежал британский разведчик Далглиш, наблюдавший за связями русских с Западным Китаем. Повздорив с проводником – афганцем, он получил удар кинжала в сердце и навсегда остался в Каракорумских горах. В поимке его убийцы приняли активное участие русские власти, особенно консул в Кашгаре Н.Ф. Петровский, которому правительством Британской Индии была выражена за это благодарность. Тепло встретив Новицкого в Кашгаре Петровский помог ему отправиться в пограничное укрепление Иркештам. Отсюда, через г. Ош, русский караван спустился в Ферганскую долину. Долгое 8-месячное путешествие было окончено. За это время отважный путешественник в сопровождении двух тибетцев-проводников прошел несколько высокогорных стран, в том числе окраину Западного Тибета, по пути исправляя европейские карты пройденных им горных областей. Вёл метеорологические исследования, собирал коллекции растений и горных пород. Результатом поездки стала книга “Из Индии в Фергану”, изданная Русским географическим обществом. Одни из первых офицеров-разведчиков исследователей Индии. Н.Н Одоевский-Маслов и В. Ф. Новицкий В 1899 г. в Индию были отправлены офицеры Генштаба А.Е Снесарев и А. А. Полозов. Об этой поездке мы подробно рассказали в предыдущих частях. В 1901 г. подполковник И. К. Серебренников, как лучший выпускник Ташкентской офицерской школы восточных языков, был командирован в Индию. Причём, Иван Константинович, отправлялся туда в качестве туриста. В “Ходатайстве командующего войсками Туркестанского военного округа о командировании подполковника И. К. Серебренникова в Индию”, говорилось: “полагаю наилучшим придать поездке совершенно частный характер без особого предуведомления о том британского правительства. Опыт командировки подполковника Полозова и капитана Снесарева обнаружил, что подозрительность англичан относительно целей командирования наших офицеров доходит до крайних пределов. [...] Между тем, при отсутствии в Индии паспортной системы, частные лица не подвергаются там никаким стеснениям, в особенности если держаться в стороне от англичан”. И эта предусмотрительность действительно помогла подполковнику при выполнении задания: ”он пользовался достаточной свободой в исполнении порученной ему задачи по изучению языка индустани и особенностей англо-индийской армии, но и мог незамеченным проникать даже во внутреннее расположение крепостей и производить крокировку местности и фотографирование”. Кроме чисто военной информации Серебренников предоставил сведения о настроениях, царивших среди туземного населения Индии. Книга Серебренникова по итогам его поездки, изданная в Ташкенте В докладе, сделанном им для индо-афганской комиссии Общества востоковедения, было подчёркнуто: “Симпатии к русским несомненны. Один интеллигентный индус, служащий по управлению, сказал мне: «Ваш император помог нам, когда был голод в Индии, а Индия, когда у вас был голод, не могла помочь». У одного из фотографов я увидел на стене портрет нашего Государя. Оказывается, по словам фотографа, что портрет Государя императора встречается у многих индусов”. Заключая доклад, Серебренников сказал: “хотя после почти пятимесячного пребывания я покинул Индию почти больной вследствие тяжело перенесенного климата (в апреле уже невыносимые жары), непривычных условий жизни и, наконец, некоторого нервного расстройства, вызываемого условиями исключительного положения, в котором я путешествовал, все же я покидал эту страну с сожалением. Жители ее, те, с которыми я познакомился там, оставили о себе самое симпатичное воспоминание. Я считаю Индию глубоко несчастной страной. Обладающая во многих частях богатейшей почвой и другими неисчислимыми природными богатствами, густонаселенная, имеющая свое славное историческое прошлое, обладательница нескольких древнейших культур, колыбель просвещения, человеческого ума, страна эта имеет полное право на лучшее существование, и заветная мечта лучших ее сынов — о том времени, когда родина их освободится от своих поработителей. Они ждут помощи извне, и, по крайней мере до последнего времени, взоры их обращались в нашу сторону”. Из этой поездки военным руководством был сделан важный вывод: “Удача поездки подполковника Серебренникова наводит на мысль, что, ввиду последовавшего категорического отказа англо-индийского правительства на поездку нашего офицера по Нушки-Сеистанской дороге и желательности выяснить действительное значение этой дороги и те военные меры, которые, несомненно, принимаются англичанами на этом пути, не следует ли и на Нушкинскую дорогу командировать нашего офицера, придерживаясь способа, рекомендуемого подполковником Серебренниковым”. Кандидатура офицера, для новой поездки в Индию, была выбрана однозначно. Подполковник Лавр Георгиевич Корнилов, вновь отправлялся для выполнения секретного задания. Продолжение следует. Источники: Письмо генерала Н. Г. Столетова военному министру Д. А. Милютину с отчетом о его поездке в Индию, 19 февраля 1880 г. РГВИА, ф. 400, оп. 21, д. 1137, л. 32-36 Русские путешественники в Индии XIX - начало XX вв. Документы и материалы. М. Наука. 1990 Е. М. Примаков. Очерки истории российской внешней разведки. В 6 тт. Том 1. “Международные отношения”. М; 1996 Русско-индийские отношения в 1900-1917 гг. Сборник архивных документов и материалов. “Восточная литература”. РАН. М; 1999 Народы Азии и Африки, 1989, № 3 На заставке. Великая Магистральная дорога из Индии в Афганистан. Фото конца 19 века В. ФЕТИСОВ