Юрий Готье

Утро. Вчера был тяжелый день. Вынужденное бездействие, противоречивые слухи; стрельба ружейная и орудийная вокруг, гуляли только во дворе. Правительственных сил мало; ждут подкреплений. Каких? Об этом также всякие противоречивые слухи. Телефон — единственная связь с миром. У нас был осмотр чердаков; среди офицеров-добровольцев — Федя и Андрюша Арманды; первый искупает мамашу-большевичку; угощали их завтраком. Подобно 1905 году — общение и знакомство со всеми жильцами. Некоторые сумасшествуют; другие относятся спокойно; вечером сидели вчетвером и даже вшестером на дежурстве в подъезде и разболтались, как будто забыв все происходящее; спал скверно; сегодня утром стрельбы меньше; информационные известия сравнительно благоприятны; большевики, будто бы, просят мира. В Петрограде все еще длительный период упорядочения — долго ли еще он продлится? И все-таки мятеж, я уверен, не будет ликвидирован как нужно. Разложение общества и народа непоправимое и неизбежно дойдет до конца. Бесконечное висение на телефоне в конце концов раздражает и утомляет. Странно, что война куда-то отошла временно на второй план; впрочем, это оттого, что известий в газетах нет никаких; воспользовались ли немцы новым русским преступлением и глупостью? Как отзовется все происходящее на ходе мировой борьбы, где русская падаль будет предметом общего дележа?