Михаил Пришвин
Раньше я не понимал сердцем, почему наши «идейные» старики так ненавидят «Новое время» и как можно так ненавидеть газету. Теперь я совершенно так же ненавижу «Новую жизнь» и все ее Иудушкино племя. И если так будет продолжаться дальше, то политическая злоба отравит сердце. Вот попробуй теперь сказать, как раньше: «Я стою выше партии!»
О Керенском ничего не известно. Грешный человек, желаю, чтобы его убили, и потом войско его создало легенду и пошло по-настоящему, без разговоров.
Мы измучены несогласием соглашений, необходимо что-то высшее партий. Большевики — не партия, а дух, порожденный столкновением партий и их словесным бессилием. Против этого духа помрачения должен подняться дух земли и все очистить. Позор, принятый в Думу через большевиков, должен быть искуплен, иначе нет у нас отечества. А на это чувство гнева отвечают предложением компромисса.
О Москве ходят темные слухи, соседка барышня рассказывает:
— В Кремле засели большевики, а на Воробьевых горах меньшевики.
И время от времени я слышу это повторение:
— А на Воробьевых горах меньшевики.
Хозяйка моя спрашивает, можно ли завтра ехать за мясом: говорят, завтра бой будет.
— Не ездите.
— Да… положение… — И отойдя в кухню: — Хуже губернаторского.
Принесли ужин, и опять:
— А то поехать?
— Лучше не ездите, да там сами увидите.
— Ну, хорошо: будем ждать текущих событий. Хозяйка моя монархистка и так уродлива, что все боятся ее и принимают не то за ведьму, не то за сумасшедшую, и она может смело говорить правду красногвардейцам.
Сбегал на 14 линию к Ремизову. Едва пропустили. Пропуск спрашивают через окошко в железных воротах. Узнали, пропустили вооруженные охотничьими ружьями дежурные домового комитета. Каждый дом — маленькая крепость. Потом из освещенной электричеством квартиры, от самовара и общества давно знакомых милых людей переходишь в ночную тьму — как жутко! Черно, черно, как чернила, и мелкий дождик идет. Редко встретится испуганный, тоже перебегающий к себе человек. Через железные ворота домов иногда долетают голоса дежурных: «У меня шестизарядный, системы…»
Какая ужасная жизнь! «Господи, умили сердца!» — молятся в церквах.
В редакции сегодня сказали, что одну женщину убили за то, что она продавала «Волю Народа», что газету отобрали и жгли на Невском.
Радуешься возвращению домой, и слышу, хозяйка говорит:
— Что день грядущий нам готовит?
— Ничего не узнал: неизвестно. Завтра, вероятно, кончится.
— Ну, тогда я не поеду за мясом, буду ждать текущих событий.