Маяковский посвятил станции Негорелое стихи, а таможенники конфисковывали у дам платья из Парижа: как 100 лет назад звезды пересекали границу СССР под Минском
100 лет назад по Рижскому миру граница между Польшей и Советской Беларусью оказалась под Минском. Один из пропускных пунктов появился на станции Негорелое, что прославило ее на весь мир
<p><strong>Во власти Радзивиллов и Чапских</strong></p>
<p>«"История" Негорелого началась лишь с того дня, когда советско-польская комиссия по заключению мирного договора провела на карте черту и постановила: "Граница пересекает линию железной дороги Варшава - Москва между местечками Столбцы и Негорелое, на 15 километров к западу от последнего», - писал немецкоязычный писатель Франц-Карл Вайскопф, посетивший эту станцию, в книге «Пересадка в XXI столетие».</p>
<p>Формально он неправ - Негорелое известно с XVI века как почтовая станция на конном тракте Минск - Новогрудок. Некоторое время эта точка на карте принадлежала могущественным Радзивиллам. Но после одного из неудачных восстаний против Российской империи Негорелое у них конфисковали. Здесь сменилось еще несколько владельцев. В том числе это место принадлежало Эммерику Гуттен-Чапскому - известному коллекционеру и отцу знаменитого градоначальника Минска.</p>
<p>Но, скажем так, осознанная жизнь Негорелого началась, когда в Российской империи стали строить железную дорогу. Из-за ее отсутствия страна с треском проиграла Крымскую войну. Железные дороги были слабо развиты, что создавало проблемы с переброской солдат, боеприпасов и провианта. В 1868-м железнодорожная ветка потянулась из Москвы на запад в сторону Варшавы. Через три года она достигла Минска и Негорелого. В местечке открылась станция Московско-Брестской железной дороги.</p>
<p>Но настоящая, яркая, "взрослая" жизнь местечка действительно началась в 1921-м. В марте в Риге подписали мирный договор, в апреле специальная комиссия провела границу. Так местечко волей дипломатов и чиновников стало въездными воротами в Советскую Россию, год спустя получившую название СССР.</p>
<p><strong>Чтобы доехать из Парижа в Китай, покупали билет до Столбцов, а потом второй - из Негорелого</strong></p>
<p>Уже в наше время путешественники вынуждены несколько лишних часов стоять в Бресте. Причина в том, что европейская колея значительно уже российской. Поэтому поездам меняют колесные пары. Аналогичная ситуация наблюдалась и до войны, но в Негорелом.</p>
<p>Международное сообщение было пересадочным. Единого маршрута (например, из Парижа в Китай) не существовало. Имелся западный экспресс "Париж - Негорелое" и восточный экспресс "Маньчжурия - Столбцы" (речь об исторической области на северо-востоке современного Китая). Но даже если путешественник ехал западным экспрессом, требовалось два билета. Первый покупался до Столбцов. А уже на этой, последней "польской" станции можно было получить билет до Негорелого.</p>
<p>Как осуществлялся переход границы? Западные поезда доезжали до Столбцов. Там выходили даже кондукторы, вместе с пассажирами оставались лишь машинист и кочегар. Поезд прибывал в Негорелое. Пассажиры отправлялись на досмотр, а поезд порожним возвращался через границу. Аналогичная ситуация была с советскими составами.</p>
<p>«Осталось еще метров двести-триста. Волнение в поезде возрастает с каждой секундой, как в мгновения великих исторических поворотов, - вспоминал в своей книге «Россия. 1934» венгерский писатель Дьюла Ийеш. - Я высовываюсь из окна. Паровоз, пыхтя, въезжает в большущие деревянные ворота, украшенные вырезанными из дерева же серпом и молотом, под которыми поместился советский герб. «Да здравствуют трудящиеся всех стран...» - по буквам разбираем мы надпись на воротах... Куда ведут эти врата - в ад или в рай? Оборачиваюсь назад - туда, где осталась Европа. «Коммунизм сметет границы между странами!» - гласит надпись по эту сторону ворот. Слева от насыпи среди берез мелькают деревянные избы, это первое советское село, Негорелое».</p>
<p><strong>На границе записывали номера фотоаппаратов и смеялись из-за сгущенки</strong></p>
<p>Путешественников встречали пограничники и отправляли на таможенный досмотр. Как вспоминал тот же Ийеш, он проходил в просторном, как амбар, чистом помещении:</p>
<p>"Пол покрыт до блеска натертым паркетом, боковые стены образуют сплошное окно, над окном - портрет Ленина (по словам других мемуаристов, позже появились портреты Маркса и Энгельса. - <strong>Авт.</strong>); третью стену занимает карта Советского Союза, где отмечены результаты первой пятилетки. Четвертая стена увешана огромными, от пола до потолка, картинами. На одном полотне изображена сельскохозяйственная артель за работой - трактор, молотилка, скачущий табун, на другом - представлено строительство плотины Днепрогэса. Вдоль стен на шести языках лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".</p>
<p>В центре зала находился круг, на который пассажиры ставил открытые для осмотра чемоданы. "Иностранная валюта заносится в декларацию, при выезде из страны можно будет вывезти именно столько денег. Номер фотоаппарата записывается в паспорт путешественника. У дамы рядом со мной, возвращающейся из-за границы, конфискуют новехонькие парижские туалеты, сопровождая процедуру учтивыми объяснениями", - вспоминал Ийеш.</p>
<p>По воспоминаниям немецкоязычного писателя Франца-Карла Вайскопфа, при нем владельцев шелковой ткани заставили платить пошлину, поскольку этот товар не является предметом первой необходимости. Этот же автор вспоминает и комичную историю: у одного из журналистов нашли двадцать баночек сгущенного молока. Таможенники подняли его на смех: мол, американец думает, что ему не продадут этот товар или хотят отравить. Но, зная о дефиците в стране социализма, понимаешь: журналист был прав.</p>
<p>Большинство мемуаристов отмечают вежливость таможни. Но все же через станцию ехало много иностранцев. Скорее всего, на пунктах, созданных для своих, действовали другие порядки.</p>
<p><strong>"Асфальтированный перрон. Превосходный ресторан. Зал для ожидания"</strong></p>
<p>Граница наконец пересечена. Пора в путь - на Минск или дальше, на Москву. Но железнодорожное сообщение в Негорелом было достаточно редкое. В сутки идет проходит один советский поезд до Столбцов и один польский - до Негорелого. Если на имя человека еще не пришел билет, приходится ждать его на станции.</p>
<p>Первое время условия были достаточно скромные. Белорусский драматург Франтишек Олехнович вспоминал, что в середине 1920-х вокзальный буфет находился в простой деревянной "будзе". Франц-Карл Вайскопф уточняет - это старый, отслуживший свое вагон.</p>
<p>Но через станции часто ездили иностранцы, потому в Негорелом построили новое здание вокзала с рестораном и гостиницей. Вот как о нем писала белорусская газета "Рабочий": «Большие светлые залы. Высокие потолки, много света. Надписи на немецком, польском и английском языках. Асфальтированный перрон. Превосходный ресторан. Зал для ожидания. Почта, телеграф, телефон. Агентство «Интурист». Все эти учреждения разместились на вокзале, и все они сверкают чистотой». В гостинице «большие, хорошо убранные комнаты, ковры, зеркала, диваны».</p>
<p>Судя по описанию, уголок капитализма в стране Советов, где один из путешественников увидел "лишь кучку изб и сараев, церковку, клочки пашни среди раскинувшегося леса". С ним согласен и Дьюла Ийеш, совершающий прогулку по Негорелому. По словам писателя, местечко состояло из единственной улицы. "Заборы и изгороди, видимо, ставить не принято. Пространство перед домом и двор засажены картошкой", - пишет путешественник. В местном магазине его поразил скудный выбор товаров, само помещение "густо пропитано запахом сала и кожи, исходящим от подвешенных над прилавком новехоньких сапог". Почта, как писал Ийеш, "расположена тоже в деревянной избе, и здесь столь же убого".</p>
<p><strong>Горького в Минск сопровождали Купала с Коласом</strong></p>
<p>Игра по обустройству Негорелого - точнее, его вокзала, чтобы путешественники не обращали внимание на советские реалии - стоила свеч. Регулярное пассажирское авиа- и автобусное сообщение еще не вошли в моду, поэтому добраться до Советского Союза можно было морем или по железной дороге. Неудивительно, что через местечко проезжали десятки знаменитостей.</p>
<p>Четырежды на станции останавливался Максим Горький. Возможно, бывал бы и чаще: но в какой-то момент "буревестника революции" перестали выпускать за границу. Во время первого визита, в 1928-м, писателя встречал торжественный митинг. Год спустя его попутчиками до Минска стали Янка Купала, Якуб Колас и другие белорусские писатели.</p>
<p>Несколько раз в Негорелом был Владимир Маяковский, которого советская власть часто пускала за рубеж. Станция упоминается в одном из его стихотворений:</p>
<p>Граница.</p>
<p>Скука польская.</p>
<p>Дальше - больше.</p>
<p>От дождика скользкая</p>
<p>Почва Польши.</p>
<p>На горизонте -</p>
<p>Белое.</p>
<p>Снега и Негорелое.</p>
<p>Во время одного из пересечений границы поляки досматривали Маяковского особенно тщательно. Возможно, это вдохновило поэта на написание знаменитых «Стихов о советском паспорте».</p>
<p>Я</p>
<p>достаю</p>
<p>из широких штанин</p>
<p>дубликатом</p>
<p>бесценного груза.</p>
<p>Читайте,</p>
<p>завидуйте,</p>
<p>я -</p>
<p>гражданин</p>
<p>Советского Союза.</p>
<p>Кто еще бывал в Негорелом? Писатели Александр Куприн, за год до смерти вернувшийся из эмиграции, Алексей Толстой, Александр Фадеев, Анри Барбюс и Ромен Роллан, Бертольд Брехт, исследователи Севера Отто Шмидт (кстати, уроженец Могилева) и Фритьоф Нансен, летчики Валерий Чкалов и многие другие.</p>
<p>Но вообще путешественников было не так уж много. "В простейшем поезде из Варшавы в Негорелое на девять вагонов ехало (не преуменьшаю) человек семь", - писал в 1927-м поэт Владимир Маяковский.</p>
<p>Сохранилась и статистика: за первые семь месяцев 1937 года в СССР через Негорелое въехали 1,4 тысячи иностранных туристов. Это мизерные цифры. Советский Союз все больше становился закрытым государством, всюду мерещились шпионы. Поэтому попасть в страну было непросто. Любопытно, что всего лишь за три месяца того же года из страны выехали 3 тысячи... Почему - понятно.</p>
<p>«Весной 1931 года я с бесконечно тяжелым чувством переехала обратно через советскую границу, - вспоминала позже Тамара Солоневич, автор "Записок советской переводчицы». - Страшное ощущение охватывает советского гражданина, когда поезд отходит от последней польской станции Столбцы и медленно начинает проходить через пограничную зону к знаменитой, воздвигнутой большевиками арке, на которой стоит «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Сердце сжимается, человек идет как на заклание, добровольно возвращается в клетку, из которой чисто случайно ему на время удалось вырваться... Будучи в торгпредстве, я каждый раз, переезжая границу, не знала, удастся ли мне снова выехать в Свободную Европу. А теперь я возвращалась в СССР, как мне казалось, навсегда. Казалось, что жизнь вообще кончена. Насколько я знаю, даже видные коммунисты возвращаются в Советский Союз с очень тяжелым чувством».</p>
<p>Солоневич, кстати, сумела вырваться из СССР. Она фиктивно развелась и вместе с новым мужем, иностранцем, смогла уехать в Болгарию, где и вышла ее книга. Там она воссоединилась со своим настоящим мужем, монархистом Иваном Солоневичем. Но советское НКВД устроило на него охоту и отправило посылку с бомбой. Ее открыл секретарь, в помещении находилась и Тамара. Оба погибли от взрыва, а сам монархист уцелел.</p>
<p>...Но вернемся к Негорелому. Свое значение оно сохраняло до 1939 года. Затем началась Вторая мировая война, Красная армия вошла на территорию Западной Беларуси, вскоре ставшей частью СССР. Границу передвинули на Запад. Но первые два года контрольный пункт около Негорелого сохранялся. Правда, иностранцев уже не было. А Великая Отечественная и окончательно списала в архив эта страницу из истории местечка.</p>
<p>Сейчас Негорелое - агрогородок, его население - менее 800 человек (хотя в конце 1990-х оно составляло около 1,3 тысячи. О прошлом напоминает лишь мемориальная доска с надписью о том, что здесь бывал проездом Максим Горький. Другие путешественники забыты, туристический потенциал Негорелого, увы, практически не используется.</p>
<p><strong>ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ</strong></p>
<p><strong>«В 6 утра дома тренькал телефон - включалась прослушка»: как КГБ в советское время прослушивал белорусских чиновников и писателей</strong></p>
<p>И тогда, и сейчас никто из топ-чиновников не будет вести в кабинете разговоры по душам. Все знают, что их диалоги или монологи можно записать (<a href="https://www.kp.by/daily/27291/4429458/" target="_blank">читать далее</a>)</p>