Ливны в жизни нашей семьи. Коллективизация
Воспоминания о давно минувших днях записал наш земляк Владимир Васильевич Смагин. Ему сейчас 95 лет, он ветеран Великой Отечественной войны.
Первой из нас поступила в пятый класс Ливенской
школы Катя. Мама мне рассказывала, как однажды в 1919 году она шла из Ливен домой после посещения Кати. На полпути оказалась недалеко от бронепоезда. Он двигался и палил из пулемётов во все стороны. По земле бежали военные, которые тоже стреляли и что-то кричали. Мама так испугалась, что еле дошла домой.
В 1924 году Катя училась уже в 10- м классе,
но не окончив школы, стала работать учителем начальных классов и ликвидировала неграмотность среди населения. В 1925 году вступила в комсомол, а в 1929 году на районной комсомольской конференции была избрана заместителем первого секретаря райкома комсомола. Как раз в это время, примерно в 10 километрах от нас возникла коммуна. Моя сестра, Екатерина Васильевна получила задание курировать коммуну, в частности - привлекать туда людей. Она даже «сагитировала» родного брата Михаила и сестру Женю и старалась, чтобы туда переехала и родная мать. Но она пошла туда, походила и пообщалась с людьми и решила «мирится лучше со знакомым злом, чем бегством к не знакомому стремиться».
Я в коммуне не был, знаю, что там происходило
только по рассказам родственников. В коммуне все работали бесплатно, собственность была только общественная, питание всех членов коммуны было одинаковое. Через некоторое время коммуну объявили сельхозартелью с далеко идущими последствиями. Моя сестра выступала на собрании в родной деревне по вопросу о коллективизации, после этого люди говорили моей маме, что твоя дочь агитировала за колхоз, но сама работать, здесь не осталась. В 1932 году сестра вступила в партию и стала работать инструктором. Как-то раз она приехала домой и сказала маме, что в комиссии по коллективизации обсуждался вопрос о раскулачивании маминого отца, потому что у него дом под железной крышей. Но мама сказала, пусть они посмотрят какие у него мозоли, так как он работал не покладая рук. Комиссия его не тронула. Екатерина с 1934 по 1937 годы училась в ВКСХШ (высшая коммунистическая сельхозшкола) имени Когановича в Воронеже и Москве. После окончания ее направили в город Иркутск, где она работала в школе и потом стала директором средней школы. Затем работала в районе, в отделе пропаганды обкома. Под влиянием старшей сестры Екатерины пять ее братьев и младшая сестра, получили высшее образование.
Вернемся к коллективизации в тридцатые
годы. В нашей деревне, как и в других, проводили собрание по этому поводу. На последнем собраний, представитель райкома своё выступление закончил программной фразой: «крестьянам одно спасение – колхоз». Люди поверили в это, и был создан колхоз под названием Ленинский комсомол. Начали с того, что обобществили лошадей и сельскохозяйственный инвентарь. Государство выделило колхозу, в пользование, несколько сот гектаров земли, а колхоз дал тоже в пользование колхозникам приусадебные участки в размере по пол гектара. Им разрешили иметь до двух коров, мелкий скот и птицу, за что колхозники должны были платить налог денежный и натуральный. В частности, колхозный двор должен сдать до 200 литров молока. Мне пришлось тогда носить свое молоко на приёмный пункт, причем жирность молока должна быть 3,9 %. Если меньше, то нужно было отдавать больше молока. В колхозе не было никакой техники. Все работы по обработке земли проводились на лошадях при помощи плуга и сохи. Были конные сеялки, конные жатки, конные молотилка. Я начал работать в колхозе еще до школы.
Однажды рядом с нашим домом на лугу, колхоз
посеял коноплю. Грачи как саранча нападали на эти посевы. Колхозный бригадир подозвав меня сказал: «Ты все равно бегаешь тут, лучше спустись на посев и прогоняй там грачей». Я так и сделал. Я туда ходил не один, а с собакой Пальмой. Она бегала за ними пока все грачи не улетали. Так продолжалось в течение двух недель до тех пор, пока грачи не могли уже наносить вред. Мне бригадир записывал за каждый день по пол трудодня и я обедал в колхозной столовой. Это было моё, так сказать, трудовое крещение в колхозе. Потом я стал работать в колхозе каждый год во время каникул в школе до начала войны. Я и пахал, и стерёг лошадей, косил сено, рожь. Особенно любил возить снопы, а поле колхозное простиралось до семи километров. Едешь, бывало за снопами, а кругом работа: мужчины косят, женщины вяжут снопы, просто душа от восторга полна. Наложишь воз снопов и отправляешься домой на колхозный ток, но уже там, на току, работает полная молотилка. Из барабана вылетает солома и зерно.
Была такая заповедь – первое зерно государству.
В нашем колхозе строго выполняли эту заповедь. А мой брат Василий окончил в Ливнах курсы счетоводов, работал в колхозе и был избран председателем в соседней деревне. Однажды во время уборки, когда обмолотили первое зерно, он нарушил эту заповедь – раздал зерно в первую очередь колхозникам. Его за это судили и приговорили к двум годам трудовых работ, и он трудился в Орле на стройке. И вот когда намолачивали достаточное количество зерна, насыпали мешки, грузили несколько подвод и везли на приёмный пункт государству. И возили до тех пор, пока не выполнят план хлебозаготовок. Кроме того, засыпали семенной и фуражный фонд, а что оставалось, выдавали колхозникам. Колхозникам в течение года не платили зарплаты, а писали трудодни. На трудодни, в конце года выдавали хлеб. Я, примерно, за каникулы зарабатывал около 100 трудодней. Колхозники, кто работал круглый год, зарабатывали до 300 трудодней. Обычно на трудодень платили 300 грамм зерна. В соседних колхозах платили больше и им завидовали. Легко подсчитать, сколько человек может получить хлеба за год.
Производительность в колхозе была очень
низкая. Поэтому была проведена инновация: вместо силы лошади использовали силу воды на мельнице. Приспособили устройство – большое водяное колесо с барабаном, это позволило не только молоть зерно, но молотить снопы. Но особенно трудно было на лошадях работать в поле и обрабатывать землю, это отражалось и на урожайности. В середине тридцатых годов, на помощь пришел трактор, его встретили с восторгом. Когда трактор начал пахать первую борозду, люди целыми толпами ходили смотреть на это. Тогда появилась песня: «прокати нас Петруша, на тракторе, до околицы нас прокати!»