Красный террор в Крыму, факты и фольклор

12.01.2019 03:16

D3.ru

Красный террор в Крыму, начавшийся после эвакуации врангелевской армии, сегодня считается общеизвестным историческим фактом (подробная статья в Википедии). Судя по всему, размах репрессий был весьма большим. Приведем набор популярных цитат, один из самых известных источников для которых – старая эмигрантская книга С.Мельгунова «Красный террор в России».

— Месяцами шла бойня. Смертоносное таканье пулемета слышалось каждую ночь до утра... Первая же ночь расстрелов в Крыму дала тысячи жертв: в Симферополе 1800 чел.,121 Феодосии 420, Керчи 1300 и т. д. Складывали рядами. На расстрелянных через минуту ложился новый ряд живых «под равнение» и так продолжалось, пока яма не наполнялась до краев. Еще утром приканчивали некоторых разможживанием головы камнями. Сколько похоронено полуживых!...

— По свидетельству генерала Данилова, служившего в штабе 4–й Красной Армии, в период с ноября 1920 по апрель 1921 г. в Крыму было истреблено более 80 тыс. человек. Живший в то время в Алуште русский писатель И.С. Шмелев называл еще большую цифру – 120 тысяч. Поэт Максимилиан Волошин полагал, что только за период осень 1920 – зима 1921 г.г. было расстреляно 96 тыс. человек.

— 28–го ноября уже появляется в «Известия временного севастопольского ревкома» первый список расстрелянных — их 1634 человека, из них 278 женщин; 30–го ноября публикуется второй список в 1202 человека, из коих 88 женщин.

— Приговоренных стали связывать группами, наносить им револьверными выстрелами и ударами сабель тяжкие раны, затем полуживыми сбрасывать в море. В течение нескольких лет на дне севастопольских бухт можно было видеть целые толпы утопленников, привязанных ногами к большим камням. Течением воды их руки приводились в движение, волосы были растрепаны. По свидетельству водолаза, спустившегося на свой страх и риск под воду одной из таких бухт, «среди этих трупов священник в рясе с широкими рукавами подымал руки, как будто произносил ужасную речь».

Столь же традиционным является приписывание особой инициативы в организации репрессий Розалии Землячке (статья в Википедии), занимавшей пост секретаря Крымского обкома ВКПб с ноября 1920 по январь 1921 года. А вот свежий пост на d3, изображающий Землячку как черта с рогами.

А теперь посмотрим на эту ужасную картину трезвым взглядом.

Особо жестокие женщины, убийства/казни, совершаемые садистским образом, недоубитые жертвы, живыми брошенные в могилу и плохо погребенные трупы, пугающие мирных жителей – это расхожие фольклорные мотивы, характерные для любой гражданской войны.

Если посмотреть внимательнее, то легко заметить, что только что закончилась мировая война, и миллионы людей, вернувшихся с фронта, прекрасно знали, что убийство и погребение нескольких тысяч людей – невеликая (с технической точки зрения) задача. Взвод с винтовками (и даже десяток человек с пистолетами) прекрасно справляются с единоразовым убийством нескольких десятков и сотен людей; пулеметы не нужны, разможжать головы камнями незачем, это лишние хлопоты. Закопать казненных в яме, покрыв надлежащим слоем земли – не такая большая работа, как кажется на первый взгляд; не стоит от лени топить трупы в водоемах или в море. Если стрелять в затылок с небольшого расстояния, то никаких недобитых, хоронимых заживо, не образуется. Нагромождение ужасов, связанное со столь прозаическими вещами, как массовые казни и последующая утилизация трупов, возникает лишь в сознании мирного человека, а для вчерашнего солдата это простое дело – поставили к стенке, закопали в яме.

Думаю, что и сегодня, в Сирии или в Сомали, перепуганные мирные жители шепотом рассказывают друг другу страшилки, не сильно отличающихся от ужасов, о которых шептались в 1920 году злосчастные обитатели Крыма.

Значит ли это, что вообще не бывает жестоких женщин, садистских методов проведения казней и плохо погребенных мертвецов? Не значит, все эти ужасы случаются – но народная молва все равно будет о них рассказывать, независимо от того, случились они в действительности или нет.

Предлагаю вспомнить, что во время войны в Чечне все солдаты верили в зловещих женщин–снайперов, которых в действительности не оказалось, а также то, что всякого военного, попавшего в руки чеченцам, казнят с изуродованием (например, отрежут гениталии), что было возможным, но происходило далеко не всегда. И вот что удивительно – когда я был ребенком, пожилой учитель рассказывал мне о том, как он воевал с японцами в Китае в 1945 году; так вот, все советские солдаты тоже верили, что японцы выкалывают пленным глаза, снимают с живых кожу и т.п., и от этого страшно боялись попасть в плен. В общем, фольклорные страшилки, с одной стороны, имеют базу в каких–то реально происходящих жестокостях, а с другой стороны, живут и развиваются по своим законам, не ограничивая себя рамками реальности.

А между тем, с момента взятия красными Крыма прошло уже практически сто лет, и сборникам слухов и фольклорных страшилок – а это единственное, что могли написать эмигранты 1920–х годов – давно уже пора перестать служить историческими источниками и смениться хорошо фондированными корректными историческими исследованиями.

И тут, увы и ах, мы сталкиваемся с весьма неприятным фактом – нормальных исследований на данную тему нет. С одной стороны, архивы ФСБ до сих пор закрыты для исследователей – вернее не совсем закрыты, но туда пускают по индивидуальным заявкам и не дают допуска к каталогу фондов и всем описям фондов, исследователь называет тему, и ему выдают (иногда) отдельные дела или документы, не говоря, что еще на эту тему имеется, и не давая самостоятельно пересмотреть все описи. Разумеется, в такой обстановке полное исследование (такое, где историк всё пересмотрел и убедился, что иного материала по теме в архиве нет) невозможно; тебе показывают кусочек паззла, но не сообщают, какого размера бы весь паззл и сколько кусочков еще сохранилось. С другой стороны, и большого энтузиазма со стороны историков не видно. Диссертационный конвейер сотнями шлепает бессодержательные кандидатские по истории (преимущественно в провинциальных педвузах), а вот настоящих исторических изысканий, построенных на глубокой архивной работе – раз, два и обчелся.

Кое–что получилось сделать в Украине, где архивы бывшего КГБ открыли. В частности, нашлось архивное дело, посвященное как раз казням в Крыму, вот ссылка.

Результат вышел странный. Перед нами, увы, лишь небольшой обрывок данных.

Известно, что сразу же после падения Крыма, то есть в ноябре 1920 года, репрессиями занялись пять плохо координирующихся между собой органов ЧК – Особый отдел 61 (затем 4й) армии, Особый отдел Черного и Азовского морей и городские ЧК Симферополя, Севастополя и Керчи. В апреле 1921 года была проведена реформа – все карательные полномочия передали Крымскому областному ЧК в Симферополе, но из него тоже были выделены полунезависимые городские ЧК Севастополя и Керчи, самостоятельно выносившие смертные приговоры.

Из пяти органов ЧК первого периода в украинских архивах нашлись исчерпывающие списки казненных только по одному, Особотделу Черноазморя, с началом в неизвестный момент (но с протокола №1) и по момент расформирования. По второму периоду есть списки Крымоблчека (но не двух городских ЧК) между 14 мая 1921 и 2 февраля 1921.

Особотдел Черноазморя казнил около 1300 человек, при том что в его руки попало 3600 человек; всех остальных преимущественно освободили. Крымоблчека за указанный период казнило 194 человека.

По архивным материалам ЧК мы видим, что исполнение казней поручалось коменданту – самому недемоническому персонажу из числа чекистов; кроме расстрелов, комендант отвечал за топку печей, снабжение чернилами и бумагой, выдачу сотрудником пайка и т.п. хозяйственные вещи.

Какие тут можно сделать выводы? Почти никакие. То, что морские чекисты казнили 1300 человек, вовсе не значит, что армейские и городские чекисты за тот же срок казнили сопоставимое число лиц. Может быть, армейский особотдел расстрелял в 10 или 20 раз более врагов революции. А может быть, в 10 раз меньше. Если произвольно предположить, что органы ЧК распределяли между собой работу более или менее поровну (подчеркну, что это более чем произвольное предположение), то получится, что в первые полгода убили около 6–8 тысяч человек, а потом вышли на темп менее 1000 человек в год. Во всяком случае, можно заметить, что достаточного материала по подтверждению цифр репрессий в 20, 70, 120 и 150 тысяч человек (оценки старых эмигрантских авторов) по имеющемуся материалу не набралось, но, из–за фрагментарности имеющихся твердых данных, эти цифры нельзя и опровергнуть.

Следов участия Розалии Землячки в репрессиях не документально не прослеживается, и вообще не факт, что органам ЧК (организационно изолированным от всех прочих властей) требовалось, чтобы кто–то со стороны учил дедушку кашлять; с казнями чекисты великолепно справлялись и без погоняний со стороны партийных и советских функционеров.

Никаких "Известий Временного севастопольского ревкома", что со списками казненных, что без, в российских и украинских библиотеках не обнаруживается.

Вот так скудно выглядит массив документально подтвержденной информации по казням в Крыму, который на сегодняшний день имеется в нашем распоряжении. Мы не знаем общего числа погибших (наверное, оно было поменьше, чем о том сообщают слухи), и по косвенным нарративным источникам понимаем, что уровень репрессий в Крыму был весьма высок даже по суровым советским меркам той эпохи. Все известные по пропагандистским и частным материалам подробности репрессий имеют слишком фольклорный характер для того, чтобы принимать их за факты – хотя, опять же, нет оснований отрицать, что творились жестокости.

Оснований для заполнений исторических лакун баснями я не вижу. На мой взгляд, малая проработанность той или иной исторической темы должна служить стимулом для углубления исследований, а не для замены их покрытой мхом древней пропагандой.