Где мои 17 тысяч рублей?

- Живут же люди, - говорит моя соседка, влюбленно созерцая телевизор. Комиссар Мегрэ, кутаясь в шарфик, семенит по зимнему зеленому газону. Всматривается в панораму зарослей живой изгороди, снимает с ветки клочок материи и прячет в белоснежный носовой платок. На другом канале несчастные путешественники в трусах гоняются с пикой по пляжу Вануату за единственным крабом.

- Да, живут, - повторяю я саркастически, скрючиваясь в кресле.  - А как же сугробы и лыжи? А зимняя ночевка в тайге? Где стоят неподвижно в снегу гигантские, цвета самого темного изумруда, ели и сосны? Миллионы елей и сосен, в бесконечном и вечном сугробе под звездным небом Барзаса! Это первобытность, это тысячелетия как один миг. А звенящая в ушах тишина, прерываемая только скрежетом  шейных позвонков и хрустом 29 суставов в кистях замерзающих рук? Нет никого технического устройства, кроме широких плоских лыж, с помощью которых только и можно преодолеть снег, и приблизиться к стволу одного из этих гигантов. Если встать спиной к стволу и посмотреть наверх, сквозь ветки, то не увидишь ни одного просвета, ничего, кроме хаоса из игл, веток и ствола, покрытого многолетним слоем коры и мха. Как в колодец заглянуть, чем глубже, тем страшнее. Видела бы ты, какая она огромная и прекрасная, эта ель! А как пахнет снег и воздух без единой примеси деятельности человечества! Ведь они-то никогда в жизни не увидят ничего подобного!

- Точно, не увидят, - потянулась за спицами соседка. – А оно им надо?

Кому это нужно – описание жизни в глухом углу замороженной какой-то Кемеровской области, о которой даже русскоязычные соотечественники говорят, что это где-то в Кеми, Карелии или на Кольском полуострове, а уж иностранцам вообще надо называть широту и долготу, и название страны. Вануатцам? Комиссару Мегрэ? Сомневаюсь я.

Что имеем - не храним, потерявши – плачем.  Хранить - значит, регулярно протирать пыль и ставить на место. Если уехать на время из дома, а потом вернуться, увидишь много грязных углов, которых не замечал, много бардака. Некоторые, говорят, даже в запой уходят  после райского Вануату-то. А сидел бы дома, под елкой, так сейчас бы не мучился.

Той самой Вануату, из которой  нашим кемеровским старушкам приходили телефонные счета на 17 тысяч рублей в девяностые года. Какие-то мошенники, какие-то телефонные номера в газете, а оказалось, этот номер в Вануату, пять минут поговорил, например, о трудоустройстве, или о психологических проблемах - тыщи рублей долой! Мы потом искали всем подъездом на карте мира эту Вануату, оказалось, - точка в океане.

И вот какая же она круглая, эта Земля! Не прошло и двадцати лет, как она опять всплыла, эта Вануату. Теперь там ураган «Пэм» прошел, и все хибары разрушены. Идеальная стройплощадка. Сообщается о более чем 40 жертвах циклона и о восьми погибших в столице Порт-Виле.

А вот счет открыли  почему-то в городе Иваново, собирают деньги в помощь вануатским детям. Три месяца им надо протянуть до нового урожая. «Россияне всегда были небезразличны к чужому горю. Мы не можем помочь всем, но наша цель – протянуть руку помощи детям». И как вовремя циклон-то! Как раз в Иваново искали, кому бы помочь. Добрался все же, прицелился и попал в точку в океане. Что-то мне это напоминает. «Русским духом пахнет»?

Похоже, для некоторых сострадательных россиян Вануату - слово российского происхождения. Особенно, для той старушки, которая-таки заплатила эти 17 тысяч телефонной компании.

А все же хочется поглядеть на Вануату какую-нибудь на старости лет. И домой вернуться. Я-то в запой не уйду, мне это не грозит. Потому что наши елки – самые лучшие в мире елки!

Вера Сидорова. Город Кемерово. Страна Россия.