"Открывающая двери"
Когда нам с подругой было по 18, она как-то сходила на собеседование к одному предпринимателю. Вакансия была то ли секретаря, то ли помощника директора - мы так и не поняли, должность была какая-то мутная. Но вот что она рассказала о предполагаемом функционале:
- Он хочет, чтобы за эту зарплату я открывала перед ним двери. Но я не собираюсь открывать перед мужиком двери. Как ты себе это представляешь? Я должна из машины выскакивать первая и его дверцу открывать? Что за идиотские фантазии.
- Действительно. Бред какой-то.
И только много лет спустя, вспомнив эту историю, я вдруг поняла, о каких дверях велась речь...
Так поговорим же еще об одной форме абьюза - подталкиванию и даже принуждению женщины к проституции в интересах собственной карьеры.
"Анна на шее", Чехов
Давайте оценим с этого ракурса знаменитый рассказ Чехова. Вот зачем солидных лет чинуша женился на юной и хорошенькой? Можно сходу ответить: из соображений похоти. И попасть пальцем в небо.
Чехов ни одной деталью не упоминает о сластолюбии Модеста Алексеевича. Все его мысли - о карьере, все устремления - к новым орденам. Соответственно, он ищет путей посильнее прогнуться перед своим патроном, от которого все эти блага зависят. А вот их сиятельство как раз-таки женолюбив...
Поэтому в преддверии благотворительного бала скупердяй Модест Алексеевич приказывает жене сшить бальное платье. Он явно намерен блеснуть в обществе ее красотой. И действительно, Анна производит фурор.
"Публика вдруг расступилась и мужчины вытянулись как-то странно, опустив руки… Это шел к ней его сиятельство, во фраке с двумя звездами. Да, его сиятельство шел именно к ней, потому что глядел прямо на нее в упор и слащаво улыбался и при этом жевал губами, что делал он всегда, когда видел хорошеньких женщин".
На другой день его сиятельство приезжает к Анне с визитом.
"Он, глядя на нее слащаво и жуя, поцеловал ей ручку и попросил позволения бывать еще и уехал".
Проходит несколько месяцев, и Модест Алексеевич получает вожделенную им Анну второй степени.
"Когда он пришел благодарить, его сиятельство отложил в сторону газету и сел поглубже в кресло.
– Значит, у вас теперь три Анны, – сказал он, осматривая свои белые руки с розовыми ногтями, – одна в петлице, две на шее.
Модест Алексеич приложил два пальца к губам из осторожности, чтобы не рассмеяться громко, и сказал:
– Теперь остается ожидать появления на свет маленького Владимира. Осмелюсь просить ваше сиятельство в восприемники.
Он намекал на Владимира IV степени и уже воображал, как он будет всюду рассказывать об этом своем каламбуре, удачном по находчивости и смелости, и хотел сказать еще что-нибудь такое же удачное, но его сиятельство вновь углубился в газету и кивнул головой…"
Нет никаких оснований считать, что Анна стала любовницей его сиятельства, но думается, поддерживать тягостный флирт с сановным сластолюбцем ей пришлось. Вполне вероятно - в ответ на его жевания и причмокивания делать ему туманные авансы, т.е. "завлекать". А, возможно, и обороняться от его поползновений, думая, как бы своей "строптивостью" не навредить карьере мужа.
И думаю, если бы благоволение начальника к Анне приобрело бы чрезмерные формы, озабоченный орденами и лентами муж закрыл бы на это глаза.
"Пролог", Чернышевский
Совершенно однозначное указание на подобное поведение мужа-психопата мы встречаем в романе Чернышевского «Пролог». Савелов принуждает жену принимать навязчивые и даже оскорбительные знаки внимания влиятельного графа Чаплина, а когда женщина спрашивает, понимает ли он, на что ее толкает, газлайтит ее в обычной манере:
«Поутру она пошла в кабинет мужа и сказала: «Жак, терзай меня за мое прошлое преступление перед тобою, но терзай сам, не отдавай меня на поругание другому, не отдавай меня на поругание животному бездушному, бесстыдному, отвратительному».
«Ты фантазируешь, Нина, – отвечал он. – Терзать тебя? Ты несправедлива ко мне. Еще страннее твои слова о каком-то поругании. Я согласен, что услуга, о которой я прошу тебя, неприятна. Но ты сама знаешь, как велика наша общая с тобою выгода, если мы возьмем Чаплина под нашу власть.
Я понимаю, просидеть четверть часа в карете с таким неопрятным и гадким человеком – довольно мучительно. Но что тут особенно ужасного? Я не ребёнок, Нина; я очень хорошо знаю, что женщина в подобном tete-a-tete не подвергается никакой опасности, если не увлечется сама. Опасность может состоять только в том, если у женщины взволнуется кровь и она забудет осторожность. С ним ты не можешь испытать этого: он гадок. Чего ж тебе бояться. Ты расфантазировалась и создала себе пустые страхи.
Но повторяю: с тем, что это tete-a-tete очень неприятен, я совершенно согласен. Жалею об этой необходимости, Нина, искренне жалею. Но ты сама понимаешь, как важно для нас приобрести поддержку этого человека. Пококетничай с ним полгода, быть может, меньше, и потом ты свободна третировать его, как он того заслуживает. Я требую от тебя немногого. Но требую твердо.
Подобные разговоры неприятны; и для того, чтобы они не могли повторяться, я должен поставить вопрос ясно: если ты помогаешь моим планам, ты жена мне; если нет, то нет.
Не принимай этого за угрозу. Я не хотел бы развода. Ты очень полезная помощница мне. Но я был принужден совершенно прямо высказать тебе, в чем состоит связь между нами. Если ты порвешь ее, мне будет очень жаль; но она будет порвана. О, нет, не бледней, не трепещи, Нина. Я сказал лишнее. Я уверен, между нами не будет ссоры. Ты не изменишь мне на последних шагах трудного пути, который ведет ко власти! Ты поможешь мне подняться, – ты взойдешь вместе со мною на высоту, где ни тебе, ни мне уже не будет надобности интриговать! И я горд, Нина, как ты, быть может, гораздо более горд, нежели ты; и мне мучительно хитрить, льстить. Но что же делать?
Потерпим, потерпим эту тяжелую необходимость еще немножко и скоро не будем иметь нужды ни в ком, не будем унижаться ни перед кем! Я надеюсь на тебя, Нина, ты не изменишь мне».
Он поцеловал ее в лоб и ушел».
Как видите, что ни предложение - то манипуляция. И газлайтинг: а как же, Нина вообразила себе невесть что, а ведь домогательства графа совершенно безобидны! И прозрачный намек, что он разведется с нею, если она не "поможет" ему. Но он... не хочет развода! Если так случится, то только потому, что она сама этого хочет. Ну накрутил!
Кстати, для достижения покорности жены Савелов использует эмоциональный шантаж: он ставит на ее столе фотографию ее бывшего любовника и запрещает убирать ее. Так он раздувает в ней чувство вины (хотя роман Нины с Нивельзиным - дело давно минувших дней, и с мужем все было решено, и он как бы "простил") и вселяет в нее страх: что он бросит ее, обнародуя ее "позор", и в ее же интересах - не "озлобить" мужа.
"Молох", Куприн
Толстосум Василий Терентьевич Квашнин - человек женатый. Но как быть, если вокруг столько молоденьких и хорошеньких, а у тебя - триста тысяч годового дохода?! Он, конечно, не подлец какой - губить невинные создания. Он выдает их официально замуж, платит мужьям отступное и без помех занимается с их женами тем, за что деньги "плочены".
Объезжая с инспекцией свои заводы, Квашнин кладет глаз на Нину Зиненко, дочь завскладом, и начинает задаривать по всем швам и саму девушку, и ее маменьку с сестрами, днюет и ночей в доме Зиненко.
"Молодые люди, посещавшие раньше дом Зиненок, предупредительно и бесследно исчезли. Зато постоянным гостем сделался Свежевский, бывший у них до того всего-навсего раза два или три. Его никто не звал; он явился сам, точно по чьему-то таинственному приглашению, и сразу сумел сделаться необходимым для всех членов семьи.
Впрочем, появлению его у Зиненок предшествовал маленький анекдот. Как-то, месяцев пять тому назад, Свежевский проговорился в кругу своих сослуживцев, что мечта его жизни - сделаться со временем миллионером и что он к сорока годам непременно будет им.
- Как же вы этого добьетесь, Станислав Ксаверьевич? - спросили его.
Свежевский захихикал и, загадочно потирая свои мокрые руки, ответил:
- Все дороги ведут в Рим.
Чутье ему подсказывало, что теперь обстоятельства складываются весьма удобно для его будущей карьеры. Так или иначе, он мог пригодиться всемогущему патрону. И Свежевский, ставя все на карту, смело лез Квашнину на глаза со своим угодливым хихиканьем. Он заигрывал с ним, как веселый дворовый щенок со свирепым меделянским псом, выражая и лицом и голосом ежеминутную готовность учинить какую угодно пакость по одному только мановению Василия Терентьевича".
И вот Нину и Свежевского объявляют женихом и невестой.
"Вдруг опять поднялся Квашнин, на лице его играла добродушно-лукавая улыбка.
- Мне очень приятно, господа, что наш праздник как раз совпал с одним торжеством семейного характера, - сказал он с обворожительной любезностью. Поздравимте от всей души и пожелаем счастья нареченным жениху и невесте: за здоровье Нины Григорьевны Зиненко и... - он замялся, потому что позабыл имя и отчество Свежевского... - и нашего товарища, господина Свежевского...
Крики, встретившие слова Квашнина, были тем громче, что сообщаемая им новость оказалась совсем неожиданной. Андреа, услышавший рядом с собою восклицание, более похожее на мучительный стон, обернулся и увидел, что бледное лицо Боброва искривлено внутренним страданием.
- Коллега, вы еще не все знаете, - шепнул Андреа. - Послушайте-ка, я сейчас скажу пару теплых слов.
Он уверенно поднялся, уронив при этом свой стул и расплескав половину бокала, и воскликнул:
- Милостивые государи! Наш многоуважаемый хозяин из весьма понятной, великодушной скромности не докончил своего тоста... Мы должны поздравить нашего дорогого товарища, Станислава Ксаверьевича Свежевского, с новым назначением: с будущего месяца он займет ответственный пост управляющего делами правления общества... Это назначение будет, так сказать, свадебным подарком для молодых от глубокоуважаемого Василия Терентьевича... Я вижу на лице нашего высокочтимого патрона неудовольствие... Вероятно, я нечаянно выдал приготовленный им сюрприз и потому прошу прощения. Но, движимый чувством дружбы и уважения, я не могу не пожелать, чтобы наш дорогой товарищ, Станислав Ксаверьевич Свежевский, и на новом своем поприще в Петербурге оставался таким же деятельным работником и таким же любимым товарищем, как и здесь... Но я знаю, господа, никто из нас не позавидует Станиславу Ксаверьевичу (он остановился и с едкой насмешкой посмотрел на Свежевского)... потому что все мы так дружно желаем ему всего хорошего, что..."
"Идиот", Достоевский
Схема примерно та же. Пускающий слюни на Настасью Филипповну, генерал Епанчин со своим дружком Тоцким хотят ее пристроить замуж за секретаря генерала - Ганю Иволгина, который готов оказать своему патрону такую услугу за приданое в 75 тысяч и содействие его карьере. Чувства женщины и ее близкое к помешательству состояние никого не волнуют...