Узница Рижского замка: для чего поляки заточили в Риге племянницу Ивана Грозного
История Рижского замка тесно переплетена с российской историей. Одна из малоизвестных, но наиболее интересных страниц в его судьбе связана с пребыванием в замке двоюродной племянницы царя Ивана Грозного, которую Польша рассчитывала использовать в борьбе за российский престол.
Посреди Старой Риги возвышается замок, на который открывается великолепный вид с левого берега Западной Двины. Он перевидал многих постояльцев и пережил много эпох, став символом времени. История Рижского замка тесно переплетена с российской историей. Одна из малоизвестных, но наиболее интересных страниц в его судьбе связана с пребыванием в замке двоюродной племянницы царя Ивана Грозного, которую Польша рассчитывала использовать в борьбе за российский престол.
В 1550-е годы на берегах Балтии разгорелась война. Иван Грозный, раздосадованный притеснениями со стороны ливонских правителей, начал вооруженную борьбу за выход к западным морям. Поначалу ему сопутствовал успех. В первых же сражениях рыцарское воинство было разбито, а сам орден прекратил существование, успев продать свои земли польской короне.
Рига бескровно перешла в ведение гетманов Королевства Польского.
Одним из самых видных наместников, квартировавших в Рижском замке, был Николай Христофор Радзивилл по прозвищу Черный. Именно благодаря его дипломатическим усилиям части Ливонии вошли в состав Польши.
Рига же обрела статус вольного города наподобие Мемеля (Клайпеды) или Данцига (Гданьска). С распадом Ливонии начался период сравнительной экономической автономии города. Негласно над большой частью Прибалтики установили военно-политический контроль поляки и шведы.
В 1582 году Польша навязала Русскому государству невыгодный для него Ям-Запольский мир сроком на десять лет, по которому оно лишалось надежд на выход к Балтийскому морю.
И польские же наместники затеяли в Ливонии интригу. Ее действие разворачивалось на территории Рижского замка.
У Ивана Грозного, помимо прямых наследников, были и побочные. Речь шла о его двоюродной племяннице Марии, дочери его двоюродного брата Владимира Старицкого. Она считалась правомочной претенденткой на московский престол. В свое время Иван Грозный выдал ее замуж за своего ветреного союзника в Ливонской войне, датского принца Магнуса. Это был авторский геополитический проект русского царя — сделать Магнуса своим зятем, а заодно и ливонским королем, и создать на берегах Балтии буферную монархию.
Поначалу все шло успешно, но затем сам Магнус начал охладевать к русскому царю и переходить на сторону его противников. Из затеи приручить датского принца ничего не получилось. Вскоре Магнус окончательно переменил союзника, поклявшись в верности Стефану Баторию. Умер он в нищете, оставив в плачевном положении свою жену, королеву Марию, с единственной дочерью.
Поляки решили приютить Магнусово семейство и определили его в Рижский замок на положении почетных полупленников. Английский негоциант Джером Горсей, основатель Московской компании, отзывался о Марии Владимировне Старицкой как о «ближайшей наследнице московского престола». Внимание иностранных агентов к любым претендентам на царский престол объяснялось корыстными интересами.
В свою очередь, русские не теряли надежды вызволить царскую родственницу из рижского плена. Это было очень непросто. Марию Старицкую и ее юных дочерей усиленно опекал высокопоставленный сановник Речи Посполитой — кардинал Юрий Радзивилл. Он и его окружение определяли, с кем узнице полагалось видеться, а с кем — нет.
Предприимчивый Джером Горсей, выполнявший поручение Бориса Годунова, ближайшего приближенного Федора Иоанновича, употребив все свое хитроумие, насилу смог уговорить польских кураторов разрешить ему встречу с королевой ливонской.
Между англичанином и наследницей рода Рюриковичей состоялся примечательный разговор.
Джером Горсей пишет, что застал королеву Марию за расчесыванием волос ее дочери. Он сразу обратился к Марии с прямым предложением:
— Царь Федор Иванович, ваш брат, узнал, в какой нужде живете вы и ваша дочь, он просит вас вернуться в свою родную страну и занять там достойное положение в соответствии с вашим царским происхождением, а также князь-правитель Борис Федорович [Годунов] изъявляет свою готовность служить вам и ручается в том же. (…)
Мария честно ответила ему:
— Вы видите, сэр, меня держат здесь, как пленницу, содержат на маленькую сумму, менее тысячи талеров в год. (…) Меня особенно тревожат два сомнения: если бы я решилась, у меня не было бы средств для побега, который вообще было бы трудно устроить, тем более что король и правительство уверены в возможности извлечь пользу из моего происхождения и крови, будто я египетская богиня (… )
Мария Владимировна опасалась расправы или шантажа со стороны польских наместников, а также волновалась за судьбу дочери. Впрочем, Горсей утверждает, что она согласилась на побег. И далее версии ее бегства из Ливонии различаются.
Одни источники утверждают, что Мария была тайно вывезена на английском корабле, который привез ее в устье Невы, после чего она была переправлена в Москву. По другим свидетельствам, наемники Бориса Годунова своевременно расставили почтовых лошадей на главной дороге, а сама Мария и ее дочь были выкрадены под видом простых горожанок. Сам же Горсей, вероятно, автор плана побега, избегает прямого указания на подробности, говоря лишь, что «королева с ее дочерью были извещены и очень хитроумно выкрадены и проехали через всю Ливонию, прежде чем их отсутствие было обнаружено».
Так или иначе, у русских получилось вывезти двоюродную племянницу Ивана Грозного из Риги, несмотря на тщательную охрану. Судя по всему, у поляков были свои расчеты относительно представительницы рода Рюриковичей. Тем более что буквально через полтора десятка лет грянула роковая авантюра с Лжедмитрием, которая получила одобрение со стороны короля Сигизмунда III.
Сумей поляки эффективно воспользоваться козырем в виде ливонской королевы Марии Старицкой, их поход на Москву мог состояться раньше.
Впрочем, им и Лжедмитрии не помогли.
Борис Годунов же получил в свое распоряжение реальную соперницу и воспользовался этим достижением по-своему. Трудно сказать, сам ли Борис или его сестра Ирина (жена Федора Иоанновича, последнего Рюриковича) повлияли на дальнейшую судьбу Марии, но и в России она осталась чем-то вроде пленницы, правда, очень статусной. В ее распоряжении более года были обширное поместье, прислуга, личные телохранители. Однако очень скоро отношение изменилось — Марию и ее дочь заключили в монастырь. Видимо, сказалась ревность Бориса Годунова — ведь Мария Владимировна оставалась последним прямым потомком Ивана Калиты и могла претендовать на престол после смерти болезненного Федора Иоанновича…
Впрочем, военное и политическое счастье переменчиво. Скоро Россию настигнет суровое Смутное время. Прервется, едва начавшись, династия Годуновых. Уже через четверть века Польша утратит свои балтийские земли. В помещениях на берегу Даугавы обоснуются шведские колониальные губернаторы. И история Рижского замка продолжится.