«Куплю себе виллу в Черногории»
Часто бывает, что на волне большого успеха терпишь неудачу. У тебя не было опасений, как примут новую ленту, на фоне успеха фильма «Сын»?
Нет, я ничего не боялся. Я люблю работать, у меня был сценарий, был какой-то бюджет и мы решили снимать кино. С другой стороны, сейчас, когда кто-то уже посмотрел фильм, я чувствую определенное давление… даже не давление, правильнее сказать, что, к огромному сожалению, оценки моего фильма «Последняя ночь» базируются на оценках фильма «Сын», т.е. их неустанно сравнивают.
Я именно к этому и веду…
Да, во-первых, сравнивают, а во-вторых, все-таки есть некое давление, которое я бы назвал ожиданиями. Некоторые зрители, право, как женщина, которая второй раз вышла замуж, и постоянно во всем сравнивает бывшего мужа с нынешним, что, конечно же, травмирует действующего супруга. Один мудрый человек сказал, что мне надо было снимать новый фильм хотя бы через год, стоило подождать… Пожалуй, в этом есть доля правды, но у меня свой ритм жизни и свой график съемок. Ну и, во-вторых, когда фильмы сравнивают, это совершенно некорректно, даже контрпродуктивно! На фестивале в Выборге после показа ко мне подходили журналисты, критики, и кто-то говорил: «Сын», конечно, да, а этот фильм слабее. Следом подходит другой и говорит: знаете, «Ночь» гораздо лучше «Сына»… Парадокс в том, что мне приятны слова и того и другого, я же оба фильма снял! Но при этом, на мой взгляд, это не очень правильно - воспринимать «Последнюю ночь» через призму «Сына». Это две разные картины.
То есть важнейший момент – это ожидания. Зрители, и даже критики, которые смотрели «Сына», каждый что-то себе придумал, что он ждет от меня дальше, а когда он смотрит новый фильм, то эти ожидания, разумеется, не оправдываются. Это все очень субъективные вещи: и кино само по себе, как искусство, и уж тем более ожидания, которые каждый сам для себя формулирует, субъективны. Дошло до комической истории: одна журналистка после показа мне говорит, а что, фильм цветной? Да, отвечаю, а что? Да я, говорит, пришла в зал, села и настроилась, что он черно-белый, а потом раз – цветной, я так удивилась… Я не понимаю, откуда это? Фильм «Сын» был выполнен в своей стилистике, он был черно-белым, до этого «Полет», был цветным… «Сын» просто заслонил предыдущие мои работы, и породил какие-то ожидания, что люди уверены, что следующий фильм должен быть, как минимум черно-белым, хотя я не понимаю, почему я должен снимать ч/б, если мы умеем работать и с цветом.
Если не брать в расчет сравнения, то как встретили фильм в Выборге?
Я очень доволен и тем обстоятельством, что я туда съездил, и тем, что первый показ состоялся именно там. Встретили хорошо, но по разному: критики восприняли «Ночь» неоднозначно, зрители более позитивно – выходили из зала, благодарили… Хотя, конечно, были уважаемые кинокритики, которым фильм очень понравился, были и зрители, кто не понял фильма. Но это нормально. На самом деле, я рад любой реакции, а особенно если она такая разнообразная. Невозможно снять фильм, который бы понравился всем! Такого никогда не было, и никогда не будет, поэтому сам факт того, что мой фильм заставил людей думать, говорить о нем, рассуждать, спорить, и даже злиться, я расцениваю как то, что я действительно сделал что-то стоящее.
«Ночь» пока не отметили никаким призом…
Вообще очень странный вопрос. Фильм две недели, как готов. Но если вы зададите мне этот вопрос через год, а мне нечего будет ответить, ну и что? Для меня призы и премии вообще не так уж и важны, и я не гонюсь за этим, работаю не для этого. Если ты превращаешь свою работу в спорт, и тратишь полтора года жизни на то, чтобы получить какую-нибудь статуэтку, то это очень странный спорт! Работать ради призов, это действительно глупость, потому что фильм отнимает много сил, а призы практически ничего не дают, тем более, что они все как правило, у нас, в России, не денежные. Для прокатчиков, телеканалов и дистрибьюторов они не играют никакой роли, да и для продюсеров тоже... На пресс-конференции меня спросили, что изменилось за этот год? Да, меня заметили, были предложения снимать кино, в минкульт подавали заявки на фильмы, где я стоял режиссером, но пока ничего из этого не конвертировалось в хорошее кино. В одном случае мне предложили снимать фильм, где был очень плохой сценарий. Я предложил поработать над сценарием, но продюсеры отказались, и пришлось покинуть проект. В других случаях, заявки не прошли конкурс минкульта, по разным причинам. Так что я конечно рад получить какой-то приз, но в целом я отношусь к этому совершенно спокойно, как к части профессии. Главное, ради чего я работаю, это зритель, это искусство, а не призы или продажа на канал.
«Последняя ночь» стал твоим самым дорогим фильмом…
Да, у этого фильма бюджет составил 2,1 млн рублей, при том, что бюджет предыдущих мох картин не дотягивал и до миллиона.
Было ощущение какой-то свободы, возможности маневрировать, когда в твоем распоряжении такой серьезный бюджет по сравнению с предыдущими?
Ты знаешь, на самом деле два миллиона для кино – это тоже сущие копейки, и приятно слышать, когда говорят, что фильм, снятый за такие деньги, по техническому качеству, по изобразительной составляющей не то что не уступает, но даже в разы превосходит многие картины, съемки которых обошлись куда дороже! Я не хвастаюсь. Просто получается, что каждый рубль, вложенный в нашу команду, в наше кино, конвертируется в максимум усилий, работы, качества, каждый рубль мы используем как сто… Такой бюджет, конечно же был ощутим в производстве: мы нормально кормили съемочную группу, у нас была профессиональная кинокамера высокого класса, отличная оптика, мы ездили на съемки в Нижний Новгород и в Анапу, а экспедиция это никогда не дешево. По большому счету, в том, что, как, и о чем мы снимаем, нет особой разницы с большим бюджетом или меньшим, но с технической точки зрения, разница действительно есть, и каждый рубль, который был у нас сверху, мы использовали с максимальной отдачей. В этом плане мы как Microsoft, или как Apple в конце 90-х (смеется)… Но не надо забывать, что, например, улитка по сравнению с комаром огромна, но в сравнении со слоном, улитка все равно остается улиткой, она маленькая…
Не боишься, что после такого удачного опыта работы с мизерным бюджетом, если ты получишь хороший бюджет, то растеряешься?
Однажды в зале меня спросили, дай Вам миллион долларов, вы снимете на миллион? Я ответил, что за 900 тысяч куплю себе виллу в Черногории, а на оставшиеся сто сниму фильм (смеется). На самом деле, я не рефлексирую на эти темы, не думаю об этом. Но если вдруг я получу крупный бюджет, то просто все участники проекта заработают хорошие деньги, но вряд ли это как-то изменит мое кино. Хотя не знаю, если это будет фильм-катастрофа, или мистика, ужасы, жанровое кино, оно конечно, будет совсем другим. Единственная беда, которая может произойти – это продюсер, который, как правило, приносит эти самые большие деньги, он же начинает диктовать свои условия, творческие подходы... Ну и в итоге очень часто выходит дрянь. Был хороший режиссер, появился продюсер с деньгами, стал плохой режиссер. Такое на каждом шагу. Поэтому я не тороплюсь соглашаться на большие проекты. У меня есть свои принципы и требования. Главное из которых - хороший сценарий.
Ты смог привлечь к съемкам известных артистов. Здесь участвовали Георгий Мартиросян, Наталия Вдовина, Даниэла Стоянович, да и сам Евгений Крылов вполне узнаваемый …
Честно сказать, мне в принципе все равно насколько артист узнаваем, мне без разницы степень его медийности, и я всегда об этом говорю, и совершенно не стремлюсь к этому. С другой стороны, нельзя сказать, что артисты, которые снимаются у меня, такие уж вот раскрученные медиаперсоны. Это действительно очень хорошие артисты, и дело тут несколько в ином. Просто в таком возрасте, хочешь ты этого или нет, но артист в любом случае имеет определенный уровень медийности. Ну не бывает так, чтобы артисту было к 50 годам, он гений современности, а его никто не знает… Мы же, в первую очередь, ориентировались на актерский талант, его профессионализм, внутренний мир, на то, насколько его типаж соответствует требуемому образу, и я считаю, что в фильме «Последняя ночь» эти образы сложились. Я могу сказать, что у меня был достаточно широкий выбор артистов, и многие из них были более известными, но кастинг – вещь суровая, он ориентируется на те вещи, из которых строится кино, это соответствие героя сценарию, видению режиссера, типаж, понимание истории и т.д.
Сложно было убедить их сниматься бесплатно, и вообще, каково управлять такой матерой командой, людьми старшего возраста и, объективно, более опытными в кино?
Действительно у нас вся группа без исключения работала бесплатно, и со стороны артистов я встретил полное взаимопонимание в этом вопросе. Более того, иногда, они сами были готовы в чем-то помочь, и я это все очень ценю, это был некий порыв с их стороны. Они понимали обстоятельства наших съемок, знали что мы снимаем, и с их стороны это был такой благородный поступок – играть без гонорара.
В плане того, как мы их уговорили сниматься, тут все несколько двояко. С одной стороны не сказать, что как-то тяжело было договориться, но с другой стороны, непросто, все-таки у всех семьи, и даже если кто-то готов сниматься бесплатно, то две недели отдать на фильм, когда у тебя есть жена, дети, а финансы весьма ограничены – это тяжело. Могу сказать, мне сильно помогло то, что это уже не первый мой фильм, про меня уже что-то слышали, да и фестивальный успех моего предыдущего фильма «Сын», мне помог. Поэтому, когда мои ассистенты приглашали артистов на кастинг и озвучивали условия, те смотрели мои фильмы и понимали, что у меня уже есть определенный опыт, и что они не первые, кто будет работать в таких обстоятельствах. Так же сильно помогло то, что артисты всегда с большой охотой идут сниматься в авторском кино, понимая, что фильм некоммерческий, а в основе настоящая человеческая история, важная с точки зрения души и сердца. Это всегда очень важно для актера.
У тебя не возникало желания завести «свою» актерскую тусовку и работать с одними и теми же артистами, как это делают многие режиссеры?
Пока так получается, что актеры у меня не пересекались ни в одном фильме, и каждый раз я набираю новый актерский состав, но нельзя сказать, что это мой принцип. Возможно, я еще не нашел «своих» актеров, которых я бы постоянно снимал, может я никогда их не найду, но если сложится, то почему бы и нет, и я вполне допускаю, что такое может произойти.
Когда «Последняя ночь» выйдет в широкий прокат в России?
Ситуация очень непростая: кризис, отток зрителей из кинотеатров, проблемы у дистрибуторов, да и само авторское кино можно охарактеризовать как «зону рискованного земледелия» - посадил, но может не вырасти… Все это усложняет ситуацию и прокат устроить очень сложно. Но я в этом плане человек очень нетерпеливый, и сам обязательно организую какой-то прокат-самокат… Мы с коллегами запускаем медийный проект в интернете под названием "Самокат фильм", который направлен на формирование какого-то количества показов авторского кино по всей России. Начнем как раз с «Последней ночи», потом подтянем и другие ленты. Одним словом, ведется определенная деятельность, чтобы зрители все же увидели фильм, а каких-то подарков от прокатчиков, честно говоря, я не жду.
В «Последней ночи» на протяжении полутора часов герой умирает, да и во всех твоих фильмах смерть проходит красной нитью. Тебя не угнетает такая тяжелая тематическая составляющая?
Нет, ведь это я, мой голос, моя душа, мне была дана такая жизнь, такая судьба… Как можно на это жаловаться? Или не принимать себя. Это творчество! Это как к Лермонтову обратиться, мол, ты не можешь повеселее стихи писать, а то как-то грустно у тебя все?! (смеется) Для меня в выборе темы важна какая-то органика, вот это моя тема, она для меня ценна, это то, о чем я думаю, то что меня тревожит, это помимо моей воли. Я постоянно думаю о предательстве, о мести, смерти, любви, разлуке… это мои темы, которые идут из моего опыта, из моей жизни, они связаны со мной. А мое творчество – это выражение таких вещей, и если бы я сказал, а давай-ка мы снимем что-нибудь другое, то я бы наврал сам себе и вряд ли что-то получилось бы…
То есть, комедии мы от тебя не дождемся?
Нет, никогда. Ведь вряд ли Жора Крыжовников не снимает драмы, потому что ему не хочется, просто у него другой дар, другой талант, видение. Наши желания работать в том или ином жанре, они очень тесно связаны с нашим мировоззрением, внутренним миром.
Какие дальнейшие планы?
Работа уже идет. Есть сценарий, небольшой бюджет. Второй год подряд так получается, что я заканчиваю работу над фильмом, и тут же приступаю к следующему. Я пишу по одному сценарию в год, не знаю: много это, или мало, но у меня такой ритм. Это моя работа, мой образ жизни. После успеха «Сына» я думал, может, пока не снимать, купить себе хорошую машину, например, расслабиться на этих лаврах (смеется), и ждать продюсера, но я понял, что это глупость, никого ждать я не хочу, и пока я сам могу что-то делать, пока есть возможности, надо снимать. Так что в ноябре-декабре мы запустим съемки нового фильма, который выйдет весной или к лету.
Намекнешь, что кроме смерти будет в новой картине?
(Смеется) Могу сказать, что это будет очень жесткий фильм, более жесткий, чем «Последняя ночь». Мы покажем динамичную современную историю, с достаточно необычным для моих фильмов актерским составом. Также будет непривычная структура главных героев, и я хочу, чтобы с точки зрения изобразительных и визуальных решений это был совершенно другой фильм, отличающийся от предыдущих работ. Мы будем пробовать что-то новое, и думаю, у нас получится.