Космонавт № 305,
или Что будут делать земляне на Марсе
В списке космонавтов страны Герою Российской Федерации Юрию УСАЧЕВУ присвоен порядковый номер 77.
В общемировом перечне тех, кто вышел на орбиту, он — 305-й. На его счету четыре полета, семь выходов в открытый космос, работа над созданием новых станций в ракетно-космической корпорации «Энергия» и три книги.
В Великий Новгород Юрий Владимирович приехал в рамках реализации проекта «Школа лидерства» для участия в детской конференции.
Фантастический мир
— На самом деле многие бывшие и действующие космонавты частенько проводят встречи с учащимися, — не дожидаясь вопроса журналиста, сам начинает разговор Усачев. — Для нас это — возможность оценить, что подрастающее поколение знает о Вселенной, законах бытия; рассказать детям о реальном космосе. А для них, как мне кажется, эти встречи — возможность получить массу впечатлений и новых знаний.
— И что, по-вашему, современные школяры знают о том, как устроен мир?
— Не очень много. Изменились образовательные подходы, которые не дают базовых знаний по разным отраслям. И это бросается в глаза при общении с ребятами. У них в головах мозаика, в которой много пустых мест. Но дети любопытны. Они живо интересуются, как устроен корабль, как космонавты спят, едят, комфортно ли чувствуют себя в костюмах и скафандрах, сильные ли перегрузки испытывают, как выглядит Земля сверху. Дело в том, что сейчас учащимся практически неоткуда черпать достоверную информацию о космосе: серьезных, но адаптированных для детей книг — единицы. Из школьного курса астрономия исключена. У тех немногих педагогов-энтузиастов, что стремятся продвигать науку о космосе, нет государственной поддержки. К сожалению.
— Вы взялись за написание книг, чтобы восполнить те самые пробелы в знаниях?
— Отчасти. Но я ни в коем случае не писатель. Первую книгу «Три жизни в космосе. Дневник космонавта» меня уговорил издать друг, когда прочел впечатления от моего первого путешествия в 2001 году на МКС. Потом пошли встречи с читателями — взрослыми, детьми, — на которых, как правило, задавали одни и те же вопросы. Так появилась идея составить справочник «100 вопросов к космонавту». Вообще, признаюсь: сочинительство затягивает. Мне удовольствие доставляет и сам процесс, и конечный результат. Что касается исключительно детской аудитории, то в 2014 году у меня вышла книга «Один день в космосе» как раз для тех ребят, что стремятся знать больше.
— Вы несколько лет входили в состав конкурсного жюри по отбору фантастических произведений для сборника «Звезды ВнеЗемелья». Но сегодня фантастика как жанр уступила место фэнтези. Как вам кажется, это необратимый процесс?
— Для того чтобы понять, действительно ли научная фантастика перестала быть интересной широкому кругу читателей, нужно провести анализ того, кто и как продвигает литературу на рынок. Вполне может статься, что популярность фэнтезийных историй подогревается искусственно. Чем отличается фантастика от сказки? Научными гипотезами, порой очень необычными, но позволяющими читателям строить собственные модели своего будущего. Фэнтези — это что-то из нереального мира, который никогда явью не станет.
Знаете, пока три года — с 2008-го по 2010-й — мы с другими космонавтами занимались отбором произведений для сборника, я понял, что интерес к фантастике есть. Столько молодых авторов себя показали! И с какими замечательными исследовательскими идеями! Так что не все потеряно.
Переход на «Облако»
— Ваша космическая карьера связана в том числе и с МКС. Сейчас вокруг ее будущего идут споры. В планах Роскосмоса — продолжать эксплуатировать МКС до 2025 года. Выдержит ли?
— Не возьмусь опровергать или соглашаться с прогнозами Роскосмоса. Но однозначно то, что когда-то на смену МКС придет совершенно новая станция. Мы с коллегами действительно стояли почти у самых истоков работы на МКС. Несмотря на то, что я сейчас не летаю, но продолжаю работать с космонавтами и слежу за тем, как идут дела на МКС. Станция — это как живой организм, который проходит все стадии развития. Когда МКС только начала функционировать, это был романтический период становления. Работа разных стран шла на равных, на общий научный результат. Потом наступил период зрелости, когда уже сильное влияние на то, что делается на МКС, оказывали политики: они начали делить проекты, оборудование, за которое отвечает то или другое государство. А сейчас наступает старость.
— А какая станция может прийти на смену МКС?
— Корпорация «Энергия» приступила к реализации проекта «Облако». Идея принадлежит Константину Петровичу Феоктистову. Действующая МКС — большой единый комплекс, сложный в управлении и обслуживании. Феоктистов же предложил сделать все модули автономными, но посещаемыми, которые будут сами по себе летать на орбите. В этом случае должны уменьшиться вибрация, перегрузки и прочее негативное влияние на человека. Кроме того, полным ходом идет подготовка нового космического корабля, рабочее название которого — «Русь».
— В связи с обострившимися отношениями с США в американских СМИ периодически звучит мысль о том, что Штаты могут прекратить сотрудничество с нами по проектам МКС…
— В принципе такой сценарий возможен. Но поверьте, Россия ничего не потеряет. Конечно, МКС — площадка для международного сотрудничества. Но принадлежит она России. В случае разрыва контракта в США мы заплатим неустойку. И всё. Америка куда больше теряет. Им не на чем летать! Поверьте, уход с МКС — это удар по имиджу страны: по науке, политике. Я, может, крамольную мысль выскажу, но сейчас, когда Россию то и дело из-за рубежа стращают санкциями, МКС может стать сильным аргументом воздействия.
Разумные технологии
— В продолжение темы полетов американских астронавтов. Было время, когда управление NASA доставляло членов международных команд на МКС и назад на Землю на шаттлах. Вы тоже летали на таком корабле. Почему Россия не переняла опыт США? Ведь перегрузки на шаттле куда меньше, чем в наших капсулах «Союз».
— Действительно, в шаттле чувствуешь себя лучше. И у России была попытка сделать что-то похожее. Но это очень дорогостоящий проект, от которого мы в конечном итоге отказались. Например, как рассказывали нам американцы в 2001 году, запуск такого транспортного корабля обходился в 600 миллионов долларов! А наш вылет тогда три раза откладывался из-за погодных условий. И только на то, чтобы один раз залить и слить горючее, требовалось 2 миллиона долларов. В отличие от шаттла, «Союз» намного дешевле. К тому же надежный и проверенный временем. Поэтому об отказе от него речи не идет.
— В Центре подготовки космонавтов вновь заговорили о концепции пилотируемой космонавтики с полетами на Марс и Луну. Вы несколько лет назад в одном из интервью скептически высказались по поводу подобных проектов. Считаете, людям рано покидать пределы околоземной орбиты?
— То, что человек полетит к другим планетам, — однозначно. Это вопрос времени и технологий. Другое дело: зачем? Различные идеи по этому поводу периодически возникают, но пока они не дают четкого представления о целях и задачах. Зачем лететь на Марс? Чтобы установить там флаг государства и оставить отпечаток ноги на поверхности? Период, когда человечество само себе доказывало, что может летать в космос, давно прошел. Теперь требуется определить, что мы хотим получить от приземления на Марс в научном плане. Нужно понимать, что разработка корабля, подготовка команды — долгая системная работа большого количества людей и огромные ресурсы.
— Периодически в околокосмических кругах поднимается тема исследований на МКС. Споры ведутся по поводу того, кто должен проводить опыты: специалисты-ученые или все космонавты. Как вы считаете?
— В настоящее время опыты на станции в основном проводят космонавты. Но можно пойти по пути подготовки к полетам и ученых. Такие примеры есть. Так, в составе одной из команд, с которой я работал на орбите, был врач. Но далеко не каждое светило науки по состоянию здоровья подойдет для подобных путешествий. Думается, что более разумным была бы научная подготовка космонавтов. Как это сделать? На стадии отбора в отряд выясняется круг интересов, скажем, будущих бортинженеров. Определяются темы, закрепляются в качестве руководителей ведущие научные специалисты. Они совместно разрабатывают проект, готовят оборудование для изучения на МКС. В этом случае космонавт будет со знанием дела проводить исследования, менять условия, анализировать полученные результаты. Этого не было, когда я работал на МКС. Мы получали кристалл, а возможности оценить — нужной ли он структуры, плотности — не было. Полученный образец отправляли на Землю с ближайшим транспортным модулем, который мог прибыть через 30 суток. В итоге рекомендации по тому, что нужно делать дальше, приходили на МКС спустя несколько месяцев. Это неэффективная схема работы. Сейчас предпринимаются попытки по совместной проектной деятельности космонавтов и исследователей. Пока, правда, осторожные. Но думаю, что процесс пойдет.
Что же касается того, что изучают в космосе, то это по большей части физиология человека и технологические новшества. Мне кажется, что можно было бы проводить не только опыты на выносливость человеческого организма, но и исследовать наши психоэмоциональные данные. Возможности человека огромны — нужно только научиться ими пользоваться.
Юрий Владимирович Усачев: в общей сложности провёл в космосе 553 суток.
Первый космический полёт: в 1994 году (бортинженер в составе 15-й основной экспедиции на космической станции «Мир»).
Второй полёт: в 1996 году (бортинженер 21-й основной экспедиции на космической станции «Мир»).
Третий полёт: в 2000 году в составе экспедиции на шаттле STS-101 (специалист полёта по программе сборки МКС).
Четвёртый полёт: в 2001 году (командир экспедиции МКС-2)
Фото с сайта tsogu.ru