Особое мнение: Андрей Кураев

http://www.youtube.com/watch?v=6QPcsQw1pus

И.Воробьева― Здравствуйте! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня со своим особым мнением — дьякон Андрей Кураев. Здравствуйте, добрый вечер!

А.Кураев― Добрый вечер!

И.Воробьева― Вопрос первый, который задают наши слушатели, когда узнают, что вы придете в наш эфир: как вы относитесь к приговором, которые один за другим… — вот недавно в Томске тоже был: 6 лет колонии общего режима последователям организации «Свидетели Иеговы»* (*запрещена в РФ); Сергей Климов, его признали виновным в организации деятельности экстремистского сообщества? В общем, многие удивляются жестокости приговора. А как вы считаете?

А.Кураев― Я считаю, в данном случае, что судья не совсем виноват, потому что он следует тому дурацкому закону, который принят Государственной думой. То есть, ответственность лежит на парламентариях. Эта ответственность лежит, в том числе, на Московской патриархии, которая не воспротивилась этому закону.

Это очень печально. Потому что есть же элементарное золотое правило этики: Не поступай с другими так, как не хочешь, чтобы с тобой поступили. Смешно, когда иеговистов, которые сидели в лагерях и у Гитлера и у Сталина за свой пацифизм, их сегодня при Путине сажают за экстремизм. Со стороны это смешно. Для людей в любом случае, конечно, это трагедия, это беззаконие.

Поэтому эти приговоры совсем не красят нынешний режим, не красят опять же патриархию, которая молчит и подтявкивает своими экспертами, аплодирует такого рода решениям.

И.Воробьева― А если шагнуть чуть назад, про запрет деятельности этой организации, — её, действительно, нужно было запретить?

А.Кураев: Если те скажут, здесь жуткий экстремизм в данном издании, то затем вся страна должна с этим согласиться

А.Кураев― Видите ли, у нас создана очень странная практика, что какой-нибудь районный судья в каком-нибудь Мухосранске может заказать экспертам из местного сельхозтехникума экспертизу. Если те скажут, что да, здесь жуткий экстремизм в данном издании, то затем вся страна должна с этим согласиться. И в итоге получается, что мы с вами становимся заложниками решений каких-нибудь чеченских судов, ингушских, еще каких-то.

Вот буквально на днях страна была потрясена, когда по поводу одного рэпера в Новосибирске, кажется, была экспертиза, в которой одна тюменская дама заявила, что татуировки, которые на нем, показывают, что он член движения New Age, а все ньюэйджеры — сатанисты.

И.Воробьева― Это про Егора Крида, да?

А.Кураев― Да, про него. Дальше она пояснила, что, оказывается, как доказано, что при слушании русского мата происходят мутогенные перемены. В таком случае надо просто создавать «матерный спецназ Российской Федерации». Посылать отъявленным матюгальников к врагам, чтобы те обложили их покрепче через матюгальники соответствующие, рупора. И победа будет за нами. То есть не надо строить гиперзвуковое оружие какое-то. «Вундервафли» у нас уже есть. Это первое.

Второе: странно, учитывая, что мы растем в атмосфере родного языка и родного мата, спрашивается, кто же тогда мы? Мы явно уже где-то инопланетяне на фоне всей остальной планеты. Тогда опять же возникает вопрос: это только русские мат имеет такие чудодейственные мутогенные свойства или любой? Если только русский, тогда возникает вопрос, в каком смысле мы скрепоносны и какого мы духа, если наш родной язык имеет такую сакральную силу (но со знаком минус)?

Вот всё это прописано в экспертизе. Причем сказано какими-то учеными. Там опять же повторяется гениальная вещь, что их аппарат работает на батарейках «Орион». В этой же экспертизе, конечно, рассказывается о том, как страшные жидомасоны африканские культы Вуду навязывают нашей молодежи и прочее.

Короче, мы видим, что этот бред, подчеркнутый из каких-то дешевых, околоправославных газеток, экспертом вставляется в экспертизу и дальше проходит в решении Роскомнадзора, а в ряде случаев в решения некоторых судов. То есть это невозможная совершенно практика. Поэтому тут, прямо скажу, есть что реформировать.

И.Воробьева― Мягко говоря, да. А вы с творчеством Егора Крида не знакомы?

А.Кураев― И не собираюсь.

И.Воробьева― То есть не важно, насколько он…

А.Кураев― Но батарейки «Орион» я не прощу.

И.Воробьева― Хорошо. Прошу прощения, но вы все-таки уклончиво ответили на мой вопрос про запрет организации «Свидетели Иеговы»* (*запрещена в РФ). То есть не надо было запрещать?

А.Кураев― Я с радостью с ними поругаюсь, обзову самыми плохими словами, которые знаю и могу произнести публично. Мое любимое блюдо — это мелко нашинкованный сектант, в том числе, иеговист. Но я всегда подчеркивал, что я могу себе позволить роскошь полемики с сектантом при одном условии: если у него есть право на ответную реакцию. То есть если наш спор не подслушивает государство, и не будут надевать наручников ни на кого по итогам нашей дискуссии.

И.Воробьева― Ни на вас, ни на них.

А.Кураев: Не надо строить гиперзвуковое оружие какое-то. «Вундервафли» у нас уже есть

А.Кураев― Да. К сожалению, сегодня это правило уже нарушено.

И.Воробьева― Если мы не конкретно про «Свидетелей Иеговы»*(*запрещена в РФ) , а вообще про секты, которых было, по крайней мере, довольно много. Вот тот урон, который они наносят гражданам, когда они влипают в эту секту, продают, всё что у них есть, уходят из семьи, — вот как-то с ними тоже надо бороться, наверное.

А.Кураев― Вы знаете, каждый час жизни человека наносит ему самому урон. Вот что бы мы ни делали: едим ли — не едим ли, спим или не спим. Если спим, так это гиподинамия, если не спим, копится какая-то усталость и прочее. И вообще мы все дышим кислородом, говорят, это вредное дело. Поэтому надо выбирать плюсы и минусы, с одной стороны.

С другой стороны, мы живем в мире угроз. Едва только малыш начинает ползать, он сразу в этом мире угроз оказывается по уши. Поэтому все розетки затыкать, все замазывать какой-нибудь мягкой субстанцией и так далее — ну, не удастся это. Поэтому создать полностью безопасную вселенную — почему-то Бог не пожелал это сделать, тем более, нам это тем более не удастся. Поэтому поменьше пафоса, господа.

И.Воробьева― То есть мы должны сами заботиться о своей безопасности.

А.Кураев― Безусловно. В том числе, подбирать правильную библиотеку, правильные книжки, правильных духовников, в конце концов. То есть это, как всегда, это всего-навсего лишь вопрос вкуса: к кому обращаться за какими-нибудь вопросами, а к кому нет.

И.Воробьева― Но опять же, даже когда открываешь ваш журнал или ваш Фейсбук, читаешь, скажем, людей из РПЦ, которые не вызывают доверия, что ли, и как-то не хочется идти к таким людям и доверять им свою боль.

А.Кураев― Я именно об этом и говорю. Это вопрос вкуса и некоего инсайда, вглядывания в глаза. Для начала надо понять, что все мы люди и все мы разные. И поэтому, с одной стороны, нельзя верить ни в чьи заверения в корпоративной святости, что «вот мы члены такой-то партии — мы непогрешимы», что «мы члены такого-то профсоюза — мы всегда правы» или еще что-то; или члены такой-то нации, они, понимаете все über alles. Как только мы слышим такого рода корпоративное гордое «мы» — это уже тревожный сигнал.

А дальше присмотреться. И среди даже этих странных членов профсоюза могут оказаться и порядочные люди, с кем можно НРЗБ, а, может быть, у них есть какой-то свой корпоративный позитивный опыт, профессиональный опыт, позитивный интересный, не вполне обычный, который может мне помочь в данной ситуации.

И.Воробьева― Это проблемы любой церкви?

А.Кураев― Любой, конечно. Я просто больше пишу о православии, потому что я православный, я в ней живу, поэтому это всё мои болячки, болячки моего организма. Если я православный, это означает, что и святые православные — это мои святые, но и православное говно — это мое говно.

И.Воробьева― Про русский язык хочется спросить. Вот эта история с Гасаном Гусейновым и сегодняшним решением комиссии по этике, которая заставляет его извиниться за то, что он сказал про русский язык. Вообще, как вы считаете, русский язык, он нуждается в подобного рода защите, или комиссия по этике могла просто не собираться?

А.Кураев― Я вообще, не знаю, собиралась ли реально эта комиссия. Во-первых, меня удивляет, что такая комиссия вообще существует. До сей поры как-то ни разу о ней не слышал ни в одном вузе страны. Вот никогда. Удивительно. Ни в МГУ не слышал, ни даже в Московской духовной академии, где преподавал.

Комиссия по этике вдруг появилась. Непонятно, какой ее состав, откуда эти люди там взялись. Почему они считают себя компетентными давать моральные оценки своим коллегам? Само по себе это уже очень странно. Это не очень этично, честно говоря. Притом, насколько я понимаю, профессора Гусейнова просто забыли пригласить на это заседание, что вообще уже ставит решение комиссии по ту сторону добра и зла, мягко говоря. Поэтому все дальнейшие, ими опубликованные бумажки, они яйца выеденного не стоят.

И.Воробьева― Но вас не оскорбило то, что написал Гасан Гусейнов про русский язык?

А.Кураев― Во-первых, надо учитывать личность обвиняемого. В данном случае, насколько я понимаю, это ученик Тахо-Годи и Лосева. Я вот, скажем, нередко говорил студентам так своим: Знаете, у меня есть право на авторскую пунктуацию, у вас — нет.

И.Воробьева― Ответили. В общем, всё понятно. Сейчас буквально ненадолго прервемся. Напомню, что это программа «Особое мнение», у нас в гостях — дьякон Андрей Кураев. Можно смотреть нас на YouTube-канале «Эхо Москвы», писать сообщения на привычный номер: +7 985 970 45 45.

РЕКЛАМА

И.Воробьева― Продолжается программа «Особое мнение». Андрей Кураев и Ирина Воробьева здесь, в студии. Дело против нижегородского священника Сергея Цепова. Сначала выяснилось, что есть уголовное дело. Потом, если я правильно понимаю, сам обвиняемый сказал, что это всё потому, что что-то сказал про патриарха. На самом деле это частая история, когда кто-то что-то говорит про руководство церкви, и потом вдруг светские правоохранительные органы начинают вершить свой суд?

А.Кураев― Ну, знаете, частая история немножко другая, а именно, когда человека снимают с должности или предают расследованию какие-то его действия, а он тут же заявляет, что «знаете, это мне мстят за мою политическую позицию (или общественную)».

В данном случае священник публично не согласился со своим патриархом, обвинив его в ереси. На мой взгляд, то обвинение, которое он предъявил, несерьезно. Дело в том, вполне вероятно, что по своим убеждениям патриарх Кирилл экуменист…

И.Воробьева― Что это значит? Для наших слушателей…

А.Кураев― А никто не знает. У каждого свое понимание этого слова. Это как слово «фашист», оно как бы употребляется как некая замена матерной какой-нибудь эпатажной конструкции, и каждый свой смысл и свои критерии вкладывает туда. У меня, помню, мой младший братик, если что-то мама ему запрещала, он говорил: «Мама, ты агресситка». По идее, экуменист — это человек, который считает, что земные перегородки между конфесссиями до неба не доходят, и все-таки Бог волен иметь своих чад в разных христианских хотя бы конфессиях.

Я вполне допускаю, что таковы могут быть, внутренние убеждения патриарха Кирилла. И он неоднократно, будучи митрополитом, их высказывал в былые годы, как и его духовный наставник митрополит Никодим, но, став патриархом, он крайне опасается такого рода деклараций, потому что он не хочет пробуждать такого рода фронду в церковной глубинке.

В данном случае просто из-за того, что он с папой встретился где-то на Кубе, никакого предательства православия в этом при всем желании увидеть невозможно. И я довольно критично отношусь к весьма своеобразной и капризной политике нашего патриарха, но опять же в ереси экуменизма никак не могу его обвинить.

Так вот, на мой взгляд, обвинение было на пустом месте, непонятно, из чего родившееся. Следом он отказался поминать патриарха как главу свою. Опять же, что интересно, как ни странно, именно сейчас патриарх дал ему в этом оправдание. Потому что, что сделал этот священник. Он сказал: «Я своего митрополита поминаю, потому что он с папой римским не встречался, — Нижегородский митрополит, — а вот патриарха не признаю после этого».

Но ведь только что патриарх Кирилл ровно такую же формулу применил к Элладской церкви: «Главу Элладской церкви, Афинского архиепископа мы не поминаем, потому что он признал украинского митрополита, а какие-то у него епископы не признали еще публично киевский раскол — мы их признаем». То есть получается в этом случае, что патриархия (в данном случае греческая) — это некая избыточная надстройка над церковным миром, необязательная, нечто факультативное.

Но это же заявил и священник Цепов по большому счету. За что тут его судить даже с церковной точки зрения, совершенно непонятно. То есть мы сами навязали избыточную вертикаль власти, а потом людей ею же и давим: как это, почему это вы её не признаете? А в других случаях, если нам неудобно, мы эту вертикаль тут же откладываем в сторону. Двойные стандарты совершенно очевидны.

И потом, как бы то ни было, его сняли с прихода, запретили к служению. А тот процесс, который идет сейчас, там, насколько я понимаю, чисто имущественные вещи: о передаче имущества новому настоятелю и так далее. Но здесь я уже просто совсем некомпетентен. Поэтому не могу комментировать, что там было, чего не было, что уехало, скрылось на сторону или как.

К сожалению, при этом надо признаться, что культура делопроизводства, судебного производства в наших церковных епархиях такова, что могут любой документ изготовить задним числом, найти любых лжесвидетелей и так далее. Насколько я знаю, нечто аналогичное происходит на наших глазах втихую а Омской епархии.

И.Воробьева― А вы как считаете, земные перегородки, действительно, не доходят?..

А.Кураев― Я здесь не могу считать, потому что не взлетал над ними и сверху не смотрел. Это то, во что можно верить.

И.Воробьева― Но вы не верите?

А.Кураев― Мне хочется так верить. Я буду рад, если глобус окажется таким.

И.Воробьева― То есть хотя бы внутри христианства…

А.Кураев― Пока мы внутри лабиринта, мы не можем оценить весь пейзаж и замысел. Если однажды удастся воспарить над ним… Sub specie aeternitates — под знаком вечности. Я на это не претендую. Но некоторые стенки, которые я своим носом ощущаю и усиками, мне кажутся вполне убедительными — что они есть, и они реальны. И поэтому просто усилием пера они не отменяются.

И.Воробьева― Если мы вернемся не конкретно к этому уголовному делу против нижегородского священника, а в целом. Вот вы же говорите, в том числе, в одном из комментариев, что светскому суду не должно быть дела, кто кого и кем называл. Нет ли ощущения, что одно дело, что как-то внутри церкви — я не хочу употреблять слово «разборки», — но какие-то действия, а другое дело, когда какие-то уголовные дела. То есть это получается точно так же, как и со всей страной: ты где-то не согласен — и получаешь уголовное преследование.

А.Кураев― Мы с вами не знаем реальных обвинения в материалах дела. Потому что сказать, что этот священник, раз он не любит патриарха Кирилла, значит, точно, что к его рукам ничего не могло прилипнуть, — я так не могу, дать такую индульгенцию ему. Пусть разбираются. Тем более, что священник этот не молчит, он рассказывает, что происходит на процессе и так далее. Подождем.

То есть гораздо более значимая новость этого дня — это то, что произошло в Африке, то, что Александрийский патриарх заявил, что он теперь признает Украинскую автокефальную церковь — вот это очень значимое событие. То есть диптих патриарха Кирилла стал еще короче. То есть теперь мы, значит, в разрыве со всей Африкой, не только с Константинополем, не только с Грецией, но и со всей Африкой. Александрийский патриарх, он второй в списке православных патриархов после Вселенского. Но, что еще интересней, он 5 лет служил в Одессе, еще будучи священником. Был настоятелем подворья Александрийского патриарха при патриархе Московском. Но почему-то это подворье со сталинских времен находится в Одессе, а не в Москве в отличие от всех остальных. Соответственно, жизнь Украины ему была хорошо знакома.

И он, буквально год назад приезжал в Одессу, год назад всего лишь навсего, где гарантировал, что нет, только митрополит Онуфрий в версии Московской патриархии, только с ним мы дружим, только его признаем». И вдруг такой резкий поворот, причем поворот без созыва Синода, без собора, единолично. И в документе, грамоте, томосе, который он подписал, там гениальная формулировка: «Потому что пришло время». Потрясающе совершенно: пришло время и всё. Никаких аргументов — ни канонических, ни исторических не других. «Пришло время, раньше не признавал — теперь признаю».

То есть, понимаете, дело в том, что это ровно та риторика, которой пользовался и пользуется Филарет (Денисенко), считающий себя Киевским патриархом, когда ему говорят: «Ну как же, вы же, будучи Киевским митрополитом в московской версии, в конце 80-х годов резко осуждали НРЗБ и автокефальную церковь Украины, а сейчас возглавили её? Это как, что за перемены такие?» — «Я всегда делал то, что было нужно для церкви в тот момент». Тогда время было такое, сейчас другое, но я всегда благу церкви служил». То есть такая универсальная отмазка, которая любое флюгерство может оправдать.

Кстати говоря, один из Александрийских патриархов уже вошел в историю именно с этой кличкой «Флюгер» Феофил Александрийский, который был судьей Иоанна Златоуста. Это рубеж IV, V веков. И вот он тоже очень хорошо мог чувствовать нюансы имперской политики и поворачиваться то туда, то сюда: по четным дням что-то осуждаю, по нечетным, напротив, рекомендую то же самое.

И.Воробьева― А вы осуждаете этих людей, которая говорят — пришло время, так нужно сейчас?.. Может быть, действительно. так нужно?

А.Кураев― Я осуждаю их пафос. То есть как бы для меня это не открытие, что за каждым пышным павлиньим пером скрывается то, что давно подметила Фаина Раневская. Для меня это не новость. Но просто хотелось, чтобы побольше людей это знали.

И.Воробьева― А для нас, в смысле для РПЦ это решение что означает — что у нас стало еще меньше союзников? Не знаю, просто как называть правильно это слово: союзники, противники…

А.Кураев: Крушение системы московской церковной пропаганды на Украине

А.Кураев― Это означает как минимум крушение системы московской церковной пропаганды на Украине. Потому что предыдущие десятилетия наш главный аргумент был таков, что автокефалия УПЦ — это путь в тупик, это раскол, никто Филарета не признает, он одиночка; только какие-то сектанты полуподпольные его иногда признают, националистические расколы в некоторых других странах. А выход в мировое православие, на вселенский уровень для Киева есть только через Москву — единство с Московским патриархом.

Сейчас всё переворачивается, то есть Москва становится тупичком. То есть Русская церковь стремительно идет по пути превращения в Армянскую церковь, то есть когда церковь равно — одна нация. Такая чисто этническая структура. А, напротив, те, кого называли украинскими раскольниками, они как раз спокойно все больше интегрируются в мировое православие. Это совершенно новый пейзаж. На него по новой надо реагировать. Ну, а нам остается все-таки надеяться, что это запаивание самих себя в консервные банки в Москве и опускание по всему периметру кадильного занавеса, — надеюсь, все-таки этот проект не дойдет до своего логического конца.

И.Воробьева― Я понимаю, что это вопрос некорректный. Но мне показалось, что вы, констатируя это, не знаю, «злорадство» вряд ли слово, которое можно к вам применить, но как-то, понимаете, по крайней мере , почему это произошло.

А.Кураев― Нет, до конца, естественно, не понимаю. Я не бог, только бог всё понимает. Скажем так, просто у меня дома большой мешок попкорна еще. Поэтому так со стороны смотрю на эту «Игру престолов» и, что называется, как один умный человек сказал. — «Скажите, вы на чьей стороне в арабо-израильском конфликте?» — «Я желаю окончательной и решительной победы обеим сторонам».

И.Воробьева― Мы продолжим буквально через несколько минет. Это особым мнением дьякона Андрея Кураева. Никуда не уходите. У нас небольшой перерыв на краткие новости и рекламу. И. Воробьева― Продолжается программа «Особое мнение». Сегодня у нас в гостях дьякон Андрей Кураев. Меня зовут Ирина Воробьёва. Хочется поговорить об образовании. На днях, чуть ли не накануне состоялся 2-й съезд Общества русской словесности, где патриарх Кирилл опять предложил дополнить школьную программу чем-то единым и системным, призывая сформировывать у школьников важнейший духовный код, связанный с языком, историей, литературой и так далее. Вас не раздражает, как церковь лезет в школу?

А. Кураев― Собственно, идея патриарха Кирилла хорошо известна. Он считает, что некий церковно-православный курс должен быть стержнем с 1 по 11 класс, а всё остальное должно быть вокруг него. Просто всё остальное - это поиск прикрытия, аргументов для проведения этой идеи в жизнь.

А.Кураев: То, что, может быть, и будут принимать первоклассники, начиная класса с 7-го будет вызывать у школьников массовое отторжение

И. Воробьева― И как вы к этому относитесь?

А. Кураев― Я против, потому что это слишком радикальная перекройка всей школьной программы. Потому что даже русский язык не преподаётся так долго, на протяжении всех лет обучения. Значит, какие-то другие предметы нужно будет сокращать. Значит, и работа, и оплата труда этих предметников будет сокращаться, что тоже вряд ли вызовет симпатии к церкви. Далее, в самой церкви не видно способности и умения готовить людей, которые могли бы вести такие курсы, не превращая их в сеасны индоктринации.

И. Воробьева― Что это такое?

А. Кураев― Индоктринация? То есть такое прямое впендюривание в мозг человека какой-то матрицы, какого-то списка догматов и так далее. И результат будет на самом деле вполне очевидным. То, что, может быть, и будут принимать первоклассники, начиная класса с 7-го будет вызывать у школьников массовое отторжение. Нет, я думаю, что эта идея нежизнеспособная.

И. Воробьева― С другой стороны, советское образование вообще не предполагало никакого образования про религию, про историю религии, про церковь.

А. Кураев― Это другая крайность. Я тоже полагаю, что от этого можно было бы и отойти. Но, понимаете, с другой стороны, я полагаю, что сама по себе русская культура, литература, язык, история настолько пронизаны связями с православием, что дают более чем достаточно поводов, чтобы говорить об этом в средней школе и в старшей школе. Выделять это специально в некую рекреацию как раз означает стерилизовать все остальные уроки гуманитарного цикла от присутствия религиозных акцентов. То есть у вас для этого есть Марья Ивановна и её урок, и поэтому мы с вами не будем замечать, что есть религиозного в творчестве Лермонтова. «Молитву» мы с вами проходить не будем.

И. Воробьева― Русский язык и православие - об этом, мне кажется, тоже можно долго говорить. И, мне кажется, имеет смысл какие-то интересные вещи рассказывать школьникам. То есть никак не могут найти какую-то золотую середину.

А. Кураев― Видите ли, для того, чтобы искать золотую середину... Что тут искать? Вполне понятно: нельзя лезть в монастырь со своим уставом. Если это школа, и ты хочешь туда прийти, для начала выучи язык школы. Вот этот самый язык педагогики, культурологии. А если у тебя нет людей, которые могут говорить на этом языке, стой на порожке.

И. Воробьева― Ещё один довольно серьёзный скандал, который развивается в Оренбурге. Отец Николай Стремский и все обвинения, которые сейчас есть в его адрес. Они довольно серьёзные - это насилие в отношении детей и другие заявления. Если я правильно понимаю, вы знакомы с отцом Николаем.

А. Кураев― Да.

И. Воробьева― Вы как-то пытались более подробно выяснить или понять для себя, что с ним происходит?

А. Кураев― Я слежу за региональной прессой, где, конечно, больше публикаций на эту тему. Факт очень печальный. У него вроде бы было 70 опекаемых им детей. На момент ареста их оставалось 8 человек. Из них 7, согласно данным следствия, написали заявления против него. Это серьёзно. К сожалению, люди способны к деградации. И если человек однажды поднялся на некую высоту, это не означает, что он на ней удержится. А если вокруг человека создаётся климат вседозволенности, и, главное, он себе всё разрешает, то тогда можно слететь до очень серьёзных минусовых отметок.

Конечно, когда отец Николай стал местной эксклюзивной и экстерриториальной достопримечательностью (экстерриториальной в том смысле, что ни местный епископ, ни местные власти, ни местная полиция никак не могли как-то влиять на его образ жизни - у него сликшом высокие покровители, слишком много денег, слишком много разных связей), в этих условиях - мы с вами видели - начинаются какие-то безумные коллекционирования автопарка. Вроде бы ты позиционируешь себя как человек, который всё делает для детей, всё отдаёт детям - жертвенное служение. А при этом оказывается, что недвижимость твоя разрастается до безграничных размеров, автопарк у тебя с золотыми мерседесами, ты можешь позволять себе разъезжать в пьяном виде по родному городку, создавая угрозу тем же самым детям, стрелять по памятнику Ленину и прочее.

А.Кураев: Если это школа, и ты хочешь туда прийти, для начала выучи язык школы

В этом смысле я не могу сказать что и представить себе нельзя, чтобы этот человек мог так вот подойти к этим своим девушкам. К сожалению, это можно представить - вот в чём штука. Поэтому дай Бог, чтобы суд был объективен. Чтобы не было никакого заказа ни в ту, ни в другую сторону.

И. Воробьева― Но при этом, если я правильно прочла один из ваших комментариев относительно этого дела, не касаясь конкретно обвинений, вы всё-таки как-то не очень позитивно отнеслись к тому, сколько детей было под опекой у отца Николая.

А. Кураев― Да, потому что я считаю, что это был просто бизнес. Довольно циничный бизнес-проект с его стороны. Не реальное сострадание. Понимаете, у меня, может быть, какие-то заскорузлые представления, но я считаю, что если речь идёт об усыновлении или удочерении ребёнка, это, наверное, должно мотивироваться чувством любви, ответственности. Плюс к этому, когда у человека нет своих детей, то тем более эта нереализованная потребность в отцовстве должна здесь выплеснуться. А я не видел какой-то такой теплоты в отношении отца Николая к этим его как бы детям.

И когда сейчас кто-то из его воспитанников записывает видео в защиту отца Николая - знаете, лучше бы они этого не делали. Потому что там идёт: «Ну как же, такой замечательный человек! Он нас в Америку возил, он нас в Италию возил, в Черногорию, на Чёрное море». То есть всё сводится вот к этому. Нет такого: когда я болел, он у моей кроватки ночь просидел. Понимаете? Или что к нему всегда можно было войти и поделиться тем, что на душе. Или, скажем, что он всегда справедливо разбирал наши детские дрязги. И мы были уверены, что если к нему обратиться, то неважно, старший, младший, мальчик, девочка, отличник, троечник - он всегда по справедливости даст нам оценку. Таких слов я не услышал.

И. Воробьева― Да, мы тоже будем следить за этим делом. Оно всё время развивается во все стороны, и на самом деле очень сложно уследить за тем, что там происходит. Немного о российской полиции. Тут федеральные каналы показали том числе и результаты соцопросов ВЦИОМ о том, что стали больше доверять, готовы помогать, становиться понятыми и, в общем, так или иначе как-то возросло доверие. После событий в Москве этим летом (я имею в виду протесты) это довольно неожиданные цифры ВЦИОМ. Как вы думаете, люди действительно как-то так внезапно прониклись к полиции? Или так было всегда, и сейчас на самом деле мы просто...?

А. Кураев― Я думаю, что это ваш профессиональный ляп, простите.

И. Воробьева― Мой?

А. Кураев― Конечно. Вы невнимательно читали на сайте ВЦИОМ. Там внизу мелкими буквами было написано: «спонсор опроса - МВД».

И. Воробьева― Ну и что? Какая разница, кто заказывает опрос?

А. Кураев― Кто социолога обедает, тот его и танцует.

И. Воробьева― То есть вы не верите в то, что можно провести такой опрос?

А. Кураев― Я не верю, что между мной и моим любимым русским народом выросла такая огромная пропасть в ощущениях.

А.Кураев: К сожалению, люди способны к деградации

И. Воробьева― Это, конечно, очень интересно. То есть вы...

А. Кураев― Хотя при этом я честно скажу, что лично у меня нет личных поводов для критики полиции. Когда я год назад потерял свой скутер, они реально смогли его найти и помогли вернуть.

И. Воробьева― При этом вы как-то не потеплели за последнее время.

А. Кураев― Ну, потому что есть то, что дано мне в моих физических ощущениях, и есть то, что дано мне в ощущениях интернета. Оно не сходится.

И. Воробьева― Вы знаете, я поняла, что, наверное, этот вопрос уже много раз поднимали, потому что представители РПЦ это часто произносят, говоря о том, что интернет оказывает разрушительное влияние, что это зло и так далее. А почему это годами произносится? Интернет действительно оказывает такое жуткое влияние на молодёжь?

А. Кураев― Здесь вопрос в одном - в том, что это по-своему понятная злость на то, что нельзя подчинить и контролировать. Вот и всё.

И. Воробьева― То есть в этом смысле церковь мало чем отличается от российской власти, которая тоже ненавидит интернет и всячески пытается его зарегулировать?

А. Кураев― Да, конечно.

И. Воробьева― Ладно, ещё одно заявление, которое я хотела бы попросить вас прокомментировать. Оно было сделано вполне светским человеком. Это депутат Ольга Епифанова, которая на мероприятии, которое называется «Святость материнства», тоже наехала на интернет и сказала, что вообще-то в том, что падает рождаемость, тоже виноват интернет. Как вам кажется: на самом деле интернет или экономическая ситуация виноваты в падении рождаемости?

А. Кураев― Давайте не будем...

И. Воробьева― Вот как-то прямо совсем вам не хочется...?

А. Кураев― Во-первых, я не знаю, есть ли это падение рождаемости, насколько это эхо войны или нет и прочее. То есть, опять же, надо покопаться, кто спонсор опроса.

И. Воробьева― Ладно. Минутка до конца. Раз уж мы заговорили про интернет, пользуетесь ли вы Википедией?

А. Кураев― Да, постоянно. Это действительно весьма достойный ресурс, в котором, во-первых, можно найти информацию о том, о чём ты даже не знал, что это было - и вдруг обнаружить. Вот буквально из последних моих открытий. Такой сёрфинг по интернету вывел меня на статью в англоязычной энциклопедии о битве, которая имела место в начале мая 1940 года - одно из крупнейших танковых сражений Второй мировой войны. Это совсем не Прохоровка. То есть, простите, в том сражении с французской кавалерией (ну, она называлась кавалерийский корпус, но на самом деле, конечно, он был танковый) танковый корпус Гёпнера потерял около 200 танков. А с обеих сторон их было где-то по 600. Почти 1.500 танков с обеих сторон на компактном поле. На Прохоровке такого и близко не было. А у нас любят говорить, что союзники сразу подняли лапки и так далее.

И. Воробьева― Удивительные открытия Википедии совершенно случайно произошли у нас в конце программе. Андрей Кураев и его «Особое мнение». Спасибо!