Когда же потеплеет. Почему Петр I сделал столицей Петербург, а не Таганрог

Слово в защиту Петра I на день основания Петербурга. Желтый мистический город, сводящий с ума своими гулкими дворами–колодцами. Воплощенный в бесконечной череде колонн и фасций имперский пафос. Город неохватного простора Невы и неба, между которыми всегда висят капли дождя и тумана. Построенная по заранее предначертанному плану европейская столица с прямыми, как в римском военном лагере, улицами–линиями, ранжированными в строгой иерархии своей значимости. Или просто "в Питере тире пить". Сколько образов имеет многоликий, как и положено рожденному в созвездии близнецов, Петербург. И сегодня, в День города, эти образы занимают умы всех его восторженных гостей. Тогда как постоянные жители думают только: "Почему же так холодно, ведь уже конец мая!" и "Неужели все лето будет таким?" И вот если бы все это прекрасное — колонны, прямые линии, просторы и так далее — туда, где тепло. Чтобы морской ветер нес не противную морось, а прохладную в жаркий день свежесть. И уже 2 месяца, как можно было ходить в сандалиях (разумеется, без носков — ведь тут имперская столица и все сплошь интеллигенты) и купаться в прозрачном море. И спелые фрукты по рублю ведро, и с февраля нет в квитанции на квартплату строчки "отопление" с четырехзначной цифрой! Неужели державный наш создатель этого не понимал? Петр Великий, Петр Великий! Ты один виновней всех: Для чего на север дикий Понесло тебя на грех? Восемь месяцев зима, Вместо фиников — морошка. Холод, слизь, дожди и тьма… То, что Саша Черный написал это ровно 111 лет назад, свидетельствует о стабильном присутствии такого рода суждений в умах местной интеллигенции. И лишь утрата Финляндии, а также общий упадок сбора дикоросов на территории бывшей С.–Петербургской губернии, сделавшие морошку гораздо менее доступной, чем финики, разделяют нас ментально с теми временами. Но скажем в этот праздничный день слово в защиту невинно оклеветанного государя: он хотел! Все как заказывали. Построенный по единому плану город на берегу теплого моря. Большой порт, крепость. От крепости радиально расходятся прямые лучи улиц. Их пересекают переулки (называются так вне зависимости от ширины, просто вследствие логики своего существования). Подходы к порту защищает крепость на искусственном острове с сотней пушек — прообраз Кронштадта. И мы все могли бы там жить. Море — Азовское, город — Таганрог. Считается, что первое десятилетие своего существования оба города, заложенные императором с разницей в 5 лет (Таганрог старше), конкурировали за статус будущей столицы. Но неудачный Прутский поход 1711 года, когда Петр попал в турецкое окружение и вынужден был заключить невыгодный мир, обязавшись в том числе срыть укрепления крепости Таганрог, положил конец этой конкуренции. Конечно, стратегически Петербург расположен более удачно: из Азовского моря можно доплыть только до Черного, а дальше — контролируемый турками Босфор. Но ведь это могло бы способствовать более активной внешней политике России на южном направлении в XVIII–XIX веках — может быть, и Константинополь бы все–таки собрались захватить. Вот бы жизнь была — и мы в окружении наших красот на теплом море, и Константинополь наш. И кто–то, конечно, виноват, что вместо этого — холод, слизь, дожди и тьма. Но точно не Петр.