Правильная анархия батьки Махно

Опыт по созданию рая в Гуляйполе

Махно плакал на коленях красноармейца. «Измена... стыдно... месть... месть», — бормотал он проклятия, а красноармеец успокаивающее гладил его по голове. Потом Махно уснул, как был — положив голову на чужие колени. «Чего ты с ним возишься?» — спросили красноармейца. «Жалко. У него всех родных перебили. Да и взводный сказал присмотреть»... Вынырнув из сна, Махно обнаружил, что по-прежнему находится на станции Царевоконстантиновка, а красные продолжают покидать отданную на откуп немцам Украину. Шел апрель 1918‑го.

А начиналось так эдемно

Освобожденный Февральской революцией от пожизненной каторги 30‑летний анархист-коммунист Нестор Махно вернулся на Украину, в родное Гуляйполе, и тотчас сделался главой местных анархистов. Тогда их было человек двадцать. Почти все — крестьяне, бедняки.

Нестор едва успевал запоминать должности, на которые его назначали селяне: глава Крестьянского союза, председатель профсоюза рабочих, почетный член первой коммуны, командир вольных батальонов... Отрицавшего всякую власть Махно смущало такое единоначалие, но... «Назвался груздем — полезай в кузов», — говорил он, принимая очередной пост.

Временное правительство в Гуляйполе перестали признавать задолго до Октября. А к апрелю 1918‑го здесь царила полная, но «правильная» анархия: крестьяне в коммунах готовились к весенней пахоте; уже был произведен первый, без участия госвласти, товарообмен муки на ткани московских мануфактур; сформировано ополчение для охраны границ махновской вольницы. А границы — немалые. Это официально Гуляйполе — село. Но! С населением порядка 16 тысяч человек.

Первое оружие махновцы отобрали у помещиков. Потом террорист в юбке Маруся Никифорова разоружила стоявший неподалеку гарнизон, расстреляв офицеров. (Несмотря на идейную схожесть, с Нестором у Маруси были разногласия: она считала его слишком мягким, предпочитая яростный террор любым переговорам.) Но главный подарок сделал начштаба резерва красных войск Беленкевич: впечатлившись коммунистическим раем Махно, отдал ему шесть пушек с девятью вагонами снарядов и три тысячи винтовок с двумя вагонами патронов. «Я почувствовал к вам, товарищ Махно, особое доверие», — сказал Беленкевич. Добавив, что пусть уж лучше оружие достанется анархистам, чем возвращающемуся с фронтов казачеству.

Теперь Гуляйполе было готово отвадить от своего рая и контрреволюционных казаков, и новых союзников киевской Рады (немецких и австро-венгерских оккупантов). Но стоило Махно на пару дней отлучиться из своего эдема, как оставленные на хозяйстве бывшие прапорщики взвесили шансы гуляйпольцев в бою с регулярной армией и, обманом разоружив ополчение, сдали село оккупантам.

Второй слева в нижнем ряду — Семен Каретник. Анархист-коммунист с 14‑летнего возраста познакомился с Махно по возвращении того с каторги и с тех пор стал одним из лучших друзей и «правой рукой» Нестора.

В поисках ошибки

Красноармеец, на коленях которого рыдал потрясенный изменой Махно, ошибся. Почти все родные и близкие Нестора уцелели в ходе гуляйпольского переворота, а друзьям-анархистам, братьям и беременной жене удалось бежать. Но вот анархический рай оказался карточным домиком, и это по-настоящему мучило Махно: в чем ошибка?

Размышления привели к выводу, что если бы в Гуляйполе стоял отдельный, состоящий сугубо из анархистов батальон, гражданские не решились бы на измену. В воспоминаниях о том периоде он впервые употребляет термин «анархомахновщина».

Встретившись в Таганроге с остатками своей группы, Махно постановил начать партизанскую войну. Возвращаться на родину решили поодиночке, максимум группами в 2–3 человека. Время сбора назначили на первые числа июля, а оставшиеся 2,5 месяца каждый был волен использовать по-своему. В частности, дружки детства Лютый и Марченко решили посмотреть Москву, а потом через Курск вернуться в Гуляйполе. В маршруте самого Махно значились Петроград и Москва. До Петрограда Нестор так и не добрался, а на пути в Москву стал очевидцем события, повлиявшего на него сильнее, чем «апрельская измена».

Батька-двоеженец

Портрет Галины Кузьменко, написанный Владимиром Гагенмейстером в 1919 году

После бегства из Гуляйполя жена Махно Анастасия Васецкая скиталась по Поволжью вместе с членами первой махновской коммуны. Там она родила сына. Но младенец через неделю умер, а до Насти дошли слухи, что ее мужа убили...

А у Махно тем временем появился личный секретарь — учительница гуляйпольской школы Агафья Кузьменко. Вскоре они сошлись. Украинская патриотка с анархическим уклоном была совсем не похожа на кроткую крестьянку Настю.

Галина (это имя она взяла после свадьбы с Махно) была доброй наездницей, ходила в атаку, стреляла из пулемета. За брюнеткой с выразительными глазами закрепилась слава заступницы женщин. И небезосновательно: однажды Галка собственноручно застрелила махновца, изнасиловавшего селянку.

Галину Кузьменко арестовали в 1945 году в Берлине. В 1946 году она была осуждена на 8 лет заключения за участие в махновском движении

Второй удар

Снискавший славу на Украинском фронте отряд красного командира Петренко перебрасывали на Сибирский фронт для борьбы с Колчаком. Путь лежал через Царицын, где большевистские власти требовали разоружения каждого входящего в город воинского подразделения. Петренко отказался сдавать оружие «тыловым крысам» и вступил в бой настолько жаркий, что царицынцы запросили мирных переговоров.

Петренко прибыл, но был схвачен и брошен в подвал. Его отряд разоружили, а затем послали на фронт в составе разных частей РККА. Самого командира расстреляли в том же подвале как контру. Все эти события происходили во время пребывания в Царицыне Махно, который разрабатывал план спасения Петренко. Но — не успел. Расстрел Петренко настолько потряс Нестора, что он, до того поддерживавший большевиков, впервые подумал: «А не контрреволюционна ли сама советская власть?»

Кропоткин благословил, Ленин помог с документами

В общем, поездка по России оставила тягостное впечатление. Былые идейные сторонники бездельничали и занимались пустопорожней болтовней. Наиболее явственно это ощущалось в Москве, где их самым серьезным занятием стала перепечатка трудов теоретика анархизма Кропоткина.

Петр Кропоткин

Сам Кропоткин, которого Махно навестил, был приятно удивлен, что его философию кому-то удалось воплотить в жизнь. На прощание дал совет: «Нужно помнить, дорогой товарищ, что борьба не знает сентиментальностей. Самоотверженность, твердость духа и воли на пути к намеченной цели побеждают все».

А вот разговор с Лениным получился не столь душевным. Нестор даже обиделся на Ильича за то, что тот судил об украинских анархистах по московским сотоварищам, которых большевики разогнали за бандитизм. Тем не менее Ленин отдал поручение помочь Махно с документами для нелегального возвращения на Украину. Красные уговаривали осесть в Харькове, чтобы там вместе с большевиками вести подпольную борьбу с гетманом Скоропадским. Но Махно был непреклонен: к началу июля он должен вернуться к своим, ибо «всякая задержка может дурно отразиться на работе, начатой анархо-коммунистами». Выправлявший ему паспорт большевик Затонский рассмеялся: «Разве анархисты способны организовать что-нибудь серьезное и в большом масштабе? Они способны только разрушать». «Когда-либо увидите, что мы способны и создавать», — парировал Махно и поехал на Украину.

Немецкое отечество

Это была уже другая страна. На ж/д станциях так и было написано — Deutsch Vaterland. А служащие отказывались отвечать на вопросы, если те задавались не на державной мове.

Встреченные в Харькове односельчане умоляли Махно не ехать в Гуляйполе: дом матери сожжен, сама она скитается, один из братьев убит, другой сидит в тюрьме, а десятки земляков расстреляны только за то, что немцы не смогли найти самого Нестора.

Попытки Махно вернуться на родину обернулись новыми репрессиями против односельчан. Не имея возможности вести борьбу непосредственно в Гуляйполе, махновцы взялись формировать в соседних деревнях «законсервированные» отряды, должные в нужный момент поднять восстание. Параллельно занялись лихими партизанскими наскоками, для которых изобрели оригинальный сценарий: завидев немецко-австрийский или гетманский отряд, махновцы «притворялись» присланным из Киева на поиски Махно карательным отрядом, а приблизившись, разоружали неприятеля (офицеров убивали, солдат отпускали). Вести о возвращении Махно, о его удачных стычках с оккупантами и гетманщиной собирали вокруг Нестора все новых добровольцев. К сентябрю силы окрепли настолько, что Гуляйполе удалось взять почти без сопротивления. Правда, ненадолго. Как только к селу стянулись утроенные вражеские силы, махновцы сели по коням и ретировались с криками: «Прощевайте! Через неделю-две возвратимся».

Стихи Демьяна Бедного, карикатура Кукрыниксов (1937)

Явление Батьки

Тогда, утекая от немцев, махновцы остановились в деревне Дибровка. Здесь, в окрестных лесах, партизанил Феодосий Щусь, терроризируя помещиков и гетманские войска, а затем ловко прячась в вырытом в лесу подземном убежище.

Объединение отрядов дибровчан и гуляйпольцев переполошило местных крестьян: несколько дней они стекались в Дибровку — записываться в повстанцы. На третью ночь артиллерийский огонь австрийцев вынес бунтарей из их укрытий. На пути к спасительному лесу Махно считал отчаяние на лицах крестьянок с детьми, понимавших, что с ними станет за предоставление приюта партизанам. И тогда он остановил бегство, приказав принять бой. «И вот здесь-то, на полянке Дибривского леса, я впервые от всех присутствующих крестьян услышал: “Отныне ты наш украинский Батько, и мы умрем вместе с тобою. Веди нас в село против врага!”» (Из воспоминаний Махно)

Чистое безумие, но — бой был выигран. Радость победы прошла быстро. Через два дня махновцам снова пришлось бежать — на помощь австрийцам стягивались мелкие, но в несметном количестве отрядики кулаков и помещиков.

То, что потом случилось с Дибровкой, стало третьим и самым серьезным ударом, повлиявшим на мировоззрение Махно. Огромное, на 700 дворов село сожгли дотла. Мужчин и детей убили. Женщин изнасиловали, а затем тоже убили... На следующий день разведка привела к батьке трех пленных немцев. Те поначалу хвастались, что ездили в Дибровку «бить бандитов», но, узнав, кто перед ними, стали проситься на службу.

— Убейте этих собак! Никому и никакой пощады из вооруженных врагов революции с сего дня мы не дадим! — велел он.

Огнем и мечом

За Дибровку махновцы сожгли каждый кулацкий дом, каждую помещичью усадьбу, чьи обитатели были замечены в дибровском побоище. Немецкая колония Красный Кут была стерта с лица земли вместе с только что вернувшимися победителями дибровских крестьянок. Огненным мечом мести прошелся отряд батьки по району, прирастая по ходу добровольцами, оружием и деньгами.

В октябре отряд снова вошел в Гуляйполе, и Махно поставил перед бойцами новую задачу: переходить от мелких партизанских групп к формированию батальонов с последующим преобразованием во фронты.

— Это невозможно! Мы бессильны это выполнить! Ты сошел с ума! — возмутились полевые командиры.

— Эту задачу я обдумывал долгие месяцы. Осуществить ее является прямым долгом нашей организации именно теперь! — сказал как отрезал батька.

И махновцы продолжили патрулировать свои земли, совершая набеги на Запорожье, на берега Днепра. Вступая в стычки с регулярными войсками и облагая контрибуцией помещиков. К этому периоду относится первый «частный» грабеж, совершенный своими: пользуясь случаем, двое повстанцев обложили данью сельскую мельницу на берегу Днепра. Узнав об этом, Махно приказал расстрелять вымогателей, искренне огорчившись, что в его ряды «просачивается элемент, преследующий цели грабежа и личной наживы»...

Это был декабрь 1918‑го. Махно еще не знал, что скоро падет гетманская власть, что на смену ей придет Директория Петлюры, а сам он будет назначен командующим Советской революционной рабоче-крестьянской армией Екатеринославского района. То будет его первый союз с Советами. Потом будут еще два, между которыми — кровопролитные бои с петлюровцами, казаками, белогвардейцами и... с красноармейцами. Армия Махно станет исчисляться десятками тысяч, а мародерство и разбой будут делом столь же привычным, сколь слова батьки о неминуемых за них расстрелах. Но это уже совсем другие эпизоды из истории Гражданской войны.

В 2009 году в центре Гуляйполя был установлен памятник Нестору Махно. Памятник пока гипсовый, энтузиасты собирают деньги на медный

Лютый махновец

В 1966 году вышел фильм «Неуловимые мстители», снятый по мотивам повести Павла Бляхина «Красные дьяволята». В книге отважные подростки сражались с отрядом Махно и даже в финале брали его в плен. В фильме же Махно заменили на вымышленного атамана Бурнаша, но вот «полевому командиру» атамана — Сидору Лютому — дали фамилию реально существовавшего человека.

Исидор (Петя) Лютый был другом Махно еще с детских лет. По происхождению крестьянин, по профессии — маляр. Член штаба армии махновцев и ближайший помощник Махно. В соответствии с анархистской идеологией, Лютый не признавал прямого подчинения Нестору Ивановичу, но, учитывая авторитет Махно, считался с его указаниями.

Нрав имел горячий. Убит в боях с деникинцами в 1919 году.

Автор текста: Юлия Никитина