Приднестровье от Пасхи до «Бессмертного полка»

Дорогие радиослушатели, добрый день! В студии Александр Фрумусаки, ведущий передачи «Приднестровские диалоги». 30 минут на Радио Свободная Европа.

Пасхальные праздники – хороший повод поговорить о том, что значит быть христианином? Соблюдать обычаи – или стремиться больше узнать о том, что такое вера, и что такое Бог? Глава кишиневского бюро Свободной Европы Василе Ботнару обсуждает тему с одним из самых известных священников Православной церкви Молдовы отцом Максимом Мелинти.

***

Как обычно, начнем наш выпуск с обзора новостей и главных событий минувшей недели. Кишинев в очередной раз призвал Евросоюз предварительно согласовывать все программы помощи, получателями которых являются жители Приднестровья, и приглашать представителей Бюро по реинтеграции на периодические встречи внешних доноров, где они смогут представить официальную позицию. Глава Бюро по реинтеграции Кристина Лесник вновь подняла этот вопрос на встрече с главой делегации Евросоюза в Кишиневе Петером Михалко. Как отмечается в пресс-релизе правительства, на встрече обсуждался также предстоящий рабочий визит спецпредставителя действующего председателя ОБСЕ Франко Фраттини, но дата визита не уточнялась.

Премьер-министр Молдовы Павел Филип помог вывести из-под украинских санкций основного налогоплательщика в Приднестровье – Молдавский металлургический завод, принадлежащий правительству непризнанной приднестровской республики. Об этом говорится в материалах совместного журналистского расследования RISE Moldova и украинского проекта «Схемы». В распоряжении RISE Moldova оказалась копия письма Филипа, адресованного Петру Порошенко и премьеру Украины Владимиру Гройсману, где он просит исключить ММЗ из санкционного списка.

Молдавский премьер попросил также уменьшить вдвое экспортные пошлины, которые, по его словам, фактически стали «административным барьером» для экспорта, а также «остановить антидемпинговое расследование против ММЗ», как «необоснованное». Через десять дней после отправки письма Киев снял санкции с Молдавского металлургического завода.

9 мая 2019 г. в Москве состоится шествие «Приднестровье. Бессмертный полк». Организатор мероприятия – представительство Приднестровья в российской столице – приглашает проживающих в России приднестровцев и всех желающих принять участие в шествии. Открытие представительства Приднестровья в Москве вызвало жесткую критику в Кишиневе, но российская сторона заявила, что речь идет о фонде, зарегистрированном в форме общественной организации. В свою очередь, Тирасполь утверждает, что представительство призвано оказывать правовую помощь приднестровцам, живущим в Москве.

Президент Российской Федерации Владимир Путин считает, что общее гражданство сделало бы российский и украинский народы сильнее и успешнее, передает агентство Интерфакс. Ранее Путин заявил о намерении предоставить украинцам возможность получить российское гражданство в ускоренном режиме – это заявление российского президента с негодованием восприняли многие украинские политики. Путин уже подписал указ, дающий право жителям Донбасса получить российское гражданство по упрощенной процедуре. В ответ Киев потребовал ужесточить международные санкции в отношении России. Новоизбранный президент Украины Владимир Зеленский сказал, что украинцы – свободные люди, прекрасно знают цену российскому паспорту, и что Украина так же может, в свою очередь, предоставить украинское гражданство всем россиянам, желающим стать гражданами демократического государства. Новоизбранный президент Украины Владимир Зеленский на своей странице в Facebook опубликовал пост, в котором заявил, что «братскими отношения между Киевом и Москвой назвать точно нельзя» и что общего между двумя странами осталась разве что государственная граница. «Россия должна вернуть контроль за каждым миллиметром территории с украинской стороны. Только тогда мы сможем продолжить поиски общего», написал Зеленский.

Более 120-ти человек, по данным сайта «ОВД-инфо», задержаны в российских городах на первомайских акциях. Массовые задержания проходили жестко, полицейские применяли силу и избивали манифестантов, скандировавших лозунг «Россия – без Путина!»

Больше всего – около 70 человек – задержаны в Санкт-Петербурге. Свыше 2000 человек участвовали в манифестации, разрешенной властями Петербурга, в том числе сторонники лидера оппозиции Алексея Навального. Протесты прошли в более чем 30 городах России. Акции проходили под лозунгами «За честные и свободные выборы», участники несли баннеры «Путин не вечен».

***

Что для каждого из нас означает Пасха, и как мы ее отмечаем? Послушаем мнения случайных прохожих, которых наши корреспонденты встретили на улицах Тирасполя и Бендер:

- Отмечаем в кругу семьи, с родителями, родственниками, сестрами, братьями. Всегда очень весело, светло, ярко. Пасхи, крашенки – все как обычно. Мама всегда печет пасхи, я – покупаю. В детстве – оно красивее выходит. Теперь я покупаю красители, и ребенок дома красит. Ей интересно – разные цвета, и это как бы развлечение ей.

​- С родными собираемся, дома посидеть. В церковь я пойду, с бабушкой, с бабулей... Ну, будем святить пасху и яйца. С родителями – я это каждый год делаю. Пасхи печем –бабушка, мама. Я помогаю. Мама, когда делает, я стараюсь ей не мешать.  

- Мы торжественно хотим ее отметить, с пасхой, яйцами. И вообще, у нас праздничное настроение.

- С куличами. Почти то же самое.

- Мы покупаем. Вот купили уже на рынке, заранее. Это бабушки наши пекли, а мы покупаем. Мы покупаем такие корзинки, натуральные яйца, и туда – вот эти чехольчики, наклеечки.

- Я – дома, с родными.

- Мои родители покупают.

- Мама, бабушка, мы приедем уже на готовенькое…

- Я лично не крашу, а пленочкой такой…

- Мама красит, конечно, зелененькие, розовые... В церковь тоже, да.

- Работаю на такси, смену за рулем, работать надо и на пасху, кататься, возить людей пьяных, трезвых, удовлетворенных этой жизнью!..

Мнения жителей Тирасполя и Бендер.

***

О христианстве и церкви, традициях и вере журналист Василе Ботнару беседует со священником Максимом Мелинте.

Свободная Европа: Добрый день! Мы пригласили вас поговорить в неформальной обстановке. Представьте себе, что вас слушают не только ваши прихожане, но и те, кто редко ходит на службы, или вообще не бывают в церкви, предпочитая свой путь к Богу и считая, по разным причинам, что для общения с Богом посредники не нужны. Или – есть и такие – кто вообще сомневается в существовании Бога. Уверен, вам приходилось беседовать и с такими людьми. Поэтому, надеюсь, вас не удивит ни один мой вопрос, даже самый, казалось бы, фривольный или граничащий с научным атеизмом, от которого мы избавились после распада Советского Союза. Но над религией – или Церковью, верой в целом – довлеет потребительский дух, неприязнь и предубеждения... Начну нашу сегодняшнюю беседу с детского вопроса, который как-то задали мне – но я не смог на него ответить. На каком языке говорит Бог, ведь на земле столько людей, столько языков, столько народов, столько стран!.. И ребенок спросил: «Если со мной Бог говорит на моем языке, то как Он общается с французом, немцем или поляком?»

Максим Мелинти: Прекрасный вопрос, по-настоящему детский, и, вероятно, именно в таком контексте мы и должны относиться к Богу – предельно просто и ненавязчиво, помня, что Бог смешал языки в Вавилоне, а это значит, что он знает языки, но говорит с людьми не только с учетом их этнической принадлежности. Он чувствует нас по биению сердца, по звучанию голоса, по душевному трепету – слышит, знает и понимает каждого из нас.

Свободная Европа: Почему же тогда Церковь не одобряет и даже осуждает различные духовные или псевдорелигиозные течения, которые как раз и пытаются говорить о вибрации, о духовности вне Церкви, вне веры, вне Библии? Предает анафеме различных магов, белых ведьм, которые тоже носят нательный крестик? Вы предпочитаете держаться от них подальше?

Максим Мелинти: Лично я стараюсь, скажем так, держаться подальше от всего, что не приближает меня к Богу. Даже в контексте нашей веры: все, что в свете Библии представляется неверным и не приближает меня к Богу, не делает меня лучше, не делает более трудолюбивым и миролюбивым – все это чуждо Богу.

Свободная Европа: Но откуда такая уверенность в том, что именно вы – настоящие? И что не имеют никаких прав, например, те, кто проповедуют различные духовные течения…

Максим Мелинти: Я этого не говорил, я сказал не так…

Свободная Европа: Да, вы не сказали, но, как представитель Церкви, церковнослужитель, вы не приемлете прозелитизм, обращение других в свою веру?

Максим Мелинти: Я не представитель Церкви, но мне хотелось бы стать ее достойным членом. Я не представляю Церковь, ее представляем все мы – и хорошие, и плохие, и активные христиане, и не очень ревностные. Мы представляем себя – своими действиями, прежде всего.

​Свободная Европа: Допустим. Спрошу о другом: у вас существует иерархия — и, насколько известно, более чем жесткая?

Максим Мелинти: Да, иерархия есть.

Свободная Европа: И когда вы допустили, скажем так, более вольную трактовку тех или иных событий, вышестоящие священнослужители призвали вас соблюдать дисциплину, и вам пришлось просить прощения, чтобы избежать запрета к служению. Таким образом, вы каким-либо образом вовлечены в эти структуры?

Максим Мелинти: С точки зрения мирской – да, чисто по-человечески – да. Но я думаю, что там, где есть любовь – закон исчезает. Кстати, Христос как раз и боролся с этими формальностями, с тем, что любое движение человека скованно какими-то ограничениями, потому что до тех пор, пока человек умеет любить и целиком отдаваться ближнему, не думая о последствиях и личном комфорте, – он уже является представителем, как вы сказали, посланником Бога на земле.

И неважно – православный он христианин, атеист или агностик. Помните, в чем суть клятвы Гиппократа? Не навреди! А христианство вводит еще одну ценность: не только не навреди, но внеси свою лепту во что-то хорошее. Недостаточно сказать на исповеди: «Я ничего не украл, никого не убил!» В таких случаях я спрашиваю: «А что хорошего ты сделал?» В этом суть христианства – не только не сделать ничего плохого, но любить недостойного, помочь ему собственным примером, показать, что добро есть. И каждый должен исходить из того, что именно он должен стать тем носителем света и добра. В этом призвание человека на земле. Так я считаю.

Свободная Европа: Мне хотелось бы вернуться к тому эпизоду, когда вас посчитали слишком… снисходительным к тем, кто не соответствует православным канонам. Вам тогда довелось испытать на себе, каково это – быть отверженным. В связи с этим у меня вопрос: насколько воинствующим может быть православие, и христианство? В последнее время, и особенно – в вопросах политики, Церковь становится крайне воинственной, порою даже возвращается к традиции крестовых походов, за которые в свое время просила прощения…

Максим Мелинти: Католическая церковь покаялась…

Свободная Европа: Католическая церковь, вы правы.

Максим Мелинти: Попросила прощения за инквизицию.

 Свободная Европа: И за крестовые походы. Или нет?

Максим Мелинти: В какой-то мере. Там речь шла в более широком плане, но в основном – за инквизицию. Но это касается исключительно Римско-католической церкви. Православная церковь не просила прощения за те или иные отступления или за нарушение прав отдельных категорий граждан.

Возьмем хотя бы старообрядцев – Церковь пока не покаялась и не попросила прощения за тысячи, миллионы русских, убитых за то, что они крестились двумя, а не тремя перстами, как постановил патриарх Никон. Несмотря на то, что Церковь сегодня занимает менее жесткую позицию, публичного покаяния с ее стороны не было, не было признания в плане того, что – «да, мы ошиблись, признаем свою ответственность за геноцид собственного народа».

Свободная Европа: Интересно было бы узнать, как чувствуют себя старообрядцы, староверы в Республике Молдова? А заодно спросить, насколько дозволено православию, христианству проявлять воинствующий характер и принуждать к вере огнем и мечом?

Максим Мелинти: Этот же вопрос возник в момент пришествия Христа. Вспомним, Христос родился не в царских палатах, а в яслях. Почему он не собрал вокруг себя всех царей и не повелел издать указ о принудительном переходе в христианство – до признания Константином Великим? Потому что насильно мил не будешь, человека нельзя привязать к Христу, нельзя насильно загнать Христа в сердце и сознание человека. И как бы много я ни проповедовал с амвона, если мои слова расходятся с делами – я не способствую сближению человека с Богом.

Я могу часами говорить о доктрине, о догмах, но это не сделает человека добрее, это не изменит того плачевного состояния, которое сложилось в нашей стране – с коррупцией, со свалками мусора вдоль дорог и т.д. Кто это делает? Те же христиане, те же православные верующие, которые знают лишь то, что надо соблюдать определенные дни поста, надо ходить в Церковь исповедоваться и причащаться – и все. На этом их связь с Богом, с людьми и природой закончилась!

Но нельзя быть христианином «для порядка», надо преодолеть этот формализм, этот фарисейский формализм, с которым на самом деле боролся Христос.

Свободная Европа: Но не священники ли, отпуская грехи, поощряют лицемерие прихожан? Человек исповедовался, вы ему говорите: «Бог простит» — он выходит на улицу и продолжает свою нехристианскую жизнь…

Максим Мелинти: Согласен на все сто процентов! До тех пор, пока Церковь и представляющие ее священники снисходительны к греху, к людским порокам – и не просто терпят их, но и поощряют, прямо или косвенно, нехристианское поведение будет процветать в нашем обществе.

Свободная Европа: Я сейчас читаю роман Гильермо Арриаги «Дикарь», в котором описывается ситуация в Мексике, скорее всего невыдуманная, где священник, которому надоело все это двурушничество, поощряет молодежное движение «воинов Бога», которые посчитали необходимым создать организацию по борьбе с еретиками, своеобразный Ку-Клукс-Клан, наказывающий тех, кто нарушает заповеди Божьи...

Максим Мелинти: Силой бороться с грехом… Не думаю, что это оправдано.

Свободная Европа: Да. И тут невольно напрашивается вопрос: эти священники, которые выступают против паспортизации, настроены – и настраивают – паству против беженцев, которые облили грязью Майю Санду, утверждая, что она не может стать политиком, поскольку, видите ли, она не замужем, и т.д., и т.п. – не напоминают ли такие методы проповедничества агрессивных «воинов Бога»?

Максим Мелинти: Знаете, у нас существует легенда, связанная с Николаем Угодником, который участвовал в работе первого Никейского собора, где предавали осуждению богохульную ересь Ария – и где, говорят, святитель Николай ударил еретика по щеке – и был подвергнут церковному наказанию за то, что применил физическую силу. Так что и среди защитников православия многие находят уместной проповедь «добра с кулаками», полагая, что Божье слово необходимо защищать и подобными методами.

А я считаю, что Христос в заступничестве не нуждается, Христос – не памятник, не кладбище, которое необходимо защищать. И тут, как оказалось, я вступил в противоречие с псевдохристианами – я не могу их назвать православными христианами, которые стали приводить различные аргументы, утверждая, в частности, что и Христос применял силу, когда изгонял торговцев из храма. Я спросил их: «Где написано в Священном писании, что Он их ударил?» – «Ну как же, – говорят они, – Он сделал кнут…» – «Но это не значит, что Он их бил?» – «Это само собой разумеется!» – «Значит, Христос агрессивен?» – спросил я. – «Нет!» – «Ну как же? Если Он ударил, значит, проявил агрессию?» – «Нет, это не так!..» – «Но почему же не назвать действие, если суть от этого не меняется? Значит, мы оправдываем любое насилие, любую борьбу с теми, кто не такие, как мы – другого цвета кожи, других убеждений и взглядов, другой национальности и веры?..»

Свободная Европа: А что вы скажете о протоиерее Русской православной церкви Всеволоде Чаплине, который в прямом эфире пытался оправдать смертную казнь и убийства? На вопрос модератора, как быть с заповедью «Не убий!», он сказал, что – да, есть такая заповедь, но в самой Библии буквально через страницу после нее говорится о том, когда можно и даже нужно убивать. И если бы историю повернуть вспять, в 1995 год, когда была запрещена смертная казнь после вступления Молдовы в Совет Европы, многие православные христиане, в том числе и те, кто ходят в вашу церковь, нашли бы достаточно аргументов в пользу смертной казни для насильников и преступников. Как бы вы попытались убедить этих людей в недопустимости смертной казни?

Максим Мелинти: Я бы напомнил эпизод, когда книжники и фарисеи привели к Иисусу грешницу, обвиненную в прелюбодеянии, и спросили Его, как с ней поступить. На что Иисус ответил: «Кто из вас без греха, первый бросьте в нее камень!»

Кстати, в соцсетях бывает очень интересное изображение: на первом плане – Иисус с этой грешницей, а внизу – люди с крестами, иконами, флагами, люди бросают камни и в Иисуса, и в эту грешницу... Так что у нас есть два лагеря, две крайности: те, кто считают себя безгрешными и уверены, что ни в чем не согрешили перед Богом и людьми, и те, кто считают себя настолько грешными, что не видят возможности примирения с Богом. А посередине есть группа людей, которые видят вокруг себя одних грешников и считают себя вправе швырять в них камни… Увы, мы часто видим подобные проявления и в нашем окружении, в нашем обществе.

Свободная Европа: Но все-таки, существует ли какая-то классификация грехов? Одно дело – солгать, другое дело – убить, грехи-то разные!

Максим Мелинти: Когда Господь через Моисея возвестил заповедь: око за око, зуб за зуб – это повеление для всего общества, как поступать с преступником, а не разрешение пострадавшему мстить своему обидчику. Нигде в Священном писании Бог не допускает убийства или агрессии по отношению к другому человеку, напротив, Он говорит, что укравший должен вернуть все украденное, нанесший увечье или убивший ближнего своего должен понести аналогичную кару – но решать это справедливому суду по справедливым законам.

И когда Христос пришел на землю, именно по этому поводу у него возник конфликт с книжниками, которые к десяти заповедям добавили еще более 900 правил из Талмуда и писаний. А Он недоумевал: «Так вы поняли слова Отца моего? В храме устроили базар, из десяти заповедей составили целую книгу правил – что делать, как делать, как не делать!»

Свободная Европа: Если бы сегодня Христос пришел посмотреть… Я снова о высокопоставленных священнослужителях…

Максим Мелинти: Он схватился бы за голову!..

Свободная Европа: Именно это наводит на следующий вопрос: ощущаете ли вы себя представителем церковной структуры, церковной иерархии? Потому что вы, конечно, исключение, но над вами есть иерархи, у которых и крутые автомобили, и шикарные дома, и бизнес… И в этом случае как вы себя чувствуете в духовном сословии, ведь именно вам нередко приходится испытывать последствия? Потому что, согласитесь, многие люди избегают и вашего посредничества, и посредничества ваших коллег как раз потому, что они недовольны несоответствием между тем, как ведутся проповеди – и что происходит в реальной жизни. Не секрет, что многие прихожане руководствуются неписаным правилом, которое бытует в миру: «Следуй словам батюшки, а не его делам». Политики прекрасно это усвоили, они тоже говорят: «Ведите себя так, как мы велим, как велят изданные нами законы, и не делайте так, как поступаем мы». Что вы на это скажете?

Максим Мелинти: По моему мнению, Византия в значительной степени способствовала дистанциированию духовенства от мирян, от простых христиан, чего не было на заре христианства. На начальном этапе христианства не было вождя, не было прелата, как вы выражаетесь, не было епископа – был только человек, который собирал сообщество христиан и проводил богослужение.

Отмежевание с веками становилось все заметнее, все глубже, оно проявлялось, в том числе, в особом одеянии для священнослужителей, в требовании к верующим стоять в определенном месте, за незримой чертой, а еще раньше – и за забором…

Духовенство все больше отдалялось от прихожан, и со временем сформировался ошибочный, по моему мнению, концепт – что те, кто стоят по ту сторону забора, там, где находится алтарь – они ближе к Богу. Лично у меня нередко возникают споры с верующими, которые говорят: «Отец, вы это можете сделать, вам это дозволено, потому что вы – ближе к Богу». На что я отвечаю: «Нет у меня никакого пароля для общения с Богом, и крыльев у меня тоже нет, я такой же, как и вы все, у меня свои грехи, свои недостатки, у меня такие же права и такая же ответственность перед Богом, как у всех остальных людей».

Свободная Европа: Вы можете изменить положение дел, с которыми вы, вроде бы, не согласны? Когда вы пытались пересмотреть порядок, вам посоветовали проявить смирение, унять бунтарский дух… Вы можете что-то изменить? Или, возможно, необходимы какие-то более радикальные перемены для привлечения верующих?

Максим Мелинти: До тех пор, пока мои собратья, коллеги по цеху – назовем их так, более популярно – будут руководствоваться принципом, согласно которым они представляют касту избранных – как это было в Израиле, священнослужители составляли отдельную партию, совершенно отличную от остального народа, они считались безгрешными и состоящими в особых отношениях с Богом. До тех пор, пока остальные верующие не будут знать своих прав, не будут участвовать в жизни христианского сообщества, к которому они принадлежат, до тех пор, пока верующие не будут проявлять интереса к тому, какое место им отводится в сообществе, а будут кочевать от одной церкви к другой, выбирая, где крестить ребенка, где венчаться, где – красивее…

Свободная Европа: Или – где подешевле…

Максим Мелинти:  Может, и где подешевле – так вот, до тех пор никаких перемен не ждите!

Я не призываю к революции, Боже упаси! Ни о чем таком я даже не помышляю, но у меня в голове крутится вопрос: «Когда мне придется держать ответ перед Богом, что я Ему скажу? Как я использовал данное Им время, с чем я предстал перед Ним?»

Он ведь меня не спросит – носил ли я золотой крест, завершил ли начатое строительство, какими званиями и дипломами удостоен, был ли я доктором наук? Он спросит – кормил ли я голодных, одевал ли сирых, ухаживал ли за больными – вот о чем спросит меня Христос, а все остальное Его не интересует.

Свободная Европа: Вернемся, кстати, к кресту. Почему ваш крест именно такой? И еще: некоторые священники отказываются назначать тарифы за свои услуги. Лично я был свидетелем, когда священник пришел освятить дом моей дочери и наотрез отказался брать деньги. И, уверен, не потому, что там был я, просто он сказал: «Это наш долг!» Для меня это было очень неожиданно, но я слышу, что все больше священников отказываются брать деньги. Думаю, какие-то деньги и им не помешали бы, ведь на каждом шагу немалые расходы. Но они отказываются! И о таких примерах я слышу все чаще. Не является ли это выражением протеста, сопротивления?

Максим Мелинти: Может, и сопротивление, а может, это попытки обновления, перемен, которые, как искры, возникают то тут, то там. Мне бы очень хотелось, чтобы эти порывы шли из глубины души – не только отказываться от этих поборов, но и объяснять, почему мы так поступаем. Честно скажу, лично мне давно хотелось отказаться от «тарифов». С большим трудом мне удалось убедить приходской совет – потому что именно он принимает решения по наиболее важным вопросам жизни сообщества – что это ненормально, неправильно – взимать деньги. К моему слову прислушались, мы отказались от сборов, а верующим сказали так: «За крещение, венчание, похороны и другие услуги деньги не взимаются. Кто хочет и может – пусть жертвует на благо церкви, но знайте, что деньги пойдут не в карман священника, а на церковные нужды, в том числе на нужды нашего социального центра, который является частью нашей благотворительной деятельности».

Я настойчиво и при каждом удобном случае пытаюсь рассказать о своей внецерковной работе при приходе – пусть люди знают, что я не стою и не жду калачей. Более того, бывали случаи, когда люди подходили к дому, стучали в дверь – открывала матушка и на вопрос: «Где батюшка?» - отвечала: «На работе.» - «Какая работа? Что, он еще где-то служит? Не здесь ли его работа?» - «Нет, не здесь. Точнее, не только здесь…» - «А где же еще?» - «В тюрьме.»

Я это к тому, что сложился некий стереотип у нашего гражданина, верующего, молдаванина – называйте его, как хотите, который считает, что священнику работа не нужна, потому что его место в церкви. И вот эти постепенные перемены могут повлиять и на отношения между верующим и Богом – не между верующим и священником. Люди приходят не к отцу Максиму, не к священнику X, Y или Z – они приходят к Богу! Я лишь тот, кто держит их за руку, как ребенка, который делает первые шаги. Я лишь тот, кто указывает направление.

Свободная Европа: Но абсолютизация процедур, литургии, ритуалов – это так часто происходит в церкви... Меня, например, задевает, когда я прихожу в церковь, то обязательно найдется какая-то пожилая женщина, которая наставительно скажет: «Нельзя держать руки за спиной!» Другим женщинам прикажет накинуть платок на голову, сделает замечание по поводу слишком короткой юбки, еще что-то… Такого рода надзирательство, необязательно исходящее от священника!.. Вы говорили о приходском совете – что, обязательно должен быть такой сердитый наставник, который всем делает замечания? Как избавиться от этой «прослойки», которая находится ниже духовенства, но порою до такой степени казенно-непреклонна, что становится неуютно…

Максим Мелинти: Воспитанием, ежедневными беседами!.. Я постоянно говорю об этом, каждый день говорю о свечах, о дисциплине в церкви, о том, что если в церковь зашла мать с ребенком или беременная женщина, ей надо уступить место. Все это – проявление культуры, ведь мы не только христиане, мы – культурные, образованные люди.

Но, увы, часто бывает иначе – если ты христианин, то еще не факт, что ты культурный, воспитанный человек. И в этом наша трагедия, потому что мы идем в церковь, но мать с ребенком можем и не заметить, и так она и простоит всю службу с ребенком на руках, и никто не уступит ей место, понимаете?..

Тогда как первые правила, первые советы христианам были следующие: если в церковь зашла мать с ребенком, уступи ей свое место. Это говорит о том, что когда-то христиане сидели во время службы. И – простая рекомендация: уступи место матери с ребенком. Все! В этом проявляется культура – в уважительном отношении к тому, кто слева или справа от тебя. А если этого нет, то можно сколько угодно говорить о десяти заповедях, о посте, иконах и мощах, о многом другом – это не сделает нас лучше и совестливее, как говорят молдаване.

Очень трудно говорить с таким православным христианином. Ему легче не есть неделю, две, три, воздерживаться от мяса, молочных и рыбных продуктов на протяжении всего Великого поста, чем измениться немного самому. А это и есть то самое обновление, о котором мы говорили чуть ранее: провести перезагрузку себя, переоценку своих убеждений, взглядов, отношений с другими людьми, с природой, с окружающим миром…

***

Свободная Европа: Дорогие друзья, программа «Приднестровские диалоги» подошла к концу, в студии был Александр Фрумусаки. Всего вам самого доброго! Вы слушали Радио Свободная Европа.