Валерия Гай Германика: «Лев Толстой не учился в школе, вот и я решила не учиться»

- Я недавно провела два месяца за границей и поняла, что такую жизнь, которая мне нравится, жизнь Льва Толстого, там не построишь. У меня же здесь козы, гуси, утки. У моей семьи — кинокомпания, которую я собираюсь развивать. Мне никто не запрещает снимать то, что я хочу. Вы же видели в «Обоюдном согласии» момент, когда Маша Голубкина в роли сотрудницы Следственного комитета на фоне портрета президента надевает колготки и рассказывает, как она коррумпирована. Это абсурд нашей жизни во всем его великолепии. Кстати, из тех актрис, кого я снимала в последнее время, Голубкина — одна из немногих, достойных «Нетфликса». - Сама я в общеобразовательной школе училась лет до двенадцати. Однажды утром я проснулась и поняла, что могу туда больше не ходить. Словно голос интуиции сказал мне: «Не ходи туда никогда. И с тобой ничего плохого не случится». Лев Толстой не учился в школе, вот и я решила не учиться. И выиграла от этого. Понимаете, чувство, что мне не надо ходить в школу, рождалось у меня из мелочей. Даже из ситуации, когда человек, который старше, говорил при всех: «Ну, с ней все понятно, она дворником будет».А вот моя дочь Октавия не может не ходить в школу. И я ее понимаю. Если все перестанут ходить в туда, будет очень плохо. - Мне кажется, они стали раньше взрослеть. Мы были дети советских родителей, а они — полусоветских. Моя дочь в четырнадцать лет ведет себя разумнее и аккуратнее, она более информирована, чем я в ее возрасте. Кстати, вот сейчас она начала смотреть сериал «Школа». Я думала, что для ее поколения он выглядит как какое-то старье, снятое примитивной камерой, с интригами как в турецком сериале. А она говорит: «Так современно, мам! Такая атмосфера! Такой уютненький вайб!» А поколение шестилеток — вообще другие люди. Такие свободные и счастливые! - У моих знакомых была ситуация, которая перекликалась с тем, что было в этом сценарии. Девочка училась в седьмом классе частной школы, и выяснилось, что ей пишет 38-летний учитель истории. Писал такие вещи, типа: «Давай выйдем в Zoom, включи камеру». И потом оказалось, что он пишет всем девочкам. Я видела скриншоты переписок. Историк явно флиртовал, а девочки просто дуры, как-то по-детски отвечали на этот флирт. Один папа нехило тряханул учителя, и эту историю начали раскручивать. Но в итоге другие мамы начали уговаривать маму этой моей знакомой девочки не писать заявление на историка, потому что девочки «сами его соблазнили». То есть мысль в том, что даже если тебе тринадцать лет, ты все равно сама виновата. Что в головах у этих мамаш? Мама моей знакомой писала мне: «Лера, мне кажется, я сошла с ума, может быть, мне все это пригрезилось?» - У меня нет сомнений в том, что я лучше всех работаю с актерами в России. Кончаловский и я. Кастинг-директор прислал мне пару десятков лиц, которые точно могли бы вписаться в фильм, но только не в мой. Знаете, такие типажи а-ля «следователь из русского сериала». В частности, на эту роль мне привели Бориса Щербакова, который в итоге сыграл отца главного насильника. И вот мне пришла в голову мысль, что следователя может сыграть Андрей Козлов из «Что? Где? Когда?». Андрей подошел к этой роли как настоящий голливудский актер, полностью разобрал своего героя, работал по системе Иваны Чаббак. Но Kion его не утвердил. Один раз не утвердил, второй раз. Мы стали искать кого-то еще, такого же неочевидного. Я была бы рада снять, например, Леонида Якубовича из «Поля чудес». У него были прекрасные пробы. Но Kion не хотел ассоциаций с его бэкграундом. Мы снова вызвали Козлова, и он опять все сделал идеально. В итоге Kion полностью возложил ответственность за этот выбор на меня. И Козлов справился, причем я позволила ему импровизировать в финале. - Она и сама такая правильная. Отличница, трудоголик. И это при том, что у нее муж достаточно обеспеченный (продюсер и режиссер Джаник Файзиев. — Прим. ред.), и она могла бы так не вкалывать. Многие актрисы отказались от роли Федоровой, были не готовы к такой работе. Потом жалели. А Света уже на пробах начала со мной договариваться о том, как я собираюсь снимать те или иные сцены. Я знала, что Света Иванова сама, без дублера, будет прыгать в воду, будет мерзнуть, потому что одержима профессией. Я предложила Свете некоторые фишки, чтобы ей полегче было пережить самые откровенные сцены. На съемочной площадке оказалось, что есть грань, которую она не может переступить. Но в конце концов теперь уже зритель решает, как у нее получилось. - Документальный фильм о бездомных. Он изначально был задуман как фильм о волонтерах и их подопечных. Но получилось — о бомжах. Мы раздали им камеры GoPro, и они снимают свою жизнь. Вы не представляете, как это тяжело — погрузиться в среду бездомных. У нас это получилось. Иногда я живу с ними на улицах. Они, кстати, все поэты. Все пишут стихи. Так что ожидайте потрясений. - Когда я снимаю кино, я не православный человек и не атеист, не русофил и не гомофоб, у меня нет никакой политической позиции. Когда я снимаю, моя индивидуальность стирается. Остается режиссер, и я делаю то, что должна как режиссер. Не делю людей на «принцев» и «нищих», не говорю, что богатые все плохие, а бедные все хорошие. Еще со времен фильма «Девочки» (2005) я привыкла не расставлять акцентов, не подсказывать зрителю ответ. Я пропускаю объективную реальность через свою собственную субъективную реальность. Всегда прошу актеров жить жизнью персонажей. Так было даже в те времена, когда моя кинокарьера питалась злостью. В юности злость дала мне сильный толчок. Но это не может длиться бесконечно. Ты перерабатываешь этот опыт в себе и в конце концов овладеваешь инструментами профессии. (Борис Барабанов, SRSLY, 24.05.2022)