«О времена, о нравы, о еврейские невзгоды»
Мирон Яковлевич Гойхман родился в Бессарабии в 1917 году. Ветеран Второй мировой войны, работал в Кишиневе строителем, эмигрировал в 90-е в Сиэтл, где умер в возрасте 101 года. Оставил мемуары, размещенные на портале «Русский Сиэтл».
Юрий Голигорский, журналист из Великобритании, о воспоминаниях нашего земляка: «Этот человек одарен способностью с документальной точностью воспроизводить детали очень простым и доступным языком и безо всякой идеологической или какой-то иной заданности воссоздавать картину сложнейшего времени. Он снял литературный слепок с исковерканной тиранами эпохи, но не погрешил против истины, сказав, что у этой эпохи были и прекрасные черты, о которых пишет душевно и с улыбкой на устах».
Наша газета уже обращалась к мемуарам Гойхмана, талантливого рассказчика с прекрасной памятью.
Как Брежнев заразил кишиневцев футболом, а Щелоков оставил столицу без сапожника
Попытаюсь описать некоторые эпизоды и атмосферу жизни в Молдавии в советское время. Нельзя забывать, что республика была кузницей руководящих партийных кадров. Тот же Брежнев до того, как пошел вверх по партийной лестнице, был первым секретарем ЦК Компартии Молдавии.
Кишиневцы его помнят, при нем были построены Комсомольское озеро, Республиканский стадион, благодаря ему кишиневская футбольная команда «Буревестник» на два года перешла из класса Б в класс А, и кишиневцы в течение двух лет могли видеть игру лучших футбольных команд Союза и присутствовать на товарищеских матчах с зарубежными командами.
Все эти два года в Кишиневе был огромный
футбольный ажиотаж. На все матчи года абонементы продавались через организации,
учреждения, заводы города, разыгрывались в лотерею. Я выиграл такой абонемент и
стал заядлым болельщиком. В непогоду надевал резиновые сапоги и брезентовый
плащ и с работы – прямо на стадион.
Будущий первый секретарь ЦК КПСС Черненко тоже начал свою партийную
деятельность в Молдавии. Он при Брежневе был завотделом пропаганды ЦК, и в это время,
и где только время находил, заочно закончил кишиневский пединститут. Видимо,
именно эти знания помогли ему руководить страной после смерти Брежнева. А председатель
совнархоза МССР (структура, придуманная Хрущевым) Щелоков стал главой МВД СССР
и генералом.
Когда он уехал, кишиневцы обнаружили, что в
городе стало меньше на одного сапожника. Щелоков прихватил его в Москву,
обеспечил квартирой, а детей устроил в институты. Когда «Вечерний Кишинев» в
одной статье коснулся этого вопроса - главный редактор тут же был снят. Судя по
всему, весь этот днепропетровский клан – Брежнев, Черненко, Щелоков и некоторые
другие поменьше чином - проходил стажировку в винной республике.
Русский космонавт Волынов и его
еврейская родословная
Это было, когда космонавт Волынов полетел в
космос. Оказывается, сестра его матери, тетка жила в Кишиневе. Один корреспондент
«Вечерки», узнав об этом, опубликовал интервью с ее мужем Изей (самой тети уже
не было в живых), тот рассказывал, как космонавт ребенком часто бывал у них в
доме, и другие подробности. А все это было военной тайной, о которой нельзя
было говорить. Редактор газеты тоже заплатил за это своей должностью.
Вадул-луй-водский конфуз
Это было в Кишиневе при Брежневе. В Вадул-луй-Водэ приехал позагорать начальник Молдглавупрснабсбыта при Совете Министров МССР. Должность, равная министру или даже выше. Дело было вечером, делать было нечего, и он отпустил шофера домой, а сам заночевал у знакомой учительницы, очень красивой. Не знаю, что в эту ночь между ними произошло, но сердце начальника перестало биться.
Скандал большой, но газеты об этом не писали,
не было соболезнований от партийных органов. Послали в поселок грузовую
машину, отвезли тело покойного домой. Но
в СССР все секрет - и ничего не тайна. Все только об этом и говорили.
Светлана Бодюл: цена одной не взятой
ноты
Вскоре первым секретарем ЦК КПМ, богом и царем в наших краях, стал товарищ Бодюл, бывший секретарь Страшенского райкома партии, чья жена работала секретаршей у Брежнева в годы его молдавского правления. У него была дочь Светлана, которая играла на органе.
В связи с этим одно из красивейших зданий в самом центре Кишинева (где был госбанк) переоборудовали под органный зал. Мне пришлось там быть по делам службы. В подвале, в одной из комнат (видимо, кладовой) в углу на полу лежала мраморная доска с надписью: здание банка построено в 1901 году при царе-батюшке и его строительство обошлось казне в столько-то рублей и копеек. Цифра была небольшая, это же были царские рубли.
Дочь Бодюла однажды на репетиции с симфоническим оркестром не смогла взять на органе какие-то высокие ноты (я в этом не разбираюсь) и предложила дирижеру исключить эту часть из партитуры, на что тот открыто ей возразил. На следующий день в газете «Советская Молдавия» можно было прочесть сообщение о том, что дирижер, заслуженный деятель искусств Тимофей Гуртовой от должности освобожден.
Что пили в «доме Брежнева»
Однажды Брежнев собрался в Кишинев поохотиться, встретиться с коллегами, побывать на открытии нового здания аэропорта. Для этого заблаговременно был построен особняк рядом с гостиницей ЦК, чтобы ему было где провести две-три ночи.
Этот особняк, который потом стали называть «домом Брежнева», всегда пустовал. Для этого дома и для многоэтажки, где жили Бодюл и члены бюро ЦК КПМ построили отдельный водопровод, проложив его через весь город от специально пробуренной для этого скважины.
Высших руководителей снабжали из специальной пекарни, особой молочной фабрики, рыбу выращивали в специальном пруду. Муж Симы, не моей Симы, а родной сестры Сони, Исаак Шор, в то время работал начальником планового отдела комитета по рыболовству при совмине МССР, и через него в канун праздников нам перепадало немного золотистого карпа, из которого Сима делала замечательную фаршированную рыбу.
Чисто еврейские подарки для Симы
В декабре мы готовились отмечать день рождения моей жены Симы. Без курицы, естественно, не обойтись. И я, вооружившись удостоверением участника войны, чтобы иметь право стоять в привилегированной очереди, пошел на разведку.
Мне крупно повезло. Во дворе колбасного магазина, где часто продавали птицу, уже стояла очередь в ожидании обещанных завмагом кур. Скоро прибыла машина, их высыпали прямо на снег, торговля началась. Я взял три штуки: очень худые, одни кости, но все-таки куры.
А Сима в это время пошла в физиотерапевтическую поликлинику на углу Котовского и Фонтанного переулка. И увидела, что в мясном ларьке дают кур. Очередь была небольшая, и она взяла две штуки.
У Симы сестра и брат жили на Ботанике, недалеко от магазина «Бусуйок», который по спискам из ЦК отпускал дефицитные продукты привилегированным лицам не самой высшей номенклатуры. Если этот дефицит был не полностью востребован, то его отпускали и простым смертным. Живущие поблизости узнавали от продавцов, когда наступит счастливый момент, и при открытии магазина были уже тут как тут. Сестра Симы взяла для нас две курицы. Это были хорошо упитанные экземпляры в пластиковом мешке, импорт из Венгрии. В таких случаях говорят, - берешь в руки, маешь вещь.
Алик тоже принял участие в этой куриной кампании. Его друг шахматист мало того что хорошо играл в шахматы, еще и возил на машине начальника Молдглавупрснабсбыта. Не того, о котором я упомянул, а уже другого. Возить такого начальника что-то да значит. Алик ему намекнул насчет дня рождения и кур… и преподнес нам еще две венгерские курицы.
Так у нас собралось девять кур и две палки колбасы, московской летней.
В то время была мода на книги. Каждый уважающий себя гражданин должен был иметь книжные полки, а на них - полные собрания сочинений классиков. Книги он эти не читал и читать не собирался – но полки надо было заполнить.
Это был настоящий книжный ажиотаж. В дни
подписки на какое-то издание очередь с ночи стояла на три квартала. Был даже
анекдот. Приходит гражданка и становится в хвост, спрашивает у впереди стоящей, что
дают. Та отвечает: Бальзака.
- А вы не знаете, Бальзак лучше, чем штапель?
- Не знаю, Штапеля я еще не читала.
Вот такие были времена и нравы. Что по латыни с еврейским концом звучит так: «О темпора, о морес, о идише цорес». А по-русски - «О времена, о нравы, о еврейские невзгоды».
Подготовила Мария БУИНЧУК
По материалам портала Russianseattle.com
На фото: Мирон Гойхман с женой и сыном, 1958 год.Дом на проспекте молодежи, в котором жила семья Гойхманов.
«Дом Брежнева» рядом со снесенной гостиницей «Кодру». Его в 90-х подарили Мирче Снегуру, он и сейчас там живет. На фото дома не видно, он направо за углом.
Магазин «Бусуйок».