Виктор Сафронов: Война завязла в душе…
Народному художнику РСФСР Виктору Алексеевичу Сафронову исполнилось 90 лет. Он продолжает писать картины. «Ни дня без работы», - бодро отрапортовал в телефонную трубку юбиляр. С Виктором Алексеевичем Сафроновым мы не раз встречались. Один раз - в мастерской, потом - в выставочном зале галереи художников на открытиях его выставок. Он выставлялся и в нашем издательском доме. Это удивительной души человек, мастер своего дела. Рисунки на «потных» стенах Детские воспоминания художника умиляют. С ними он как-то поделился во время подготовки выставки. На вопрос, когда он стал рисовать, Виктор Алексеевич начал издалека: - Отец и мать уходили на работу, я оставался один, из садика меня выгнали. По словам матери, какой-то там «шнурок» меня обидел, я его схватил за руку и укусил. Все - сделался «социально опасным», и я сидел дома один иногда до пяти часов вечера, запертый. Может, тогда и начал где-то скоблить. Потом, когда ходил в баню, там были очень большие очереди. И я на этих «потных» стенах, пока ожидали, все пальцем рисовал и тешил людей, которые сидели в ожидании. А бывало, вспоминал Виктор Алексеевич, отец, который никогда не рисовал, давал всем по листочку бумажки и говорил: «Рисуйте серого волка». Но маленькому Виктору тогда это плохо давалось. - Помню, на профсоюзном билете нарисовал человечка с широкими штанами, - продолжил Виктор Алексеевич. - Но, как оказалось, на профсоюзном билете нельзя было этого делать. Но отец не отлупил, хотя он был в этом отношении не мягкого, снисходительного нрава, и его ремень я хорошо помню. Под обстрелом фашистских снайперов Когда Виктору было 9 лет, началась Великая Отечественная война. Тогда их семья жила в Горьком (сегодня это Нижний Новгород). По воспоминаниям Виктора Алексеевича, 22 июня 1941 года его мама пришла домой с работы, по ее лицу текли слезы, она очень сильно переживала, потом сказала: «Война началась. Опять начнется эта бойня, людей будут убивать». Отец, мать и старший брат в 1941-м работали на Горьковском станкостроительном заводе. Предприятие перешло на военную продукцию. Все делалось для фронта, для победы. Практически в первые дни войны брату пришла повестка, он ушел на фронт и оттуда уже не вернулся, погиб. Вскоре стали бомбить Горький. Виктор Алексеевич с содроганием в голосе вспоминает эти дни: - Горький горел. Рядом стояли зенитные войска, там зенитчицами были молодые девчонки. Это они водили прожекторами по ночному небу в поисках гудящих фашистских самолетов и обстреливали их. Но я выходил и смотрел. И все время про себя негодовал: «Ну чего не попадет?!» Летел раскаленный снаряд, а я думал: «Чего же он не заденет самолет?» И таких случаев, когда видел фашистские самолеты, было много. Известно, что Горький, как один из крупнейших производителей и поставщиков вооружения Красной армии, попал в поле зрения Германии еще в период разработки плана разгрома нашей страны, известного под кодовым названием «Барбаросса». Фашист громил город беспощадно. - И автозавод горел, и станкозавод горел, и жилые помещения горели, дома горели, - продолжает Виктор Алексеевич. - Утром поедешь, как только рассветет, посмотреть, чего там стало. Ничего нет, все чисто, кроме сгоревших останков от дома, все приберут, чтобы люди, так сказать, этого ужаса не видели. Так что эту гарь военную я собственным носом нюхал и знаю, что это такое. Ученик Критского После войны Виктор Сафронов вновь вернулся в школу. В 6-м классе учителя, заметив талант, попросили его сделать стенгазету. - Я разрисовывал буквы, используя приемы, которые узрел как-то у пленного немца, который разукрашивал стены. А писал я слова: «За учебу». И пропустил одну букву - «ч». Теперь представляете, какое получилось слово? - после этих слов Виктор Алексеевич заулыбался. В детскую художественную школу он не попал, а пришел в рабочую студию к Федору Ивановичу Критскому. - Я ему всю жизнь благодарен, потому что это был учитель настоящий, таких учителей мне больше не пришлось встретить. Федор Иванович ввел меня в мир картины, показал, как она делается, объяснил, кто такой художник, как им становятся, как он взрослеет и как приобретает мастерство. Вложил в меня, представляете, за одну зиму! Я до сих пор пользуюсь его законами композиции, потому что этими законами пользовалась Академия художеств, вся наша русская дореволюционная школа, - с благодарностью и восторгом вспоминал о своем учителе Виктор Алексеевич. К сожалению, судьба учителя сложилась трагически - в 1951 году его осудили на 25 лет за рассказанный анекдот. В марте 1955 года срок был уменьшен до 10 лет исправительно-трудового лагеря. «Всё ушло под бульдозер» В 1969 году 39-летний Виктор Алексеевич переехал в Ульяновск. Как признается художник, у него сердце сжалось до боли, когда он увидел город: - Забытый, убогий городишка по сравнению с Горьким. В нем уже не было исторического центра, все ушло под бульдозер. Считаю, что это грубейшая ошибка. Надо было планировать совершенно по-другому. Это мое мнение сегодня, а тогда я не представлял, что было до. И кое-что, напротив, надо было восстановить, чтобы мы увидели историческое лицо Ульяновска. Зачем надо было приглашать ленинградских проектировщиков? Где им понять наш город?! В 1971 году Виктор Алексеевич Сафронов возглавил правление Ульяновской организации Союза художников РСФСР. Война и мирное небо над головой, победа жизни над смертью всегда были основополагающими темами в творчестве художника. Писать правду жизни всегда было в правилах Виктора Алексеевича. Изобразить бомбежки и пожарища после нее он мог, не обращаясь к другим источникам информации. Он сам явился свидетелем этого. Но то, что было на фронте, Сафронов просил рассказать фронтовиков, что-то черпал из книг. Однако не все так просто было. - Когда фронтовики вернулись с фронта, не больно они рассказывали… - сделал небольшую паузу художник. - Побаивались, потому что было заведено, видимо, так, чтобы лишнего о войне просто не говорили, чего не надо. Некоторые боялись. Прямо в открытую говорили: «Нет, я подписочку давал. Не могу». Как говорит Виктор Алексеевич Сафронов, «война завязла в душе, никак не избавиться от нее». «Я сразу перестану писать войну, перейду на мирные рельсы, когда будем жить без убийств, трагических катаклизмов. Хочется видеть эту жизнь без войны, без насилия», - подчеркнул художник. Ирина Антонова