Взлёты и падения Александрийской Церкви
«Удар в спину» – именно так в Русской Церкви многие назвали действия предстоятеля Александрийской Церкви — Папы и Патриарха Александрийского и всея Африки Феодора II. На прошлой неделе, 8 ноября 2019 года, этот иерарх публично с амвона, молитвенно поминая глав Поместных Православных Церквей, включая Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, произнёс имя киевского лжемитрополита Епифания (Сергея Думенко).
Это означает, что вслед за Константинопольским патриархом Варфоломеем и Афинским архиепископом Иеронимом, владыка Феодор, чей титул содержит слова «Тринадцатый Апостол и Судия Вселенной», признал, что не имеющий священного сана ряженый самозванец Думенко – единственный законный предстоятель всех православных христиан Украины. А главное, то, что Православной Церковью в этих западнорусских землях отныне является не каноническая Украинская Церковь (самоуправляемая, но неотъемлемая часть Московского Патриархата), а якобы автокефальная ПЦУ (националистическая секта, в конце 2018 года наскоро слепленная из раскольнических организаций «Киевский патриархат» и УАПЦ).
Подобное ожидалось от целого ряда предстоятелей, но точно не от Александрийского. Ведь именно он в целом ряде публичных заявлений, в том числе – эксклюзивных интервью телеканалу «Царьград», неоднократно повторял одно и то же:
Я считаю, что Украинская Церковь принадлежит Русской Церкви, и её Патриарх – это Патриарх Московский.
Кроме того, Патриарх Феодор II часто выражал личную поддержку Предстоятелю канонической Украинской Церкви Блаженнейшему Митрополиту Киевскому и всея Украины Онуфрию как единственному законному православному первоиерарху в землях этой постсоветской республики. В том числе — когда в сентябре 2018 года посещал Одессу, город, где ещё в советские годы долгое время возглавлял подворье Александрийской Церкви, являясь представителем Патриарха Александрийского при Патриархе Московском. И именно поэтому в Русской Церкви сложилась иллюзия, будто владыка Феодор – наш верный союзник на «украинском направлении».
Конечно, избавление от иллюзий всегда происходит болезненно. Но вдвойне болезненно то, что в данном случае это сопряжено с самой настоящей вселенской христианской катастрофой, небывалой со времён Великой схизмы 1054 года. Трещины сегодняшнего Всеправославного раскола прошли уже не только по территории Украины, но и по всему Православному миру. И сегодня очень сложно сказать, каким будет конфигурация мирового Православия даже в самое ближайшее время.
При этом если бы мы погрузились не в детали биографии Патриарха Феодора II и его личные заявления, а в историю Александрийской Церкви последних столетий, то эти иллюзии были бы куда меньшими. Но «работу над ошибками» сделать никогда не поздно, а потому предлагаю совершить небольшой исторический экскурс, позволяющий понять, почему вторая по чести в диптихе Поместных Православных Церквей столь легко поддалась на «восточно-папистскую» авантюру Константинопольского патриарха Варфоломея.
Константинопольский патриарх Варфоломей. Фото: Dimitrios Karvountzis / Globallookpress
Начало и первые падения
То, что именно эта Церковь оказалась второй в уже упомянутом диптихе, неслучайно. Основанная в I (апостольском) веке одним из ключевых учеников Самого Христа апостолом и евангелистом Марком в египетской Александрии, она не подвергалась разорению подобно Иерусалимской, уступившей своё первенство Римской, и Антиохийской Церквам. Но и, в отличие от Римской и Константинопольской, не была Церковью столицы империи. В итоге после возвышения Константинополя Александрийская Церковь стала третьей по чести, а после Великой схизмы 1054 года — второй среди Православных Церквей.
Ещё в V веке эту Церковь постиг серьёзный раскол на не принявшую деяний IV Вселенского Халкидонского собора монофизитскую коптскую и православную греческую Александрийские Церкви. Именно тогда большинство египетских и эфиопских христиан стали монофизитами, православным же осталось греческое этническое меньшинство Египта. И только активная поддержка Ромейского царства (Византийской империи) и лично императора Юстиниана Великого позволили Александрийской Православной Церкви закрепиться в Египте.
Следующим потрясением для этой Церкви стало арабское завоевание Египта в VII веке. Александрийская кафедра тогда впервые была перенесена в Константинополь, что символически продемонстрировало зависимость Александрийских Патриархов от Патриархов Константинопольских. В дальнейшем чередовались периоды арабизации и эллинизации Александрийской Церкви, а также неоднократные мусульманские гонения на православных христиан Египта.
Долгое время Александрийские иерархи искали поддержки как на Востоке, так и на Западе, а потому ещё в 1213 году в римско-католическом IV Латеранском соборе принимал участие представитель православного Александрийского Патриархата.
Собор Санта-Мария-дель-Фьоре где в 1439 году была подписана Флорентийская уния. Фото: imagebroker / Ernst-Georg Kohout/Globallookpress
А в 1439 году представитель Александрийского Папы Филофея вслед за Константинопольскими иерархами подписал Флорентийскую унию, тем самым на несколько десятилетий отступив от Православия и подчинив свою Церковь Римскому папе.
Впрочем, это не было самостоятельным решением, поскольку Александрийская Церковь в это время, сохраняя формальную самостоятельность, говоря светским языком, была лишь филиалом Церкви Константинопольской. В самом же Египте она находилась в полном упадке, который только усугубился с захватом этих земель турками-османами. Александрийские Патриархи пребывали в павшем в 1453 году Константинополе, и им явно было не до положения египетской православной общины, которая в тот период достигла своего исторического минимума. Так, согласно Православной энциклопедии:
«Посетивший Египет в 1651 году русский монах Арсений (Суханов) сообщал, что в Каире постоянно живут 600 православных арабов и греков, а вместе с приезжими их насчитывается около 1 тысячи человек... Во всем православном Патриархате в XVI – начале XIX веков было 8 храмов – в Каире, Александрии, Розетте и Дамиетте – и 2 монастыря, святого Саввы в Александрии и великомученика Георгия в Каире, где размещалась резиденция Патриарха. Духовенство было немногочисленно и, как правило, малограмотно; в 1843 году насчитывалось 23 клирика греческого и арабского происхождения».
Всё это время находившиеся в османском пленении малоазийские и европейские греки очень неохотно помогали своим египетским единоверцам и соплеменникам. А потому фактически единственным источником доходов Александрийского Патриархата стали пожертвования... молодого Государства Российского. Начиная с периода правления великого князя Василия III на освободившуюся от ордынского ига Русь стали прибывать греческие посольства с просьбами о материальной помощи пленённым турками Поместным Церквам.
В обмен на щедрые русские дары греки привозили в Москву многочисленные реликвии, в основном мощи святых, подлинность части которых вызывала и вызывает сомнения. Униженное положение компенсировалось огромным самомнением: греки были уверены, что в России живут дикие варвары, которых необходимо учить Православию. Несмотря на то что свою автокефалию Русская Церковь обрела исключительно из-за того, что греки предали Православие, подписав уже упомянутую Флорентийскую унию 1439 года.
В России к грекам относились по-разному. Один из примеров – Житие преподобного Максима Грека, в первой половине XVI века оказавшегося в нашей стране и немало невинно пострадавшего от русских властей. С другой стороны, на Руси многие по-прежнему очень высоко ценили греков как «учителей веры», что в итоге привело к трагедии русского церковного Раскола второй половины XVII века.
Многие знают, что причиной трагического разделения Русской Церкви, приведшего к многотысячным человеческим жертвам, стали реформы патриарха Никона, пытавшегося унифицировать богослужебные чины, книги и обряды по новогреческим образцам. Противники реформ небезосновательно утверждали, что греки во многом отказались от своей же церковной старины, немало переняв от римско-католического Запада.
В итоге в числе привлечённых греков-реформаторов в России оказалось достаточно и откровенных проходимцев, включая бывшего Газского митрополита Паисия Лигарида. Последний сделал всё, чтобы ненавистная русская церковная старина была проклята, а пытавшийся вернуться к независимой от греков политике Никон – низвергнут из сана и осуждён.
Паисий Лигарид. Фото: pravoslavie.ru
Суд над Русской Церковью состоялся на так называемом «Большом московском соборе» 1666-1667 годов, ключевым идеологом его был Лигарид, о котором в одном из исторических источников существует следующее нелицеприятное свидетельство:
«Всеми делами [Большого московского] собора [1666-1667 годов] ведал Паисий Лигарид, митрополит Газский, хитрый иезуит, явный отступник от восточного православия, проклятый и низвергнутый от всякого священнодействия самими восточными патриархами за это отступничество, бесчестнейший проходимец, обманщик, вор, плут, проныра, каких мало, и в довершение всего — гнуснейший п***раст-с***мит. Трудно подыскать в истории более преступного и более мерзкого авантюриста».
В целях легитимизации своих беззаконий Лигарид привлёк к «собору» ряд греческих высших иерархов, включая Александрийского Патриарха Паисия, назначенного председательствующим на «соборных» заседаниях. Владыка Паисий провёл в Москве несколько лет, за что был лишён собственной кафедры, но в итоге был восстановлен. В значительной степени это произошло благодаря щедрому русскому пожертвованию, а также привезённой Паисием царской жалованной грамоте, на основании которой насельники монастырей святого Саввы в Александрии и великомученика Георгия в Каире получили право приезжать в Россию за милостыней.
Возрождение Александрийского Патриархата
Собственно, благодаря этой русской милостыне в середине XIX века и началось возрождение Александрийской Церкви. До этого времени лишь малая доля средств, которые выделялись клирикам Александрийского Патриархата из казны Российской Империи и русскими частными жертвователями, достигали Египта. И только благодаря щедрой поддержке императора Николая I удалось восстановить главные египетские православные обители – монастыри святого Георгия и монастырь святого Саввы, а также открыть греческо-арабское училище в Каире.
Огромную роль в возрождении Александрийской Православной Церкви сыграл организатор и первый начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандрит Порфирий (Успенский). Он неоднократно бывал в Египте, сблизился с Александрийским Патриархом Иерофеем II и, по сути, стал лоббистом этой Церкви в России. В итоге в 1855 году в Москве открылось Александрийское подворье, ставшее центром сбора помощи египетским православным христианам.
История преемников Патриарха Иерофея II также в значительной степени связана с более или менее успешной деятельностью по получению финансовой помощи из России и возрождению Церкви в Египте. Александрийский Патриархат постепенно стал обретать былые черты автокефалии: только в 1866 году Александрийский Патриарх впервые за многие годы был избран не в Константинополе, а в Каире.
К этому же периоду относится оформление канонических границ Александрийской Православной Церкви. С одной стороны, она лишилась своего имущества на территории обретшей независимость Румынии, с другой — укрепилась в Египте. Сокращённый титул её первоиерархов стал звучать следующим образом: «Папа и Патриарх великого града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии и всего Египта». Обратите внимание: «всего Египта», а не «всей Африки», как сегодня. Но об этом чуть позже.
Между тем возрождение Александрийского Патриархата привело к огромному количеству межгреческих интриг и противоречий. Появились различные партии, которые боролись между собой за Патриарший престол. Российский посол в Константинополе граф Игнатьев ужасался происходящему и писал в Санкт-Петербург донесения, в которых весьма нелицеприятно отзывался об одном из Александрийских Патриархов в 1870 году:
«Нил всех поставил против себя и может держаться разве моей помощью... Вы не можете себе представить, до чего дошло взаимное озлобление партий... Местные выборы невозможны, ибо дело дойдёт до резни. Я уговаривал правителя Египта обещать представить трём Патриархам войти между собою в соглашение по этому вопросу — на этот раз — предоставив им и выбор будущего Патриарха... Надо найти какой-нибудь исход безобразному положению Александрийского Патриархата, сделавшегося игралищем страстей, посмешищем иноверцев и позором Православия».
Между тем, опять-таки благодаря русской помощи и экономическому подъему Египта, к концу XIX века Александрийская Православная Церковь постепенно обрела черты автокефальной Поместной Церкви. Во многом это было заслугой Патриарха Софрония IV, который занимал Патриарший престол с 1870-го по 1899 год, и его преемника Патриарха Фотия (1900-1925). Фотий был последовательным православным консерватором, противником либерально-обновленческих реформ 1923 года, о которых стоит рассказать чуть подробнее.
Новейшая история: путь к очередному падению
В мае-июне 1923 года ряд иерархов (в большинстве своём греческих) во главе с Константинопольским патриархом Мелетием (Метаксакисом) и будущим патриархом, а на тот момент митрополитом Никейским Василием (Георгиадисом) (по данным ряда источников, оба были членами масонской ложи) созвали «Всеправославный синедрион». Это совещание претендовало на статус Всеправославного собора, однако в реальности в нём приняли участие представители абсолютного меньшинства Поместных Церквей. Присутствовавший на совещании архиепископ Кишинёвский Анастасий (Грибановский) (будущий Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви) сначала пытался дискутировать, затем — протестовать, а в итоге был вынужден хлопнуть дверью.
Константинопольский патриарх Мелетий (Метаксакис). Фото: pravoslavie.ru
Ключевым либерально-обновленческим решением «синедриона» 1923 года стала календарная реформа (переход с древнего юлианского календаря на новоюлианский, в основном совпадающий с западным григорианским), породившая старостильный раскол. Также Метаксакис попытался протащить и куда более сомнительные с точки зрения православного канонического права решения: возможность второбрачия духовенства, сокращение постов и тому подобные беззакония. Благо этого ему сделать не удалось.
Одним из тех, кто пытался протестовать против этого либерального обновленчества, и был Александрийский Патриарх Фотий. Однако уже в 1925 году он скончался, и на его место был избран... свергнутый (формально добровольно ушедший) с Константинопольского престола Мелетий (Метаксакис). Именно он закрепил за канонической территорией всю Африку и начал миссионерское продвижение вглубь Чёрного континента. За это Метаксакиса и сегодня глубоко почитают в Александрийском Патриархате, хотя в целом его церковная деятельность, мягко говоря, крайне далека от православных идеалов.
В обмен на Африку Александрийская Церковь вновь стала политическим сателлитом Константинопольского Патриархата в его восточно-папистских аппетитах. Полностью поддержав как посягательства Фанара на все православные общины и епархии вне канонических территорий Поместных Церквей, так и его вторжение на каноническую территорию Русской Церкви в Польше, Финляндии и Прибалтике.
Александрийский Патриарх Христофор II. Фото: pravoslavie.ru
Впоследствии Александрийская Церковь в лице её первоиерархов достаточно искусно лавировала между Константинополем (а соответственно, и его западными, в основном американскими, кураторами) и Москвой. Александрийский Патриарх Христофор II, занимавший престол с 1939-го по 1966 год, неоднократно посещал Советский Союз, но его Синод каждый раз оправдывался и дезавуировал эти деяния своего первоиерарха.
Сегодняшний предстоятель Александрийской Церкви Патриарх Феодор II, несмотря на годы жизни в Одессе, хорошее знание русского языка и неоднократные заявления в поддержку Московского Патриархата, по сути, оказался в неудачное время в неудачном месте. Если бы не беззакония Константинопольского патриарха Варфоломея, он мог войти в церковную историю как ревнитель идеи единства православных народов и большой друг Русской Церкви. Но политическая и экономическая несамостоятельность, помноженная на греческую этническую гордыню, сделала своё дело: Александрийский Патриархат снова пал, как это было уже не раз.
Конечно, у Патриарха Феодора II ещё есть возможность исправить случившееся. Но личного покаяния здесь мало. А пока, если судить «Судию Вселенной» по всей строгости православных канонов, он является раскольником на грани пока не осуждённой ереси восточного папизма и уже осуждённой самими же греками ереси этнофилетизма (псевдоправославного национализма). А это значит, что Московский Патриархат сегодня вправе принять решение о духовном окормлении православных христиан всей Африки.