Демократия – классовая форма власти
По вопросу о классовом характере демократии, как нам ранее казалось, Ленин дал достаточно подробных разъяснений. Однако в левой и около-левой среде постоянно возникают ошибочные или умышленно неверные представления о демократии, и поэтому мы в очередной раз вынуждены разъяснять азбучные истины. Классовый характер демократии оспаривается многими буржуазно-демократическими идеологами, среди которых встречаются и те, кто именует себя коммунистами. Впрочем, некоторые из них вообще отрицают существование классов, но это уже отдельный клинический случай. Для этих, в некоторой степени уважаемых, людей существует лишь одна демократия – так сказать, “демократия вообще”, вне классовых интересов или над классами. Возможна ли она? Чтобы правильно ответить на этот вопрос, необходимо ребром поставить другой: а что же это такое – демократия?
И тут уважаемые люди сразу выдают простейшее, исходящее из самого слова, определение: “власть народа”! Часто именно так её прямо называют всякие псевдо-патриоты – “народовластие”, пытаясь тем самым скрыть суть того, за что они борются. На самом же деле от того, как демократию называть, на греческий манер или на русский, содержание этого слова никак не меняется.
“Народовластие” ничуть не отвечает на вопрос, что это такое. И даже более того, запутывает дело, поскольку возникает сразу два новых вопроса: что такое народ и что такое власть?
По утверждению социал-демократов, как и мнению многих обывателей, которые как раз от социал-демократов это мнение заимствуют, народ – это население страны, а власть – управление государством. Такие примитивные определения загоняют в угол самих социал-демократов, поскольку в этом случае практическое осуществление демократии исключило бы роль государственного аппарата управления и принуждения, т.е. чиновничества, поскольку его бы заменил некий народ, неделимый на классы, а потому единый и целый. А если исключается аппарат управления и принуждения, то исключается и государство, поскольку оно по сути и есть этот самый аппарат в виде централизованной организации. Но так как нет государства, которым можно было бы управлять, данное определение логически исключает само себя, такая демократия попросту не может существовать.
Раз определение, данное социал-демократами, привело к противоречию, значит, в нём скрыта ошибка. И ошибка эта состоит в том, что демократия с их стороны рассматривается в отрыве от классовой теории, в разрыве с классовой борьбой. Социал-демократы своим определением попросту пытаются обойти классовый вопрос. Если же мы в самом деле считаем себя коммунистами, то не должны забывать, что мы живём в классовом обществе, а любые общественные процессы в нём тоже являются классовыми. Поэтому не может быть никакого “народа вообще”, никакой “власти вообще” и никакого “государства вообще”. Любое из этих понятий мы должны рассматривать, исходя из интересов какого-либо социального класса и никак иначе.
Не можем же мы, оставаясь при этом коммунистами, не знать, что население любой капиталистической страны не является единым народом, а всем историческим процессом развития общества разделено на классы, интересы которых не только не совпадают, но и прямо противоположны. Это значит, что то, что приемлемо для одного класса, совершенно неприемлемо для другого. Можем ли мы в этом случае говорить о власти всего населения? Нет, не можем, а можем говорить лишь о власти какого-либо класса. Власть – это господство одного класса над другим. А ведь совершенно ясно, что если один класс обладает властью, то другой становится подчинённым, угнетённым по отношению к первому. Также ясно, что угнетённый класс всячески стремится избавиться от угнетения, а для того ему следует самому стать господствующим. Отсюда происходит классовая борьба, которая нередко перерастает из экономических трений в открытые политические, а порой и вооружённые столкновения. А потому господствующий класс, чтобы защитить и удержать своё господство, а также чтобы в нужный момент придавить и заглушить освободительную классовую борьбу угнетённых, обращается к государству, которое есть не что иное, как аппарат принуждения и насилия, инструмент подавления угнетённого класса.
Буржуазные демократы никогда не признают, что эта функция государства является самой непосредственной и практически единственной. Всё, что касается производства и распределения, решения социальных и международных споров, можно решить без него. Буржуазные демократы служат интересам господствующего класса – капиталистам, а потому заинтересованы в том, чтобы угнетенные массы не могли разобраться в причинах своего бедственного положения.
Второе известное ложное определение – смешивание демократии и самоуправления. Но любому должно быть понятно, что там, где устанавливается самоуправление, не может быть никакого принуждения, тем более насильственного. А значит, введение демократии должно приводить к исчезновению государства как аппарата принуждения и насилия. Таким образом, самоуправление несовместимо с самим понятием власти. Но пока существуют классы, неизбежно будет власть одного класса над другим, неизбежно будет государство, неизбежно будет насилие, а значит, не будет самоуправления. Значит ли это, что не будет демократии? Нет, не значит. И даже наоборот, демократия только тогда и возможна, пока существует государство и пока нет самоуправления. Обычно социал-демократы от этих слов начинают возмущаться и краснеть от праведного гнева. Однако посмотрите сами: демократия и самоуправление несовместимы. Самоуправление предполагает отсутствие власти, а демократия и есть власть, точнее, одна из её форм.
Раз существует власть, то существует государство, а значит, существуют и классы. В классовом обществе население не может быть единым. Под народом может пониматься только определённый класс, следовательно, демократия, как и любое другое общественное явление в современном обществе, может быть только классовой и никак не может быть никакой “демократии вообще”. Попытки представить демократию, как нечто надклассовое (а следовательно, на все времена справедливое) всегда терпят поражение.
В противопоставлении диктатуре, демократия, в самом правильном смысле, означает власть большинства. Это значит, что государственное правительство выражает интересы большинства того класса, который господствует, если же только меньшинства, какой-то отдельной его части – то это уже диктатура. Под понятием “народ” буржуазия понимает только себя, да и вообще в любом классовом обществе под народом понимается только господствующий класс. Суть истинной демократии в том, что значительная часть населения вообще народом не считается. Вспомним хотя бы ту же Римскую республику, в которой только патриции считались полноправными гражданами, плебеи же не могли участвовать в политических делах, не говоря уже о рабах. Тем не менее, в Римской республике была самая настоящая демократия, частичный пример с которой был взят многими современными “правовыми”, то есть, буржуазными государствами.
Отказываются ли коммунисты от демократии? Вовсе нет. Но та форма осуществления власти, которой добиваются коммунисты, является демократией рабочего класса, то есть, подавляющего большинства созидающей, трудящейся части населения – пролетариата. Впервые за всю историю классового общества демократия становится настоящей, а не лживой, – властью большинства над меньшинством, большинства трудящихся над меньшинством эксплуататоров. Путём вовлечения большинства рабочего класса в дело управлением социалистического государства промышленный пролетариат будет осуществлять диктатуру пролетариата – и это ни в коем случае не идёт вразрез с демократией. Демократия для большинства, диктатура против эксплуатирующего меньшинства – капиталистов.
Но диктатура для пролетариата не является самоцелью. Пролетариат не заинтересован в существовании классов, его цель – разрушение классовой системы общества. Потому по мере того, как он, осуществляя диктатуру, будет подавлять и тем самым уничтожать в политэкономическом смысле эксплуататорские классы, а численность трудящихся будет возрастать, по той же мере будет расширяться самоуправление, а значит, будет отмирать государство и вместе с ним демократия. Демократия вовсе не есть предел, а только лишь этап по дороге к коммунизму. Полное освобождение общества от насилия и эксплуатации может быть осуществлено лишь полным исчезновением классов, государства, а значит, и демократии.
Поэтому, когда нас спрашивают, за народовластие ли мы, мы отвечаем: да. Но не за то “народовластие”, которое имеют ввиду оппортунисты, призывая к “дружбе классов”, к национальному единству и равноправию, обманывая трудящихся. Мы за то народовластие, которое именуется диктатурой пролетариата. Под народом мы понимаем именно рабочий класс, класс создающий, созидающий, строящий, развивающий. Класс, опущенный на самое дно социального устройства, но который, распрямив спину и подняв голову, разрушит всю эксплуататорскую настройку, уничтожит, превратит её в музейный экспонат. Именно это народовластие станет тем переходным этапом от общества угнетения и насилия к обществу свободы и настоящего социального равенства.