Как Мстислав Ростропович навсегда уезжал из Советского Союза. История одного фото

Редкий кадр

Этого снимка не было даже у семьи Маэстро. Её сделал Борис Косарев, в 1930-1950-х он – официальный правительственный фотограф, автор знаменитого снимка трёх глав союзных держав на Ялтинской конференции. Борис Максимович долгое время работал в ТАСС, АПН, но в 1960-м стал фотографом по вольному найму, хотя и продолжал печататься в центральных СМИ.

Как он оказался свидетелем отъезда Ростроповича весной 1974-го, как попал на лётное поле? На эти вопросы нет ответа у его внучки Марии Косаревой, которая разобрала и бережно хранит архив деда – порядка 2,5 тысяч негативов и огромное количество фотографий.

– Фотографию отъезда Ростроповича я видела ещё в детстве, когда мы с дедушкой разбирали антресоли с архивами, рассказывает Мария Косарева. – Дедушка содержал свой архив в абсолютном порядке – каждый негатив хранился в отдельном подписанном конверте, конверты были рассортированы по темам и разложены в пронумерованные коробки.

К сожалению, я не знаю, как была сделана эта фотография. Когда дедушки не стало, мне было всего 13 лет, и я тогда не очень интересовалась историей. Поэтому многие вопросы, которые есть у меня сейчас, в нужное время я не задала. Что по поводу этой фотографии, к сожалению, ни дедушка, ни папа в своих рассказах не упоминали о знакомстве с Мстиславом Леопольдовичем…

– У нас такой фотографии нет, – уверяет Лариса Чиркова, которая много лет работает с личным архивом семьи Вишневской-Ростроповича. – Я впервые её увидела лишь сейчас, мне её переслала Ольга Мстиславовна из вашего письма. Зато у нас есть любительские снимки, когда они находятся в помещении аэропорта – на них изображены Ирина Антоновна Шостакович, ещё несколько человек провожавших. Вряд ли семья Маэстро и Борис Косарев дружили: в переписке нигде не встречается эта фамилия.

Отъезд

Дело было в мае 1974-го. К тому моменту и Ростропович, и Вишневская уже долгое время испытывали невероятный пресс: они предоставили свою дачу опальному Александру Солженицыну, и властям это очень не понравилось. Концерты и гастроли артистов отменяли, причём не только иностранные, но и по стране. Партии Галины Павловны отдавали менее талантливым певицам…

В общем, атмосфера становилась невыносимой, и супруги попросили у Брежнева разрешения на выезд. Не сразу, но оно было получено. Ростропович, по рассказам Галины Павловны, был очень расстроен, что оказался ненужным своей стране и до последнего надеялся, что власти одумаются, попросят остаться... Он был на это готов. Но власти буквально выпихнули талантливейшую пару на Запад.

– Я уговорила Славу, чтобы он ехал один, взяв с собою нашего огромного пса, ньюфаундленда Кузю, – пишет Галина Вишневская в своей книге. – Я же должна была ещё два месяца оставаться в Москве: Ольга сдавала приёмные экзамены в консерваторию, ей было 18 лет, и я не считала себя вправе отговаривать её от столь важного шага в её жизни. Мы решили, что если она экзамены выдержит, то возьмёт творческий отпуск, а через два года приедет и начнёт заниматься.

– Провожать Славу приехали в аэропорт его друзья, ученики, – продолжает воспоминания Вишневская, – Проводы были как похороны – все молча стоят и ждут. Время тянулось бесконечно… Вдруг Слава схватил меня за руку – глаза, полные слез – и потащил в таможенный зал. «Не могу больше быть с ними, смотрят на меня, как на покойника...» И не прощаясь ни с кем, исчез за дверью. Меня и Ирину Шостакович пропустили вместе с ним.

«Галя, Кузя не хочет идти!» – раздались крики нам вслед.

Наш огромный, великолепный Кузя распластался на полу и никакие уговоры не могли заставить его подняться. Мне пришлось почти лечь рядом с ним и долго объяснять, что он уезжает вместе со Славой, а не один, что его никому не отдают. Наконец, поверив мне, он встал и позволил провести себя в зал, где с восторгом бросился к Славе.

Галина Павловна рассказывала, как таможенники унизительно обыскивали великого музыканта. Из бумажника вытащили кучу записок и писем, которые певица писала мужу, а он их носил с собой, как реликвии. Из чемодана достали коробки с наградами – золотые медали от Лондонской филармонии, от Израиля, другие именные медали (тоже золотые), иностранные ордена. От СССР орденов не было, только несколько медалей – Государственной и Ленинских премий, «За освоение целинных земель» да «800 лет Москвы». Таможенник подвинул их. Остальные взять нельзя – золото.

Ростроповича затрясло: «Золото? Это не золото, это моя кровь и жизнь, это моё искусство. Я зарабатывал честь и славу своей стране… А для вас это золото. Какое вы имеет право?!»

И тогда Галина Павловна молча вытащила из чемодана мужа пижамные брюки, завязала штанины узлом, побросала туда коробки с наградами, перекинула все это мешком через плечо и вышла к провожающим...

– В 2017-м в музее Москвы открылась первая персональная выставка дедушки «Открытие коллекции. Мир советского фотографа Бориса Косарева», – говорит Мария Косарева. – Среди прочих фотографий была представлена и эта.

Для информации

Сейчас в Москве идут две выставки работ Бориса Косарева.

В Музее Москвы (Центр Гиляровского) «Московская коллекция Бориса Косарева. Портрет на фоне города». Приурочена к 110-летию мастера. Продлится до 21 ноября.

В Малом театре выставка «Ключевой кадр», где зрители могут увидеть кадры с легендарной Ялтинской конференции, сделанные Борисом Косаревым. Продлится до 10 декабря.

Больше снимков мастера можно увидеть на его сайте.

– Я пришёл на выставку и обомлел, увидев такой сюжет, – дополняет её сотрудник Центра оперного пения Галины Вишневской Александр Филиппов. – Рассказал о нём Ольге Мстиславовне. Увидев это важное для себя фото, она испытала самые разные эмоции. Для неё это было одновременно и очень болезненное воспоминание, и радостное событие – обнаружить такое редкое фото.

– Ольга Ростропович хотела его купить, – вспоминает Мария Косарева. – Со мной связался её помощник Александр, и я подарила эту работу – для меня большая честь, если в коллекции семьи Ростроповичей будет дедушкин снимок.

Как вспомнила, вновь на днях увидев этот снимок, Ольга Мстиславовна, она была в тот день в маминых туфлях на платформе. А вот как оказалась на лётном поле с Кузей (возможно, ей разрешили, чтобы она довела собаку до самолёта?), другие детали того прощания в аэропорту, видимо, память стёрла: слишком оно было трагичным для семьи.

Загадки снимка

Их несколько. Но вряд ли кто сегодня сможет их разгадать.

Судя по всему, это был аэропорт Шереметьево: два месяца спустя, в июле 1974-го Галина Павловна с детьми улетала к мужу в Париж именно оттуда, и нет причин считать, что Ростропович улетал из какого-то другого аэропорта столицы. Регулярные международные рейсы из Шереметьево (тогда было только Шереметьево-1) летали с 1964-го.

Но вот как там оказался Борис Косарев, да ещё на взлётной полосе? На второй вопрос, впрочем, ответить легче: входивший, даже в прошлом, в правительственный пул (как бы сейчас выразились) фотограф наверняка имел такие возможности.

Но как он узнал об отъезде Маэстро? Мероприятие не афишировалось, никого из журналистов не было.

Не исключено, что Косарева попросили по старой памяти снять прилёт какой-то международной делегации. Как удалось узнать от старых сотрудников охраны первых лиц СССР, важные делегации тогда прилетали не только во Внуково-2, но и в Шереметьево-1. Только там эти делегации были рангом пониже.

Возможно, так и было. Закончив работу, Косарев увидел сцену прощания с известным музыкантом, и сделал исторические снимки. Они ведь все сняты как бы издалека...

Ростропович поменял Лондон на Париж из-за Кузи

– Никаких контрактов на выступления, ни копейки денег на будущую жизнь у выезжавшего Ростроповича не было, – рассказывает Лариса Чиркова. – Он потому и выбрал Британию, поскольку там было больше друзей, и там жил импресарио, который до того организовывал все его концерты на Западе.

Но, по британским законам, собака должна была полгода находиться на карантине. Несчастный Кузя там буквально рыдал. И Ростропович, увидев своего Кузю плачущим среди шавок, решил: нет, не оставит он его на полгода в этом карантине. Так они с Кузей уехали в Париж. У нас в архиве есть фотография, как в июле 1974-го Мстислав Леопольдович с Кузей встречает Галину Павловну с Леной и Олей в аэропорту Орли в Париже.