Искусство преподавать историю. Россия не отвечает на вопросы

Интервью с кандидатом исторических наук Кириллом Александровым

«Историк – это тот, кто рассказывает историю»

Кто такие историки, возможно ли непредвзято говорить об исторических событиях и как вернуть себе чувство истории – рассказывает доцент Свято-Филаретовского института, кандидат исторических наук Кирилл Александров.

Важнее, чтобы ребенок был добрым и веселым

— Кирилл Михайлович, как вы оцениваете сегодняшнюю школьную и вузовскую программу преподавания истории?

— Оцениваю сдержанно, но это не важно. Проблема не в программе, а в человеке, который наполняет её живым содержанием. В том, кто, как и о чём рассказывает слушателям, на каких событиях акцентирует их внимание. Любую программу можно построить так, чтобы в центре оказывались государство, общество или человек. Например, петровскую эпоху можно рассматривать как период великих преобразований, но с неизбежным вопросом о том, как изменилось качество жизни русских людей. Стала ли их жизнь лучше благодаря Петру Алексеевичу и его государственной деятельности?

Удивительно, почему в курсах, посвященных отечественной истории, почти не рассматриваются вопросы демографического роста и людских потерь. Сколько угодно можно рассуждать об итогах Второй мировой войны, освоении космоса или Северного морского пути, научно-технических достижениях, но если акцентировать внимание на том, что всего за 35 лет — с конца 1917 года и до весны 1953 года, в пределах жизни полутора поколений — в нашей стране от войн, голода, террора, депортаций погибли более 50 млн человек и еще 1,5 млн оказались в вынужденной эмиграции, включая цвет нации, то вот он, главный вопрос отечественной истории.

Почему и как произошла эта социальная катастрофа? Почему исчезла сельская Россия? Почему в стране, где тысячу лет как будто велась проповедь Евангелия, за 22 года после революции оказалась почти полностью уничтожена самая крупная православная церковь в мире?

— Какие средства обучения вы считаете эффективными? Лекции, фильмы, обращение к архивам, к живым свидетелям, путешествия – что из этого арсенала лучше всего воспринимается учениками?

— Выбор средств и методов, во-первых, зависит от преподавателя и его способностей, а во-вторых, от состояния и качества аудитории. Лекции могут быть неодинаковыми по содержанию. С детьми в той или иной степени необходимо играть. Подросткам нужны яркие образы, кроме того, порой им полезно рассказывать анекдоты, чтобы позволить на минуту отвлечься и далее привлечь внимание. Опасно показаться занудой, поэтому чувство юмора преподавателю так же необходимо, как знание предмета. Для взрослых студентов важны последовательность, внятное изложение причинно-следственных связей, логика. Иногда во взрослой аудитории допустима публицистичность, но всегда недопустим поверхностный подход к теме.

Фрагменты из документального или художественного кино — это всего лишь способ поставить проблему для последующего обсуждения. Поэтому использовать тот или иной кинофрагмент, благодаря современной технике, проще всего. В целом же эффективность и восприятие аудитории в первую очередь зависят от личных качеств преподавателя, а не от того, какие средства он использует в работе.

— Много ли молодых людей действительно интересуются историей своей страны, проявляют инициативу в учебе?

— Школьники, которым мне довелось преподавать, часто писали олимпиадные работы, которые бывали добротными, но не более того. Я не думаю, что ученик обязательно должен проявлять инициативу в учебе. Он и так с утра до вечера учится, мы должны ему помочь перейти на другой, чуть более высокий уровень знаний. Вообще пусть он в первую очередь будет не примерным учеником, а добрым и веселым ребенком с хорошей семьей и надежным другом. А своих забот и нагрузок в старшей школе у него хватает и без дополнительных инициатив. У меня есть впечатление, что наша школьная программа очень перегружена.

Кому служит историк?

— Кто такой сегодня историк? История — настолько многомерная, объемная, неоднозначная материя; кому по силам постигать ее и передавать кому-то свои знания?

— Историк — это специалист-исследователь. А еще он рассказчик, постоянно коммуницирующий с обществом. Конечно, он должен рассказывать историю. И вот здесь мне близка точка зрения мыслителя Георгия Федотова, назвавшего историю мистерией человеческих поступков. Действительно, изучение, постижение минувшего человеческого опыта — задача трудная. Тем более сложно рассказывать людям о людях, особенно если общественные представления расходятся с результатами предпринятого исследования.

Тогда профессия может стать небезопасной. Примеров хватает: достаточно вспомнить, какой гнев представителей партийно-советского аппарата вызвала невинная по нынешним временам монография Александра Некрича «1941. 22 июня», опубликованная в далеком 1965 году. Тем не менее накапливать и передавать знания по силам тому, кто этого захочет, если он подчинит этому свои способности и волевые усилия. Здесь, правда, в конечном счете неизбежно возникает вопрос о том, кому историк начинает служить. Иерархия ценностей, думаю, неизбежно влияет на качество и результаты исследования.

— Возможно ли беспристрастное преподавание истории, или любое изложение фактов уже содержит оценку и навязывает ученикам определенное отношение к событию?

— Беспристрастен только робот, человек подвержен страстям. Однако ценность живого преподавания именно в том, что его осуществляет не робот, а человек — со своими достоинствами, недостатками, достижениями и упущениями. Возникает эффект непосредственного общения. На глазах рождается мысль, факты приобретают логику и какой-то особый смысл. Возможно, чтобы минимизировать субъективность повествования, необходимо давать очень много фактического материала. И выводы должны завершать повествование, а не предшествовать ему. Конечно, очень важна реакция слушателей — их готовность спорить, возражать, полемизировать с преподавателем. Но аудитория не всегда к этому готова.

С тайнами жить интереснее

— Что такое «чувство истории»? Что оно дает человеку, можно ли его обрести?

— Возможно, это как раз незаурядная способность видеть ретроспективную мистерию человеческих поступков и проявление свободной воли в конкретных обстоятельствах, умение установить, понять и оценить причинно-следственные связи. Конечно, «чувство истории» тесно связано и с рефлексией по поводу накопленных знаний о прошлом. Уникальным носителем бесценного исторического опыта остается Церковь, где в наиболее полной мере, благодаря молитве, сохраняется ощущение полноты общения между людьми разных поколений и эпох. Образование роли не играет: обладать чувством истории может любой современник — от лесника до академика. И точно так же квалифицированный историк может быть его совершенно лишен.

Кого-то Бог наделяет «чувством истории» от рождения — через интуицию, родителей, воспитание. Тогда это богатый дар свыше. Кто-то с детства просто учится и любит читать. Возможно, поиск начинается с погружения в историю — семьи, фамилии, человеческого страдания, успеха или поражения. С частной молитвы об упокоении души.

Неформальное присутствие на поле боя может помочь формированию «чувства истории». Его приобретают хранители и специалисты, работающие с подлинными документами и материальными предметами, многие поисковики, поднимающие останки павших воинов, причем «свои» они или «чужие» уже имеет второстепенное значение.

Зимой 2014 года мы с коллегами по Головинским чтениям привозили группу на знаменитое кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем. Некоторые из наших соотечественников, побывав на кладбище впервые, испытали шок. Кто-то потом признался: «Только здесь я впервые почувствовал себя русским в полной мере». Что это, как не рождение «чувства истории»? Если хотите, то историческое событие можно сравнить с файлом, который Бог предлагает для прочтения пользователям. К сожалению, пользователи часто ленятся. Человек с «чувством истории» старается сделать такой файл доступным.

— Существует ли единый исторический процесс или можно рассматривать только его отдельные составляющие? Как определить историческую достоверность?

— От сотворения мира этот процесс единый и непрерывный, а его главной движущей силой остается свободная человеческая воля. Вопрос об исторической достоверности тех или иных представлений о минувших событиях неразрывно связан с накоплением и расширением знаний, но было бы наивно думать, что когда-нибудь мы узнаем о прошлом всё. Не узнаем, тем более с тайнами жить интереснее. В 1990 году на первом семестре первого курса историю Древнего Востока нам читал известный ленинградский востоковед Ростислав Антонович Грибов.

Одну из своих знаменитых лекций по истории Египта он начал так: «В каком году, товарищи, появились первые люди на берегах реки Нил?.. А Бог его знает». Можно сказать, уникальный патентованный ответ на любой сложный вопрос. Какие-то наши представления так и остаются на уровне версий, предположений и интерпретаций. Тем не менее, исследователи не оставляют стараний в работе с историческими источниками и поиска истины, хотя зачастую он может отнимать всю земную жизнь — на самом деле почти мгновенную для любого человека. Но искать нужно.

Беседовала Ольга Волкова