В России снова начались разговоры о реформировании партийной системы. Звучат разные предложения и варианты того, сколько и какие партии нам нужны. Но какой бы ни была реформа, реального результата она точно не даст. Фотография с официального сайта Кремля Новый виток слухов о реформировании партийной системы начался со стартом политического сезона и после обескураживающих для власти региональных выборов. Говорят то о создании новой партии во главе с единороссами Железняком и Поклонской, то об объединении «Справедливой России» и «Родины». Наверняка вспомнят про проект по созданию новой либеральной партии с Ксенией Собчак и Дмитрием Гудковым. Какие-то перемены ждут и наиболее устойчивые партии КПРФ и ЛДПР, лидеры которых состарились и в обозримом будущем сойдут с политической арены. Возможно, слияниями и поглощениями партий дело не ограничится. Не случайно же председатель Конституционного суда Валерий Зорькин в своей недавней статье расхваливал двухпартийную систему. Не исключено, что изменится законодательство о политических партиях – например, вновь повысится требование к численности их членов или к числу региональных отделений. Может ли получиться так, что в результате этих реформ в России появятся полноценные дееспособные партии, которые будут играть важную роль в политической системе? Увы, но нет. Интуитивно это понятно всем, но все-таки есть смысл разобраться в причинах. Главная из них состоит в том, что цели российской правящей элиты и цели настоящей партийной системы прямо противоположны. Цель руководства страны — продолжать контролировать территорию и население России в том же объеме и формате, что сейчас. Для этого полноценные партии не просто не нужны, а противопоказаны. «Партии» в такой системе должны лишь обслуживать систему контроля, то есть обеспечивать прохождение нужных законов в парламентах разного уровня. Вторая функция – обеспечивать избрание нужных людей на региональных и муниципальных выборах. Этой обеспечительной функцией роль существующих партий и исчерпывается. Цели «настоящих» партий совершенно другие. Их главная задача – это прийти к власти в результате выборов ну или как минимум поучаствовать в распределении властных постов и ресурсов. То есть полноценная партийная система будет функционировать лишь в той ситуации, где смена власти – это реальная возможность. Очевидно, что в России такой опции как «смена власти» не предусмотрено. Напротив, партиям разрешено существовать лишь в том случае, если они ни в коем случае не покушаются на власть и не хотят ее менять. Именно поэтому недавние региональные выборы, когда кандидаты от КПРФ и ЛДПР неожиданно победили единороссов, породили слухи о партийной реформе. Партии, поучаствовавшие в несанкционированной смене власти на региональном уровне, никак не устраивают руководство страны. Следовательно, и цель партийной реформы, если она пройдет, будет состоять лишь в том, чтобы новые партии были привлекательными для избирателей – но ровно в той степени, в какой они не смогут представлять угрозу для власти и не принесут сюрприза на выборах. При этом запрос на «настоящие» партии в российском обществе, судя по всему, есть. Рост протестных настроений, если он произойдет, так или иначе приведет к появлению неформальных организаций и движений – возможно, сетевого характера. Прообразом «партии нового типа» можно считать и сесть штабов Алексея Навального, созданную в 2017 году для выдвижения политика в президенты. Штабы, по сути, выполняли все функции партии – за исключением юридических аспектов. Впрочем, преобразовать их в полноценную партию у Навального так и не получилось. Как бы то ни было, попытки руководства страны изменить партийный ландшафт в соответствии со своими целями в какой-то момент вступят в противоречие с желанием людей иметь партии, которые представляют их интересы и реально борются за власть. И здесь есть два варианта развития событий. Либо властям все-таки удастся создать новую «ручную партию», которая убедит электорат в своей оппозиционности, но на деле не будет бороться за власть и представлять угрозу. Либо на низовом уровне будет создано некое движение, которое станет настолько мощным и популярным, что власти придется с ним считаться и легализовать его. Нужно признаться, что пока второй вариант выглядит менее вероятным. Алексей Шабуров
