Прекариат. Новые маргиналы.

В начале XX-го века рабочий класс был организован по военному принципу: работяги жили совместно в бараках, вместе спали, вместе шли на завод, вместе проводили свободное время. Рабочие кварталы напоминали то, что позже назовут гетто – компактное проживание людей. Эти человейники производили людей озлобленных на жизнь, готовых массово воспринять идеи коренного переустройства общества. В наше время русские заводские рабочие не проживают вместе – по сути пролетарий психологически перестаёт быть частью коллектива, когда выходит с проходной и вставляет в уши наушники, где получает ту информацию, которая ему по душе. Лишённые совместного быта промышленные рабочие перестали ощущать себя единым коллективом, способным отстаивать свои права и радикально менять социальный организм. Были, конечно, и другие причины для утраты рабочими амбиций строителей нового мира, но не об этом сейчас речь.

После того, как промышленный пролетариат потерял свою революционность, начались поиски другого класса, составляющего хребет общества. Того класса, завоевав симпатии которого, политическая сила способна добиваться власти и реализовывать свою программу. После преодоления последствий Второй мировой на роль локомотива истории стал выдвигаться средний класс. Описать этот класс стало даже более сложно, чем пролетариат, тем более, что с точки зрения марксизма, чьи идеологи поднаторели в такого рода анализе, появление данной прослойки было ересью. Под средним классом понимается прослойка между бедными и богатыми, наличие которой должно было сдержать «бунт люмпенов», который пугал власть имущих.

Идея власти среднего класса была очень популярна в России 90-х. Реформаторы, рукоплескавшие распаду СССР, полагали, что в новой «стране не дураков, а гениев» опорой рыночных преобразований станет мелкий собственник, который не захочет возврата к коммунизму. Попыткой создания слоя мелких собственников оправдывалась ваучерная приватизация, ставшая в реальности прологом формирования не среднего класса, а прослойки сверхбогатых, на фоне опускающегося в бедность населения. Вторая попытка построения среднего класса была предпринята в путинское время, в «тучные нулевые». При нефти, стоимостью 140 долларов за бочку в 2008 г., казалось, что доходы дорогих россиян будут только расти из года в год, однако замедление экономического роста и прочие сопутствующие неурядицы, кажется, похоронили эти мечты.

Последние годы – это время тревог, время турбулентности, однако проблемы снижения уровня жизни выходят за рамки российских передряг. Впервые с 1945 года новое поколение жителей Западной Европы живет хуже предыдущего – трещат по швам «государства всеобщего благоденствия», созданные в 70-е годы. Аналогичные процессы проходят и в других, казалось бы, развитых странах. Если в Австралии 25 лет назад средний годовой доход домохозяйства с возрастом главного работающего 55–74 года превышал доход домохозяйства 24–35-летних вдвое, то сегодня это разница более чем в пять раз, согласно одному из исследований в 2019 г. Возрастает разница в уровне жизни между «отцами» и «детьми» – молодым не удаётся встроиться в общество на тех же позициях, что их предки.

Если в России средний класс только появлялся на свет на продаже углеводородицы, то в Европе и других странах, вписавшихся в рынок «золотого миллиарда», он успешно строился десятилетиями, но что-то пошло не так – капитализм стал менее надёжно создавать устойчивую прослойку между бедными и богатыми. Молодёжи стран «золотого миллиарда» становится трудно найти надёжную работу по специальности, постоянную занятость, поддержку профсоюзов. Людей, чьё будущее видится тревожным, становится всё больше в странах, которые принято считать развитыми.

Социологи говорят о возникновении нового класса, который называется прекариат – социально неустроенных людей, не имеющих постоянной занятости и живущих без гарантий достойного уровня жизни. Зарплата в конверте, оформление по договору ГПХ вместо трудового договора, почасовые подработки, всевозможные способы заработать в сети на анонимных заказчиков – это проявления новой формы работы, разрастающейся всё больше и больше. Вместо трудовых армий, бредущих к проходной старой фабрики, вместо офисных клерков в белых рубашках, спешащих в свои бизнес-центры, нашему взору предстают иные люди, которых не ждёт ни первый, ни второй путь. Понятно, что в условиях пандемии covid-19 всевозможные формы удалёнки лишь усилили описанные выше процессы. Происходит «уберизация» труда, когда гражданин привлекается к труду не как полноценный сотрудник - участник коллектива, имеющий не только обязанности, но и права, а как временный работник на подработке, легко и быстро заменяемый.

Прекарная занятость рассматривается рядом авторов с международной известностью, однако в России наиболее цельные исследования в этой сфере проводит член-корреспондент РАН Жан Терентьевич Тощенко, десятилетиями пытающийся описать современную классовую структуру, без зацикливания на классиках позапрошлого века. В 2020 г. под научным редакторством Ж.Т. Тощенко вышла отличная монография «Прекариат: становление нового класса» (скачать), где десяток учёных на четырёх сотнях страниц пытаются всесторонне исследовать феномен прекариата (таблицы ниже - из этой монографии).). Пожалуй, среди недостатков этой книги можно отнести некоторое запаздывание во времени – серьёзная наука движется медленно, и в научном труде слабо отражено то настоящее цунами в дистанционной работе, которое вызывает цифровизация, а также не рассмотрена ситуация в коронакризисом. Жану Терентьевичу уже за 80 лет, и в его команде не хватает молодых спецов по инновациям в сфере IT. Тем не менее, монография Тощенко – настоящий прорыв анализе современной структуры общества. Книгу, которую стоит хотя бы пролистать.

Попытки классифицировать прекариат приводят авторов научного исследования к следующим определяющим группам, относящимся к этому классу:

1.Часть трудоспособного населения России, занятого на неформальной работе, т.е. не заключивших трудовые договора;

2. Занятых на временной работе, фиксирующей сроки занятости до 1 года, что составляет до 10% в зависимости от сферы приложения труда;

3. Прекариат состоит из работающих неполный рабочий день или перебивающихся сезонными и случайными, эпизодическими подработками;

4. К прекариату относятся занятые заёмным трудом, который существует в двух видах – аутсорсинг и аутстаффинг. Суть его состоит в том, что посреднические фирмы нанимают работников и передают их другим фирмам, предприятиям, организациям для выполнения нужных им видов работ или оказание услуг другим заказчикам.

Рассуждая о прекариате, стоит помнить, что мобильность и постоянная смены работы часто подаётся как преимущество, а не недостаток. Мы наблюдаем кругом культ фриланса, создаваемый всевозможными инфоцыганами, когда гражданам, сидящим без денег, предлагается торговать китайским барахлом через Инстаграм и ТикТок, открыть свой онлайн-курс или впутаться в какую-нибудь финансовую пирамиду. Индивид, которому не нужно ходить на работу, часто подаётся как гость из будущего, прогрессивный человеческий тип, который будет путешествовать, заниматься йогой, правильно питаться, увлекаться психологией, становиться «лучшей версией самого себя», пока унылые «совки», презренные инженеришки, будут жить от звонка до звонка.

Мы живём в период, когда школота указывает в качестве профессии своей мечты – блогера. И действительно, топовый блогер – вполне себе фрилансер и прекарий, которому достаются большие деньги и большой хайп. Однако такая «профессия» как блогер устроена по турнирному принципу – победителю всё, проигравшим – ничего. Блогосфера организована так, что настоящий успех, гарантирующий финансовое благополучие, приходит к единицам. Речь идёт не о равномерном распределении благ между достаточно широкой прослойкой людей, а о том, что куш сорвут лишь несколько инфлюенсеров.

В монографии Ж.Т. Тощенко подчёркивается, что прекарность приносит большинству не счастье и уверенность в завтрашнем дне, а тревоги и неустроенность, а также бедность. Причём учёные обосновывают свои выводы не голословно, а на основании проведённых социологических исследований (частично приведены в таблицах ниже).

Таблица.1. Вы удовлетворены своей жизнью?


Таблица 2. Как изменилось за последние 3 года Ваше материальное положение?

Другой важный вывод, который делается в монографии – «уберизация» ведёт к ситуации, когда такие работники больше перерабатывают, чем имеющие стабильную занятость. Фрилансер – это не тот, кто как бабочка порхает по миру, а тот, кто пашет более энергично, что отражено в табл.3.

Авторы монографии заключают, что прекарная занятость вызывает разрушение социальных связей, «…влечёт за собой коррозию характера, как устойчивого основания идентичности [Сеннетт, 2004], что усугубляет положение человека, так как коррозия характера влечёт коррозию достоинства человека, что делает невозможным достойную жизнь человека. Прекаризация трудовой деятельности влечёт прекаризацию образа жизни человека».

«Уберизированный» (прекарный) человек теряет контакт со своей профессией или даже вообще не приобрёл её. Традиционный промышленный пролетариат столетиями выбивал себе право на 8-часовой рабочий день, на объединение в профсоюзы, на больничные, декретные и отпускные, однако пот и кровь героев рабочего класса оказались напрасны – современный человек всё менее связан с производством, а значит, рушатся прежние социальные гарантии. Если для прежних поколений жителей нашей страны имела ценность гордость за свой завод, прививаемая в советское время, когда люди поколениями работали на одном предприятии, где они знали каждый винтик, то современный индивид – это кочевник на рынке труда, не связанный ничем.

Естественно, прекариат лишён возможности даже чисто теоретически влиять на распределение прибыли предприятия, что было вишенкой на торте европейской социал-демократии второй половины XX века. С точки зрения влияния на принятия стратегических решений в компании фрилансер – это никто, и звать его никак.

Численность «уберизированных» оценивается от 20% до 50% экономически активного населения. Зачастую это, как уже отмечалось, молодёжь, для которой, в отличие от их родителей, не нашлось нормальной, долгой работы, где можно профессионально расти и продвигаться по карьерной лестнице. Десятки миллионов молодых жителей России становятся маргиналами – их дипломы никому не интересны, для них ни государство, ни бизнес не создали качественных рабочих мест. Остаются только надежды на случайный успех, который приходит к единицам, разносящим на всю сеть свои истории успеха, замалчивая грустные и трагические рассказы тех, кто хотел, но не получилось.

Прекариат хочет изменений в стране, но он не может выразить, каких изменений он хочет. А главное – он не готов страдать ради этих изменений, не готов платить за них цену. Британский социолог Гай Стэндинг выпустил в начале «десятых». книгу «Прекариат: новый опасный класс» (скачать), однако пока что стоит большой вопрос, сможет ли этот класс быть столь же опасен для элит, как участники Октябрьской революции. Промышленные рабочие прошлого представляли собой армию, у которой в конце концов появлялись вожаки. Ныне же перед нами предстают индивиды без прошлого и без будущего, без нации и Родины, без опыта коллективного действия. Среди безусловной ценности прекариата осталась только свобода, но это «свобода от», а не «свобода для».