Великолепная «тройка богинь» на службе России
«Аврора», «Диана», «Паллада» — в честь этой прекрасной древнеримской триады богинь получили наименования парусные фрегаты первой половины XIX века. Из названной великолепной тройки наиболее отличились два корабля — «Аврора» и «Паллада», но особенно «Аврора» благодаря ее героическому участию в боевых действиях у берегов Камчатки и в обороне Петропавловска. «Аврору» — предшественницу знаменитого крейсера «Аврора» — и «Палладу» совершенно справедливо относят к феноменам Российского флота и заслуженно называют шедеврами отечественного деревянного судостроения, гордостью флота, в составе которого они прослужили свыше двадцати лет!
Такой срок службы судов свидетельствовал о качестве их постройки, хороших прочностных характеристиках и, конечно же, о правильной заготовке и условиях хранения корабельного леса — основного судостроительного материала в рассматриваемую эпоху.
Все три фрегата принадлежали к рангу 44-пушечных — наиболее мощных по артиллерийскому вооружению фрегатов с высоким уровнем боевых возможностей. Фрегаты этого ранга стали результатом прогрессивного развития предшествующих им французских и английских прототипов, когда в 1782 году во Франции, на верфи в Рошфоре, состоялась закладка опытового 44-пушечного фрегата «La Pomona» больших размеров и с сильной артиллерией.
В 1794 году англичане в сражении с французами захватили «Помону», отвели в Портсмут, сделали обмерные чертежи и по ним в 1797 году построили типовой фрегат «Endуmion». Также по чертежу «La Pomona» построили два типовых фрегата в России для Черноморского и Балтийского флотов: в 1799 году в Херсоне сошел на воду головной 44-пушечный фрегат «Назарет», а в следующем году в Архангельске — «Спешный». Эти фрегаты стали для своего времени передовыми в отношении удачных пропорций, обводов и качества постройки. В дальнейшем варьировались их размеры, а с появлением новых судостроительных технологий и инженерных решений менялось внутреннее крепление по борту и в трюме, но обводы, геометрия и форма корпусов оставались прежними.
После вступления в строй «Спешного» и «Назарета» Россия свыше сорока лет следовала тенденциям ведущих морских держав и наращивала темпы постройки фрегатов этого ранга как оказывающим содействие линейным кораблям в боевой линии, поскольку вплоть до Крымской войны 1853–1856 годов в парусных флотах преобладала линейная тактика. Фрегаты типа «Спешный» и «Назарет» в России строили свыше тридцати лет.
Реально они могли нести до 48 до 54 орудий и представляли собой серьезную боевую силу, поэтому материальные и финансовые затраты на их серийную постройку вполне оправдались. Третьего августа 1831 года император Николай I отдал распоряжение в приказе по морскому ведомству: «По спуске на воду строимых на Охтинской верфи парохода и малых судов немедленно заложить там один 74-пушечный корабль и один 44-пушечный фрегат из наличного лиственничного леса». Постройку упомянутого в высочайшем повелении фрегата поручили корабельному инженеру В. Ф. Стоке, который вынес на рассмотрение Кораблестроительного и учетного комитета вопрос об изменении пропорций будущего фрегата в сторону их увеличения. По сути, В. Ф. Стоке предложил отойти от типовых проектов и строить фрегат по чертежу английского фрегата «President» больших размеров. Главные размерения «President» составляли: длина между перпендикулярами 173 фута 3 дюйма (52,81 м), ширина без обшивки 43 фута 8 дюймов (13,31 м), глубина интрюма 14 футов (4,27 м). В документе от 27 августа 1831 года указано: «Чертеж сего фрегата рассмотрен в Комитете под председательством Адмирала Грейга и одобрен». Николай I наименовал фрегат «Палладой».
В апреле 1832 года в отношении «Паллады» последовало следующее повеление: «Государю Императору угодно, чтобы строящийся на Охте фрегат «Паллада» отделан был с особенным тщанием и с применением способов для удобнейшего и чистейшего вооружения оного… Длинные 24-фунтовые орудия, кои должны быть поставлены в деке, иметь новые». 1 сентября 1832 года «Паллада» благополучно сошла на воду; после зимовки в устье Охты ее на камелях отвели в Кронштадт, где довооружили, обшили корпус медью и установили 24- фн, 12-фн и 6-фн артиллерию общим количеством 52 орудия. Таким образом, фрегат «Паллада» представлял собой мощную для своего времени боевую систему и был способен совершать длительные автономные плавания. Двадцать первого ноября 1833 года морской министр вице- адмирал А. В. фон Моллер получил очередное предписание Главного морского штаба: «Государь император высочайше повелеть соизволил: приготовляемый к закладке на Охтенской верфи 44-пушечный фрегат заложить с обыкновенным, в подобных случаях, обрядом. Наименовать фрегат сей «Аврора»1 .Торжественная закладка киля «Авроры» состоялась 23 ноября 1833 года в 12 часов пополудни.
Строил «Аврору» подполковник Корпуса корабельных инженеров И. А. Амосов — талантливый корабел из династии мастеров Амосовых. Перед тем, как он получил задание на постройку фрегата, Иван Афанасьевич дважды побывал в Англии, где проходил стажировку на ведущих королевских верфях, знакомился с техническими достижениями и перенимал судостроительный опыт англичан. Вернувшись в Петербург, Амосов применил полученные знания на практике и построил «Аврору» по новым судостроительным технологиям, в частности, с круглой кормой вместо прежней четырехугольной транцевой. Конструктивное решение в виде замены транцевой кормы закругленной, с поворотными шпангоутами, давало важное преимущество, а именно увеличение секторов обстрела и возможность удобнее действовать ретирадными орудиями.
Фрегат был построен из прочной архангельской лиственницы с удачным применением других материалов — железа и меди, причем И. А. Амосов стремился не слепо копировать английские методики, а внедрял и собственные разработки, творчески развивая отечественное судостроение. Предметы из железа (цепи, якоря, кницы и др.) для нужд Балтийского флота изготавливал казенный Ижорский завод. Двадцать седьмого июля 1835 года «Аврора» торжественно сошла на воду. Этот красавец фрегат радовал глаз современников изящными и плавными обводами корпуса, красивым и стройным парусным вооружением, прочным и пропорциональным рангоутом и представлял собой настоящий феномен, созданный трудом выдающегося корабельного инженера. В отличие от «Паллады», «Аврора» имела типовые для ее ранга размеры: длина между перпендикулярами составляла 159 футов 2 2/3 дюйма (33,19 м), ширина без обшивки 42 фута 6 дюймов (12,65 м), глубина интрюма 12 футов 8 дюймов (3,86 м). Водоизмещение «Авроры» в полном грузу достигало 2000 тонн.
До начала 1850-х годов вошедшие в состав Балтийского флота «Аврора» и «Паллада» ничем особенным не отличились; они совершали практические и учебные плавания на Балтике. «Паллада» в 1848 году под командованием генерал-адмирала Российского флота 20-летнего Великого князя Константина Николаевича (второго сына Николая I) посетила с официальным визитом Англию. Во время стоянки на Спитхедском рейде Портсмута на «Палладе» состоялась встреча принца Альберта и лордов британского Адмиралтейства с Константином Николаевичем и командой фрегата. «Паллада» получила высокую оценку англичан, причем во всех отношениях: парусного и артиллерийского вооружения, качества постройки, внутренней отделки, а также порядка и чистоты. В начале 1850-х годов правительство Николая I вплотную приступило к подготовке и реализации программы по обеспечению интересов России на Дальнем
Востоке. Стремительно усиливавшаяся активность Северо- Американских Соединенных Штатов у берегов Камчатки и Японии, закрытой в то время для иностранных держав, и расширение американцами сферы экономических и военно- стратегических интересов в Тихом океане вынуждала Россию также включиться в это направление и проводить собственную геополитику в Тихоокеанском регионе. Кроме того, правительству Николая I представлялось важным обеспечить безопасность русским владениям в Восточной Азии и в западной части Северной Америки.
В феврале 1852 года генерал Н. Н. Муравьев подал Великому князю Константину Николаевичу записку, в которой изложил мысли по поводу опасности, исходившей от вероятной военной и экономической экспансии Англии и Соединенных Штатов в Японию и Китай и превращения их — уже в ближайшей перспективе — в свои колонии. «Китай и Япония делаются постепенно добычею англичан и американцев, — писал Муравьев. — Мысли этих предприимчивых народов быстро осуществляются. Об английских пароходах я уже говорил прежде, американские в будущем уже лете понесутся по океану в Японию, вооруженные и готовые к бою». По дошедшей до Петербурга информации, правительство США приступило к подготовке Тихоокеанской эскадры военных судов. Эти и другие обстоятельства способствовали принятию правительством Николая I мер по укреплению позиций на Тихом океане, для чего постановили в кратчайшие сроки подготовить свою экспедицию в Японию.
Выполнение этой важной и ответственной задачи император поручил вице- адмиралу Е. В. Путятину, выбор на которого пал не случайно. Ефим Васильевич приобрел опыт плавания за годы службы под командованием Михаила Петровича Лазарева, впоследствии главного командира Черноморского флота и портов, военного губернатора Николаева и Севастополя. В октябре 1827 года Путятин под началом Лазарева принимал участие в знаменитом сражении под Наварином против турецко-египетского флота.
Так что боевой опыт у Ефима Васильевича уже имелся. Пока шло приготовление «Паллады» к дальнему переходу, Е. В. Путятин отплыл из Кронштадта на частном английском пароходе. Глава российского МИД К. В. Нессельроде снабдил его высочайше утвержденными инструкциями, в которых разъяснялись цели дипломатической миссии. Обеспокоенный активностью американцев в Тихом океане, российский император предпринимает попытки договориться с руководством Японии об открытии для россиян одного из северных портов Японии для вывоза продовольствия в колонии Российско-Американской компании и на Камчатку — в обмен на товары, необходимые японцам.
В обращении к японскому императору Николай I подчеркивал дружественный характер посольства генерал-адъютанта вице-адмирала Е. В. Путятина, выражал надежду на понимание значимости этого вопроса для обеих держав и просил разрешения открыть порты для обмена товарами. О прибытии в Англию Е. В. Путятин дожидался подхода «Паллады», которая пришла на Спитхедский рейд Портсмута 30 октября (11 ноября). Команда фрегата состояла из 22 человек офицеров, включая командира капитан-лейтенанта И. С. Унковского, и 439 нижних чинов. Кроме членов экипажа, на борту фрегата находились адъютант Е. В. Путятина капитан- лейтенант К. Н. Посьет, архимандрит Александро-Невской Лавры Аввакум, который хорошо знал китайский язык, представитель Департамента внешней торговли И. А. Гончаров (в будущем известный писатель) и два чиновника МИД и Министерства финансов. Е. В. Путятин докладывал в Петербург: «Для совершенного уравнения фрегата «Паллада» с военными иностранными судами того же ранга, я счел нужным поставить на фрегат четыре бомбовые 68-фунтовые орудия, которые были приобретены мною, равно как и 60 штуцеров, взятых у двух лучших английских мастеров»�.
Решение Путятина об артиллерийском вооружении фрегата надо расценивать как дальновидное и своевременное. Перед началом Крымской войны и до ее окончания 68‑фунтовые бомбовые пушки являлись самыми мощными новыми морскими орудиями большой разрушительной силы. Кроме обычных чугунных ядер, из них производили стрельбу разрывными снарядами — бомбами, которые при попадании в деревянный борт корабля или пробив его навылет вызывали многочисленные очаги пожара. Поэтому вооружение «Паллады» таким типом орудий являлось надежным средством как для предполагаемых операций в Тихом океане, так и для целей обороны. В феврале 1853 года МИД России направил Е. В. Путятину дополнительные инструкции, в которых ему рекомендовалось для более удобного ведения переговоров с японцами лучше всего прибыть в порт Нагасаки.
В ходе переговоров поднять вопрос об установлении с Японией государственных границ.� В целом, переход «Паллады» от Кронштадта до берегов Японии следует расценивать как мужественный и героический. Он сопровождался штормами и бурями, сильными встречными ветрами, фрегат получал тяжелейшие для деревянного корпуса перегрузки, и порой его кренило так, что ноками реев черпали воду. Но моряки выстояли и благополучно дошли до берегов незнакомой им прежде Японии. Уже осенью 1853 года Путятин получил известие из России о том, что на смену «Палладе» вышел новый фрегат «Диана» под командованием капитан- лейтенанта С. С. Лесовского. К середине января 1854 года Е. В. Путятин получил от японских представителей предварительное согласие на установление торговых отношений и передал им проект договора, попросив по возможности быстрее определиться с вопросом о государственных границах. На полученной в Петербурге по этому поводу шифрованной депеше Николай I собственноручно начертал: «Хорошее начало»2 . 26 февраля (10 марта) 1854 года Путятин отправил руководству очередное донесение: «Продолжил плавание по Японскому морю, в Амурском заливе, в Татарском проливе». На побережье
Татарского пролива моряки обнаружили удобную бухту и наименовали ее Императорская. В этой бухте Путятин узнал о начале Крымской войны, и положение малого отряда российских судов на Дальнем Востоке становилось крайне опасным. В декабре 1854 года у берегов Японии произошло землетрясение; стоявший в то время в порту Симода фрегат «Диана» сорвало с якорей и закружило в поднявшемся водовороте. Команда «Дианы» вместе с японцами пытались спасти судно и отбуксировать его в безопасное место, но в конечном итоге операция не увенчалась успехом и фрегат разбился. Е. В. Путятин смог продолжить переговоры с японцами в январе 1855 года, завершив их подписанием первого русско-японского трактата, установившего торгово- дипломатические отношения между Россией и Японией. Правительство Японии открыло для русских торговых судов порты Хакодате, Нагасаки и Симода, где россиянам разрешалось совершать торговые сделки под контролем японских чиновников, запасаться провизией, высаживать больных для лечения и исправлять повреждения судов.
Российским морским офицерам разрешалось оставлять при себе оружие «и всякие знаки чина и отличия»3 . Миссия вице-адмирала Е. В. Путятина вполне удалась, но два фрегата были потеряны. После зимовки «Паллады» в Константиновской бухте Императорской гавани фрегат уже не подлежал восстановлению, и в конце января 1856 года «Палладу» пришлось затопить. Судьба «Авроры» оказалась удачливее. В апреле 1853 года Николай I повелел с целью крейсерских операций отправить «Аврору» в Камчатское и Охотское моря, и в мае началась подготовка «Авроры» к дальнему переходу. Генерал- адмирал Великий князь Константин Николаевич приказал провести работы по модернизации фрегата, в частности «в крюйт-камерах поместить такое число ящиков, чтобы можно было взять по 100 боевых зарядов на каждое орудие. В борт на шканцах вбить обухи, чтобы можно было во время похода ставить орудие по борту».
На «Авроре» устроили бомбовые погреба в связи с установкой бомбического орудия, поместили походную церковь, «вызолотили на корме карнизы на пилястрах, орла буквы и боковые звезды, а в носовой части корону орла и принадлежность в лапах». На золочение декора «Авроры» пошло 13 листов чистого червонного золота�. Командиром фрегата был назначен капитан-лейтенант Иван Николаевич Изыльметьев, в его подчинении находилось 350 человек матросов. В отличие от «Паллады», плавание «Авроры» проходило относительно благополучно, без сильных бурь и штормов. 15 (27) января 1854 года, после 52-дневного пребывания в море, «Аврора» пришла в Рио-де-Жанейро, и И. Н. Изыльметьев доложил в Петербург: «Нашим морякам сделан в Бразилии весьма благосклонный прием.
На рейде находилась английская эскадра адмирала Андерсона, французский 36-пушечный корвет «Галатея» и бриг. Офицеры фрегата «Аврора» с французскими офицерами весьма подружились»4 . Однако дружба россиян и французов продлилась недолго: через десять дней Изыльметьев получил известие о начале Крымской войны и о победе, одержанной на Синопском рейде эскадрой вице-адмирала П. С. Нахимова над турецким флотом. В связи с военными действиями между Россией и Турцией, Изыльметьева предупреждали о предполагавшемся разрыве отношений с Англией и Францией из-за вероятного вступления этих держав в войну на стороне Турции. Командир «Авроры» короткой депешей уведомил руководство: «Фрегат и команда приготовлены к решительному бою, несмотря на неравенство сил»�. Напряженная обстановка на рейде Рио-де-Жанейро сохранялась, но боя не произошло, и после нескольких дней ожидания способного ветра «Аврора» снялся с якоря и вышла в море, взяв курс на мыс Горн.
В двадцатых числах июля 1854 года фрегат пришел в Петропавловск. По свидетельству директора Российского государственного архива Военно-Морского Флота (РГАВМФ) доктора исторических наук В. Г. Смирнова, обнаружившего документы о первоначальной задаче, поставленной командиру «Авроры», фрегату назначалось идти в Охотск. В Петропавловск он зашел вынужденно, по причине большого количества больных, и это неблагоприятное для команды обстоятельство сыграло важную роль в деле обороны порта от англо-французских атак и десантов, так как вовремя подкрепило малочисленный гарнизон порта. Вечером 16 августа 1854 года сигналом с дальних маяков дали знать о появлении на горизонте неизвестных судов, а на следующий день предположение о приближении английской эскадры подтвердилось. Утром 17 августа в Авачинскую губу зашел трехмачтовый колесный пароход под американским флагом, и офицеры с «Авроры» узнали этот пароход, так как видели его у берегов Южной Америки.
Русские моряки любезно предложили американцам доставить на пароход воду, провизию, медикаменты и другие необходимые принадлежности, но те отказались, и вскоре пароход покинул бухту. А 18 августа англо-французская эскадра под флагом английского адмирала Прайса вошла в Авачинскую бухту. Положение защитников порта сделалось крайне затруднительным из-за многократного превосходства противника в силах: у англичан имелось два фрегата с 52 и 44 пушками и большой пароход с восемью бомбическими орудиями; у французов — также два фрегата с 60 и 32 пушками и бриг с 18 пушками.
Несложно представить драматизм сложившейся обстановки, а противостоять такой силе мог только фрегат «Аврора» с 52 орудиями. Начальство порта во главе с контр-адмиралом В.С. Завойко приступило к организации обороны порта и Авачинской бухты. Гарнизон Петропавловска устроил береговые батареи, в том числе на косе, что давало возможность преградить продвижение вглубь неприятельских десантов; вместе с моряками протянули заградительные боны из железных цепей и приняли ряд других эффективных мер.
В той сложной обстановке особенно стоит отметить поступки иеромонаха с «Авроры» отца Ионы, не терявшего присутствия духа, ободрявшего команды — и свою, и сухопутную, напутствовавшего защитников порта. После артиллерийской подготовки противник, под прикрытием плотного дыма, направил к берегу гребные суда с десантом. Вначале французам удалось захватить одну батарею и водрузить там свой флаг, но стрелковые партии защитников Петропавловска при огневой поддержке с «Авроры» выбили противника с позиции и освободили батарею. Наверное, никто лучше других не расскажет о героизме тех дней, как сам очевидец и участник обороны. Он вспоминал: «При отражении атаки погиб на своем фрегате английский командующий адмирал Прайс — от влетевшей в его каюту нашей бомбы.
Англичане тотчас придумали, что русское ядро не может убить английского адмирала, поэтому сказали, что старый адмирал не вынес позора поражения от того, что не смог овладеть портом и Камчаткой, и покончил жизнь самоубийством»7 . Силы противника повторяли атаки в течение 20–22 августа, но из-за их дальнейшей бесперспективности, в том числе высадок десантов, 23 августа оставили позиции на суше и перебрались на свои суда, которые через три дня покинули берега Камчатки и ушли в океан. Героическая оборона дальневосточных рубежей была успешно завершена, а весомый вклад в дело защиты Петропавловска внесли моряки с фрегата «Аврора», не потеряв ни одного своего товарища.
Честь им и слава. Достойными преемниками великолепной и героической «тройки богинь» — «Авроры», «Паллады» и «Дианы» стали крейсеры с таким же наименованием, построенные много лет спустя после окончания Крымской войны. Особенно знаменит всем известный крейсер «Аврора» со своей историей постройки и службы.
1. Подробнее об этом см: Гребенщикова Г. А. Российские фрегаты 44-пу- шечного ранга // Судостроение. 2015. № 6.
2. РГА ВМФ. Ф. 171. Оп. 1. Д. 264. Л. 4–6.
3. Там же. Л. 33, 65.
4. РГА ВМФ. Ф. 283. Оп. 1. Д. 2863. Л. 5–6. Подчеркнуто в документе.
5. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, офици- альным документам, рассказам современников и печатным источникам. Материалы для биографии. Кн. 1. М., 1891. С. 309.
6. Морской сборник. 1856. № 10. С. 23.
7. Файнберг Э. Я. Русско-японские отношения в 1697–1875 гг. М., 1960.
8. РГА ВМФ. Ф. 296. Оп. 1. Д. 75. Л. 269.
9. Там же. Д. 75 а. Л. 166, 170–171.
10. РГА ВМФ. Ф. 158. Оп. 2. Д. 1322. Л. 1, 6, 8.
11. Там же. Ф. 15. Оп. 1. Д. 24. Л. 4–5.
12. Там же. Л. 5.
13. Сообщение директора РГАВМФ д. и. н. В .Г. Смирнова автору настоя- щей статьи на конференции в ЦВММ 21 апреля 2016 года.
14. Оборона Петропавловского порта в 1854 году против англо-французской эскадры. Из записок очевидца и участника в этом деле // Русская старина. 1870. № 1. С. 304–319.
Г. А. Гребенщикова