Геноцид понтийских греков: предательство и трагедия

14 мая, в Мюнхене и Штутгарте греческая община собирается провести траурный марш в память о 100-летии депортации населения греческих деревень и городов в Османской империи или, как еще его называют, «геноцида понтийских греков». Историки и общественники до сих пор не установили нижнюю границу этого явления — одни придерживаются хронологии 1914−1923 годов, другие — 1916−1923 годов. Греческий парламент в 1994 и 1998 годах принимал постановления, где говорится: «Считать 19 мая днем памяти геноцида греков малоазийского Понта турками в Оттоманской Турции за период 1916—1923 годов». Траурный марш, который в Германии решили провести 14 мая Федерация греков из Понта в Европе и Центрального Совета восточных христиан в Германии, должен еще раз привлечь внимание к этим событиям и поддержать требование об официальном признании геноцида со стороны Европейского союза, Германии и Турции. Классическая версия с греческой стороны излагается в книге профессора Костаса Фотиадиса «Понт, право на память». Автор родился в семье репатриантов-беженцев священнослужителя Эммануила Фотиадиса и Кириаки Фотиаду и для него все это имеет личный характер. «Примерно в начале 1890 года торговля по всему Понту в целом перешла в руки греков и частично армян», — говорится в работе. Добавим от себя, что проблема формирования национальной буржуазии и единой нации, действительно, остро переживалась турецкой элитой. Так называемые «христианские меньшинства», греки и армяне, в основном жили в городах, где налоговый пресс государства давил меньше, нежели это переживалось в сельской местности, заселенной преимущественно турками. Это, во-первых. Во-вторых, важным фактором была религиозная принадлежность. Христианские греки и армяне гораздо легче находили общий язык с соседями Османской империи — Грецией и Россией. Османские греки и армяне могли выезжать в эти страны, зарабатывать там капитал, а потом возвращаться обратно в Турцию и пускать его в оборот. Импортируемый капитал был велик, например, в Ливане он составлял половину общего дохода населения. В-третьих, начиная с 1908 года в Османской империи к власти пришли младотурки, а их взгляды на национальный вопрос не внушали оптимизма меньшинствам. Как заявлял один из основателей младотурецкой партии «Единение и прогресс» Назим-бей, «пусть нам только перестанут мешать агитаторы из Софии и из Афин — тогда мы установим истинную свободу, и тогда вы увидите, как мы легко переварим всех греков, арабов, албанцев и сделаем из них один народ с одним материнским языком, и они еще сами побегут нам навстречу». Ситуация резко осложнилась с началом Первой мировой войны, продолжает Фотиадис. Если ранее державы Запада и Российская империя еще могли заступаться за христиан, то война раскидала их по разные стороны. Однозначно на сторону Константинополя встал Берлин, противником оказывались англичане, французы и русские. «Конец Первой мировой войны, разгром Германии и Турции державами Антанты, а также смена действующих лиц в турецком правительстве на какое-то время приостановили осуществление бесчеловечного плана младотурок, — пишет греческий профессор. — Высадка греческих войск в Смирне, первые победоносные сражения ухудшили ситуацию в Турции. Турки, уже наученные опытом, разрабатывают новый план по истреблению греков. Их предводителями были Османское правительство и освободительное движение под предводительством революционера Кемаль-паши. Теперь у них были все основания добиться успеха, греки высадились в Смирне, понтийцы боролись за создание независимого государства, и наибольшая опасность угрожала исламу. Не беря в расчет союзников Греции, англичан и французов, которые будто бы осуществляли верховный надзор над Черным морем во время Мировой войны, турки устремлялись всюду, где еще оставалось греческое население. Они расправлялись с теми, кому удалось выжить после первого этапа гонений». Окончательную точку в это истории поставил подписанный 24 июля 1923 года в Лозанне мирный договор между Грецией, Великобританией, Францией, Италией, Японией, Румынией с одной стороны и Турцией с другой. Как отмечал в 1922 году советский востоковед Михаил Павлович, «все турецкие граждане греческого происхождения изгоняются и обмениваются на мусульманское население Греции. Это страшный удар панэллинизму». По итогам Лозаннского договора высылке подлежало около 1, 6 млн греков, в ходе которой от голода, холода и болезней погибло 300 тыс. беженцев. Масштабы предыдущих репрессий оценивал Константинопольский патриархат. По его данным на 1919 год, погибло 257.019 понтийских греков, 144.559 греков запада Малой Азии и 88.485 греков Восточной Фракии. Однако следует заметить, что это только часть истории. Начнем с того, что претензии к грекам имели право выдвинуть и турки. В дни крушения Османской империи, борьбы подконтрольного Антанте султанского правительства в Константинополе с революционерами-кемалистами в Ангоре (Анкаре), представленными правительством Великого национального собрания (ВНС), греческий премьер-министр Элефтериос Венизелос развязал войну с турками, которая привела к острому обострению застарелой вражды. В марте 1921 года советская газета «Жизнь национальностей» сообщала: «Греки взяли Смирну (современный турецкий город Измир — ИА REGNUM) и устроили здесь страшный погром, при котором было вырезано до десяти тысяч турок». И даже когда уже ангорская армия практически вытеснила греков с территории Турции представитель Великого национального собрания в сентябре 1922 года обращался с нотой к представителю РСФСР в Турции, в которой указывал на то, что «отступающая греческая армия решила сжечь всю оккупированную страну и систематически истреблять гражданское население. Доводя до всеобщего сведения о совершенных греками зверствах, председатель ангорского правительства выражает надежду, что русское правительство и русская пресса осудят эти преступления и во имя гуманности попытаются оказать давление на греческое правительство, чтобы оно положило конец совершаемым его войсками зверствам». С аналогичными претензиями к министру иностранных дел Великобритании Джорджу Керзону летом того же года адресовался секретарь Мусульманской лиги в Лондоне, заявлявший, что он не хотел бы оправдывать жестокостей, но объясняет их аналогичными действиями «со стороны христиан», и предупреждал британский кабинет о важности независимости Турции, угрожая тем, что «в противном случае положение в Индии будет становиться все серьезнее». Трагическая судьба понтийских греков и их соплеменников из других областей стала следствием опрометчивых действий как премьера Венизелоса и его племянника, константинопольского патриарха Мелетия IV, так и политиканских действий Лондона и Парижа, разыгрывающих христианские меньшинства Османской империи в своих интересах. Еще до избрания осенью 1921 года патриархом архиепископа Мелетия (Метаксакиса), подчеркивает доктор исторических наук Михаил Шкаровский, члены Константинопольского синода ориентировались на максимально возможные греческие завоевания в Малой Азии. Так, 16 марта 1919 года в храмах Константинополя была обнародована прокламация об «Объединении с Грецией», после чего патриархат и местные греки, надеясь на поддержку английских войск, отказались признавать султанское правительство. В то время в Константинополе проживало около 150 тыс. православных греков. После того, как греки отвергли участие в ноябрьских выборах, разрыв с турецкими властями оказался полным. «Таким образом, Константинопольская патриархия фактически организовала политический заговор против Османской империи», — констатирует Шкаровский. При этом, желая получить поддержку всех нетурецких сил в регионе, патриархат начал активно устанавливать связи с другими конфессиями — внутри страны с армянами и за ее пределами с англичанами. Но на «поддержке» Лондона уже обжигались армянские патриархи. Издаваемый Всероссийской научной ассоциацией востоковедения журнал «Новый Восток» напоминал в 1923 году: «Впервые английское правительство принялось за разрешение армянского вопроса перед Берлинским конгрессом… В этот короткий период англичане принимают у себя делегатов армянского патриарха Нерсеса, делают последнему злополучное обещание восстановить Армению в пределах шести вилайетов южного Курдистана и Сивасской области, правда, без выхода к морю… Правда, армяне не оправдали тайных надежд, лелеемых английскими правительственными и клерикальными кругами; они не согласились на подсказываемое им соединение церквей англиканской и армяно-григорианской». В 1921 году с «поезда» защиты христианских меньшинств соскочил Париж, заключивший сепаратный договор с ангорским правительством. Близкая к министерству иностранных дел газета Le Temps оправдывала согласие на «уничтожение» пункта о создании «привилегированных меньшинств» тем, что иначе Франция была бы вынуждена «защищать сомнительные и спорные права». Как писало издание, «Франция — великая мусульманская держава», обрядив тем самым «Марианну в феску». В результате непродуманные действия Константинопольского патриархата, Афин и разворот европейских держав привели к тому, что Фанар лишился почти всей своей паствы, перестал быть этнархом всех православных христиан бывшей Османской империи, а патриарх лишился полномочий главы греческих школ, судов и тому подобного. Помимо того, православное духовенство Анатолии выступило с протестом против Константинопольского патриархата, объявив о намерении создать «Епископат христиан-турок». И хотя впоследствии патриархат смог побороть сепаратистские тенденции, греческое присутствие в Турции практически прекратило свое существование, а сотни тысяч беженцев, в том числе — понтийские греки, лишились своей родины. Станислав Стремидловский, ИА REGNUM