Буря липкой грязи

Моя подруга Агния Леонова, режиссер из Литвы, решила, что одного «нормального» театра ей мало. Она пошла работать в компанию, занимающуюся созданием контента для виртуальной (VR) и дополненной (AR) реальностей. Она считает, новые технологии «погружения» гораздо ближе к театру, чем к кино. В кино есть рамка: повернув голову, легко понять границу реальности с вымыслом. Монтаж подсказывает, куда смотреть, «протаскивает» нас через историю.

Даже в экспериментах с нелинейностью, вроде «Брандашмыга» (эпизода «Черного зеркала») или отечественного «#кто_ты», пространство выбора сужено — это сюжетные развилки, но не open world. А театральное представление тотально — зритель сам выбирает, куда смотреть, и в идеальном мире «сцена» у него везде вокруг. Поставить на паузу нельзя. Из зала можно выйти — но тогда все просто продолжится без вас.

Иное сравнение — видеоигра. Цифровая реальность на экране позволяет (если позволят бюджет и фантазия разработчиков) контролировать героя и выбирать — кроме действий и решений — угол обзора камеры. По сути, этот угол обзора — единственный нюанс, который доводят до совершенства VR-очки.

Показательно, что игровой индустрии не нужно даже создавать новые игры для VR-очков, достаточно адаптировать старые. Легендарный Skyrim, вышедший в 2011-м, с самого начала ждал полноценного 360-градусного обзора для экспедиции в фэнтезийный мир, где буквально над вашей головой носятся драконы.

Дело не в «совершенной» графике. Наш мозг легко обмануть — он и сам по ночам так «обманывается», принимая сюрреалистические сновидения за реальность. Как говорит Кончаловский, камера — это точка зрения. Раз физическая рамка пропадает и вы получаете свободу взгляда, вы действительно оказываетесь в иной реальности.

Насколько она виртуальная? Это спорно. Мы и так наполовину живем в VR-среде — от соцсетей до банковских счетов. Снести последние ограждения этой, уже и без того эфемерной границы очень просто. Тестеры VR-программ, проводящие в цифровых мирах почти все рабочее время, берут отпуск и едут на природу, обниматься с деревьями. Но имитация тактильных ощущений — просто задача, и ее решения уже есть.

Что же это для нас значит?

Два года назад, еще до пандемии, молодой доктор нейронаук Эрик Хоэль опубликовал статью «Добро пожаловать в Суперсенсориум». Он писал, что сегодня видеоигры и VOD-платформы, поддержанные динамичным нарративом и алгоритмами рекомендаций, предлагают буквально «бесконечное потребление перед экраном». С развитием VR нас ждет настоящая «буря суперсенсориума с ее гипераддиктивными суперстимуляциями, когда 11 часов в день (столько средний американец тратит на потребление медиа) станут 13, 15 и т. д.» Коронавирус, самоизоляция, кома кинотеатров и взрывной рост платформ ускорили движение этой «бури».

Проблема с конвейером контента в том, что он ломает нам восприятие реальности. Он пожирает не только время и деньги, но и «креативную свободу», как выразился Павел Дуров. «Липкая грязь» основывается на создании реплик с удачных реплик. Понравился продукт А? Значит, впереди А-1, А-2… A-n. Человек, ставший заложником постоянного потребления такого фейк-контента, перестает адекватно воспринимать нецифровой мир, а значит — и принимать адекватные решения в своей настоящей жизни, которая единственная и взаимосвязана с обществом. Личный эскапизм, таким образом, становится социальной проблемой.

«Воздержание», пишет Хоэль, не выход. Оно невозможно и тоже вредно. Будущее уже здесь, и отрицать его — значит ровно так же окукливаться в выдуманном комфортном мирке. Спасение он видит в реанимации старой дихотомии: развлечения vs искусство. Это раньше провокативно было утверждать, что постмодерн стер границы между высокой и поп-культурой. Сегодня все наоборот — и как только «дискуссия теряет академичность… превращается в разговор о свободном времени, защита Искусства становится наиболее радикальной и необходимой позицией».

Со всем сложным, неоднозначным, дающим (или хоть пытающимся дать) новый опыт или точку зрения, раздвигающим границы чувственного или интеллектуального восприятия. Отделить его порой трудно, но возможно.

Критические и эстетические границы, наверное, каждому стоит проложить самому. Их можно переходить, тем более что цифровые экосистемы и VR расширяют не только доступ к развлечениям, но и «арсенал» для нормальных авторов. Важно только знать, что эти границы есть. Ну а «Матрица-4» нам скоро о них напомнит.

Кирилл Фокин, специально для «Новой»