Протесты: взгляд и нечто
У меня есть любимый персонаж — Алексей Журавлев. Многолетний депутат Госдумы, председатель партии «Родина», у истоков которой стоял лично Дмитрий Рогозин, обладает сверхчеловеческим трудолюбием. Несмотря на столь ответственные должности, он каждый день уходит в телевизор, как в забой. Перетекает с канала на канал, из программы в программу, несет электорату истину с утра до вечера громким, переходящим в крик голосом. Журавлеву доступны все темы, вплоть до погоды.
На вопросы об аномальном московском лете он дает исчерпывающий ответ: это «вашингтонский обком» пробует на России новое климатическое оружие.
Я почти готова согласиться с такой свежей версией. Особенно если ее применять не столько к погоде, сколько к общественной атмосфере. Исключительно вражьими происками можно объяснить превращение надежды в тоску. Протесты обернулись длинным сериалом, где картинка важнее сути. В телевизоре — доброжелательнейшие стражи правопорядка, которые, по авторитетной мысли Тины Канделаки, обращаются с буйными протестантами почти нежно. В Сети — те же стражи, бьющие женщин ногами в живот и ломающие ноги случайному человеку на утренней пробежке. Жесткость и жестокость — главный товар по обе стороны баррикад. Правда, одна сторона присвоила себе право сажать другую без особых на то причин, но таковы уж особенности избранного исторического пути.
Дожди размыли страсти по московским выборам, осененные темой попранного гражданского достоинства. И охранители, и либералы впали в ступор.
Охранители продолжают топтаться в студиях, утонув по гланды в Зеленском. На передовой напряженно, в отпуск никто не уходит. Паству нельзя ни на мгновение оставлять без пастырей. А иначе как узнать откровения Михаила Делягина на темы малайзийского «Боинга», сбитого Коломойским? Внутри застывшей, казалось, на века магмы происходят кое-какие брожения. Меняется состав спикеров. То любимцем пропаганды был Платошкин, да вдруг он исчез. Его место занял некто Араик Степанян, обладающим даром мгновенно переходить с крика на визг (кажется, это главные параметры кастинга). Пока незыблем только Журавлев. Иногда судьба подбрасывает голосистым людям подарок в виде Ольги Бузовой.
Звезда инстаграма, обошедшая в рейтинге Путина со своими 16 миллионами подписчиков, вылизала в том же инстаграме языком тарелку. Я, мол, блокадница, объяснила Ольга, привыкла так делать.
Державный гнев не знал границ. В борьбе против Бузовой объединились все федеральные каналы. Святое семейство Скабеевых вызвало ее на ковер программы «60 минут» с требованием немедленно извиниться. Бузова извинилась, но гнев не унялся. Последовали обращения в прокуратуру закрыть ее инстаграм.
Либералы продолжают протестно гулять по бульварам. В свободное от прогулок время устраивают (сначала «Дождь», потом «Эхо Москвы») на YouTube дебаты на тему «Взгляд на протест». Здесь не кричат, как в телевизоре, — это плюс. Здесь бросают взгляд не столько на протест, сколько друг на друга, — это минус. Именно так случилось в диалоге Сергея Пархоменко с Константином Богомоловым.
Сама по себе беседа, сотканная из паутины общих мест, абсолютно неинтересна. Интересно другое — скрытые мотивы самооправдания. Пархоменко проще, он не менял себя и не изменял себе. Богомолову сложнее. Он чередовал убеждения, как театры, за что и вознагражден именно театром (на Малой Бронной). И все-таки собеседники, минуя все иные определения, — люди одного мировосприятия. Полагаю, что от своего тезиса времен Болотной Богомолов и сегодня, несмотря на светлое чувство к Собянину, не откажется: «Свободные люди не могут дышать воздухом несвободы, у них нет жабр».
Тем отвратительней градус соловьевщины в этих дебатах. В стане российских вольнодумцев и два с лишним века назад споры протекали бурно.
На что уж невыдержанным человеком был Белинский, в том числе и в полемике с Грановским, но до мерзости магистрального вопроса — кто у кого «на подсосе» — он и в страшном сне не мог опуститься.
К счастью, у них не было фейсбука, на котором продолжились обвинения. Никто уже не вспоминал о политических респрессиях, о перманентных административных наказаниях, о студенчестве как новой силе, дремлющей последние лет сто. Дровишек в огонь подбросила Ксения Собчак, вроде бы невеста Богомолова, назвавшая протест «революционной пеной из Балашихи». Да и сам жених знатно отличился. Он принялся отчитывать Пархоменко за то, что тот работает в американском институте Кеннана. Сюжет замкнулся. Богомолов перевоплотился в Журавлева с его бессмертным «вашингтонским обкомом».
В разных политических станах ощущается исчерпанность форм. Тынянов такое время (применительно к литературе) называл промежутком. Похоже, промежуток и есть наше главное время. Впрочем, имеется и хорошая новость. Питерский врио губернатора Александр Беглов поручил установить скворечники во всех парках города. Ему хочется, «чтобы птицы могли посещать эти парки, чтобы им тоже было удобно». Не перевелись еще в отечестве подлинные гуманисты.
Обозреватель «Новой»