Милосердие и наказание

Уральский врач дал безнадежно больной пациентке сильнодействующее лекарство. Теперь он может сесть на 8 лет.

Бабушка

24 марта 2019 года. Около 22 вечера в Новолялинскую городскую больницу на скорой привозят 74-летнюю Надежду Архипову (имя изменено). У женщины — полное выпадение матки, на которой видна кровоточащая язва размером с ладонь. Дежурный врач-гинеколог Олег Баскаков принимает решение о госпитализации.

Еще в 2018 году родственники Архиповой подавали заявку на операцию в Серове — это соседний с Новой Лялей город, но врачи заявили, что организм не выдержит наркоза. Бабушку были готовы принять в Екатеринбурге, но туда, за 300 километров, родственники ее не повезли.

С Баскаковым мы поднимаемся по лестнице Новолялинской больницы.

— Я заметил, что у Архиповой — очень неудобный памперс, будто бы купленный для ребенка. Заменил его на качественный медицинский, предназначенный для взрослых. И обработал язву.

На следующий день дежурная медсестра пожаловалась Баскакову, что Архипова плохо спит. И из-за болезни Альцгеймера ведет себя неадекватно.

— Бабушка действительно выглядела очень измученной. Медсестра предложила дать ей димедрол, но я запретил: димедрол может произвести не успокоительный, а, наоборот, — возбуждающий эффект. У меня в личных лекарствах оставалось несколько ампул трамадола и сибазон: их принимала моя мама, недавно она умерла от лейкоза. Я решил: дам их бабушке, пусть она отдохнет.

Трамадол и сибазон — лекарства, которые еще недавно продавались в аптеках без рецепта. Но сегодня они считаются сильнодействующими. Формально Баскаков перед тем, как дать их пациентке, должен был сделать запись о назначении этих лекарств, затем уведомить старшую медсестру, которая хранит ключи от больничного сейфа со списочными препаратами, и заполнить ряд формуляров. Только после этого он мог взять лекарства из сейфа, и сделать уколы.

— Но был вечер, старшая медсестра вскоре уходила. Пройти всю процедуру я бы просто не успел. А значит, бабушка снова бы осталась один на один со своими болями и болезнью Альцгеймера. И я просто достал свои личные лекарства и передал их своей медсестре.

Этот поступок и стал роковым.

Медсестру, которой Баскаков передал лекарства, в коридоре остановила старшая медсестра хирургического отделения Татьяна Смердова. Она отняла у коллеги ампулы и заявила, что «пожалуется начальству».

Через два дня домой к Баскакову пришли пятеро сотрудников полиции.

«Кололи» как преступника»

«Домой», впрочем, очень громкое слово.

— Я приехал сюда в 2017 году из города Миньяр Челябинской области. Там медицина пришла в упадок, начались сокращения, и я откликнулся на размещенную в интернете вакансию акушера-гинеколога в Новой Ляле. Позвонили сразу: пообещали, что дадут служебное жилье. Но дальше обещаний, как видите, не пошло.

Обстановка в комнате Баскакова скромная: в одном углу стоит повидавший виды стол, в другом — больничная койка, заменяющая ему кровать, в третьем — шкаф без дверей, а в четвертом раковина. Между койкой и шкафом без дверей — несколько стульев и тумбочка с надписью «Судна чистые», там хранятся шампуни.

Баскаков, правда, уже нашел плюсы в том, что ему не дали квартиру.

— Я же единственный гинеколог в городе, который работает с экстренными пациентами. И когда скорая кого-то привозит, днем или ночью, мне не надо далеко ходить. Я всегда на месте.

Тот факт, что Баскаков — единственный практикующий врач-гинеколог в Новой Ляле, многое говорит о городе. Официально в Ляле живут 12 000 человек, но реально — дай бог, чтобы треть. Градообразующее предприятие — Новолялинский целлюлозно-бумажный комбинат — банкротится уже лет десять. Работы в городе нет, молодежь бежит, из развлечений — магазин «Красное и Белое».

Когда полицейские пришли к Баскакову, они перевернули все: вытащили вещи из шкафа без дверей, осмотрели кровать и тумбочку и нашли единственную ампулу трамадола. Больше ничего у врача и не было. Это не помешало возбудить уголовное дело по тяжелейшим статьям — ч. 1 ст. 234 УК РФ «Незаконный оборот сильнодействующих веществ в целях сбыта» и ч. 3 ст. 30 ч. 1 ст. 228.1 УК РФ «Незаконный сбыт наркотических средств». Максимальное наказание — до 8 лет лишения свободы.

— Следователь Ярославцева «колола» меня, как преступника. Она говорила, что меня арестуют и поместят в камеру. Говорила: «Вы сами подписали себе приговор. Вы получите реальный срок», — вспоминает Баскаков.

Примечательно, что полиция, прокуратура и суд в Новой Ляле находятся в одном здании. У них даже один вход. Это очень удобно: в одном кабинете дела возбуждают, в другом их утверждают, в третьем выносят приговоры. В перерывах судьи, полицейские и прокуроры наверняка пьют вместе чай.

— Поначалу мне было страшно: месяц я ходил сам не свой. Стал пить клофелин, чтобы успокоиться, — продолжает Баскаков. — А потом меня взяла такая злость: я же совсем не понимаю, за что меня хотят посадить! Да, я нарушил инструкцию, пусть и потому, что мне стало жалко бабушку. Ну напишите дисциплинарное взыскание. Но какая тюрьма?

Баскаков начал писать письма в разные инстанции, но большинство из них осталось без ответа. Зато он нашел поддержку у коллег. Заступиться за него на суде пообещала главный врач Новолялинской больницы Татьяна Суровнева. На специализированном сайте vrachirf.ru — десятки комментариев в защиту Баскакова от медиков со всей России.

Иду по коридорам Новолялинской больницы и останавливаю людей в белых халатах. Все они поддерживают Олега.

— Нормальный человек и хороший врач. Я сама к нему обращалась, — говорит медсестра Елена Барбашина.

Что касается этого случая: я сама слышала, как Архипова кричала, как ей было плохо. И Олег Владимирович просто ее пожалел и сделал все ей во благо. А полиция, да ну ее эту полицию: захотели «палку» срубить. Будто не понимают, что своих же жен без врача оставляют.

С Барбашиной согласна врач-терапевт Нина Арсеньева. Она также осматривала пациентку Архипову.

— Медицинские показания для применения трамадола и сибазона у нее были. Врач вполне мог их назначить. То, что он сделал это не по процедуре, — понятно. Но мы могли бы созвать консилиум, обсудить ситуацию и вынести ему взыскание. Хотя и этого, в принципе, можно было не делать: он же помогал больной. То, что уголовное преследование несоразмерно его проступку, — очевидно.

Поступок старшей медсестры Татьяны Смердовой, которая и позвонила в полицию, в больнице не понимают. Пообщаться с ней мне не удалось: в день моего приезда в Новую Лялю она была в отпуске. Сам Баскаков говорит, что у них со Смердовой были конфликты — не сошлись характерами.

Обвинение

Все уголовное дело Олега Баскакова занимает один том. Фабула жесткая:

«Баскаков О.В. в период времени с июля 2016 года по 25.03.2019 года приобрел в неустановленном месте у неустановленного лица три ампулы объемом по 2 мл с лекарственным препаратом «Трамадол» общей массой 6,23 грамма, которые хранил в тумбочке в кабинете бывшего родильного дома. <…> 25.03.2019 у Баскакова возник умысел на сбыт сильнодействующих веществ, а именно лекарственного препарата «Трамадол». Осознавая отсутствие законных оснований в назначении, Баскаков О.В. прошел в кабинет бывшего родильного отделения, взял из тумбочки две ампулы «Трамадола», после чего передал ампулы, не состоящие на учете в ГБУЗ СО «Новолялинская РБ», медицинской сестре Тухбатовой В.А. для последующего введения инъекции пациентке Архиповой без официального оформления документов. Однако ампулы были изъяты старшей медицинской сестрой Смердовой Т.А.».

Аналогичные обвинения — по сибазону. В качестве доказательств: рапорты самих полицейских, протокол осмотра кабинета, в котором живет Баскаков, и экспертизы, которые подтверждают, что трамадол — это трамадол, а сибазон — это сибазон. Выступившие в качестве свидетелей врачи подтвердили полиции, что лекарства были назначены в обход процедуры, но также заявили, что Архипова чувствовала себя плохо и кричала. При этом они разошлись в показаниях о том, есть ли вообще в Новолялинской больнице трамадол и сибазон.

Обвинение против врача утвердил заместитель прокурора Новолялинского района Георгий Баудер.

— Следствие проведено крайне формально и неполно, — считает адвокат екатеринбургской адвокатской конторы «Магнат» Георгий Краснов, представляющий интересы Баскакова. — Существом уголовного дела является ответ на вопрос, по каким мотивам и с какой целью Баскаков назначил лекарственные препараты пациентке и имеется ли связь между возможным излечением или облегчением ее недугов и назначенными лекарственными препаратами. Следствие ни на шаг не приблизилось к ответам на эти вопросы и даже не пыталось установить данные обстоятельства. Пациентка Баскакова в ходе уголовного дела не допрашивалась, экспертиза состояния ее здоровья как физического, так и психического не проводилась. Показания Баскакова о тяжелом ходе ее болезни следствие игнорирует. Обвинительное заключение, как итоговый документ расследования, не отвечает требованиям уголовно-процессуального закона, поскольку не содержит указания на мотивы и цели Баскакова и не содержит сведений о возможном воздействии препаратов на здоровье пациентки. Таким образом, на основании данного обвинительного заключения и имеющихся материалов дела суд не сможет вынести законное итоговое решение по делу.

— Я усматриваю в действиях Баскакова состав дисциплинарного проступка, но не уголовного преступления, — говорит второй адвокат медика Марина Глузман. — Он как врач мог назначить трамадол и сибазон пациентке, даже если бы не имел доступа к сильнодействующим препаратам. А выдал он эти лекарства из своих личных лишь потому, что было вечернее время, и если бы он пошел по процедуре, пациентка получила бы лекарства только на следующий день. Кроме того, мы сомневаемся, были ли вообще в больнице в тот момент нужные препараты: сейчас их наличие подтверждается только записями в больничном журнале, но эти записи могут быть свежими: никаких накладных или иных документов, свидетельствующих, что больница действительно закупала такие лекарства, мы не видели.

Адвокат акцентирует внимание на том, что следствие не провело экспертизу, которая бы установила, были ли у пациентки Архиповой вообще показания для применения сибазона и трамадола. Если бы эту экспертизу провели и она установила, что показания были, — дело бы просто развалилось: из него можно было бы убрать умысел на сбыт, осталась бы чисто медицинская история.

Но это — «если бы».

Сейчас Олег Баскаков готовится к первому заседанию суда, оно состоится уже во вторник.

— Чем ближе, тем мне страшнее, — говорит Баскаков. — Я ведь понятия не имею об уголовном мире. Всю жизнь лечил людей. Да, у меня были неудачные операции. Они у всех врачей бывают. Но я никогда не хотел никому навредить. Надеюсь, суд это все же поймет…

Иван Жилин
спецкор