Время пафосного уходит

Как Тиме Белорусских всего за год удалось стать одним из самых популярных артистов в СНГ. 

В августе 2018 года тогда еще никому неизвестный белорусский музыкант Тима Белорусских выложил в сеть трек «Мокрые кроссы» — спустя месяц он попал в топ «Яндекс.Музыки» и «ВКонтакте». Со следующей песней «Незабудка» (она вышла в октябре) произошло то же самое — на ютьюбе ее послушали уже более 50 миллионов раз. В тур по Белоруссии Тима отправился еще до выхода своего дебютного альбома «Мой первый диск — твоя кассета», а когда он вышел, сразу пять треков с него попали в топ-10 чарта «ВКонтакте». В декабре 2018 года музыкант собрал четырехтысячный «Главклуб» в Москве, сейчас он дает десятки концертов в месяц. Спецкор «Медузы» Саша Сулим поехала в Минск, где живет Тима Белорусских, и узнала историю самого Тимы, а также лейбла Kaufman, вместе с которым он добился успеха.

Чтобы пройтись по центру Минска, Тима Белорусских надевает на голову серую рыбацкую панаму с широкими полями — по его словам, на улицах родного города его узнают 99% прохожих. От припаркованной у городской ратуши машины до музыкального колледжа, в котором Тима девять лет учился по классу виолончели, — несколько сотен метров и три светофора, но панама работает безотказно: на Белорусских никто не обращает внимания.

Охранник, который встречает нас на входе в колледж, не узнает Тиму и без головного убора, но пройтись по родным коридорам бывшему ученику не запрещает — просит только написать свою фамилию и расписаться в журнале. Продюсер и руководитель белорусского лейбла Kaufman Александр Розниченко и аранжировщик Ян Супоненко — они с Тимой учились в одном классе — шутят, что этот автограф Белорусских — самый дорогой.

Все вместе они поднимаются на пятый этаж — там на время ремонта составили все рояли. Ян наигрывает что-то из Рахманинова, Тима разглядывает портреты композиторов на стенах и произносит как будто что-то из детства: «Григ-Григ, Бах-Бах. Вы готовы? Вы хотите, чтобы я начал концерт?» — обращается он к невидимой публике у портрета Бетховена.

Вернувшись в машину, Белорусских рассказывает приятелям, что накануне за ним заехал их общий друг на ярко-синей ауди — той самой, которая появляется в клипе на песни «Мокрые кроссы» и «Незабудка»: «Теперь его постоянно палят в городе, говорят: «О! Машина из клипа Тимы Белорусских». Но вчера один чел как-то особенно стал палить — ну просто, не стесняясь, а потом открыл окно и говорит: «Пацаны, у вас на крыше телефон лежит». Я высунулся, смотрю — там реально моя мобила, а мы уже несколько километров проехали».

Здесь никто не спит

С конца июля студия лейбла Kaufman — в 2017 году Белорусских подписал с ними контракт — находится в элитном поселке Тарасово в двух километрах от Минска. Вид на кольцевую дорогу и район однотипных высоток по другую сторону от нее закрывает забор с автоматическими воротами. Во дворе припаркованы несколько дорогих внедорожников, на номерном знаке одного из них — того, что принадлежит руководителю лейбла Александру Розниченко, — рамка с надписью Kaufman Label.

В прихожей — дюжина пар кроссовок; кроме Розниченко и его супруги, администратора и менеджера Тимы Белорусских Александры Розниченко, в доме на 400 квадратных метров живут и работают еще четыре человека: аранжировщик Ян Супоненко, звукорежиссер Артем Мирный, менеджер двух других артистов лейбла Вероника Иванько и менеджер отдела мерча Александра Степуро. Всем им от 20 до 30 лет.

Посреди просторной гостиной — массивный обеденный стол, на нем несколько оберток от батончика Kinder «Молочный ломтик»; у телевизора — три дивана с мягкими подушками, в глубине комнаты — выход во внутренний двор с зоной барбекю и к крытому бассейну.

На стеллажах в гостиной стоят три рамки с платиновыми дисками, их команде Белорусских прислал дистрибьютор — за «Мокрые кроссы», «Незабудку» и за альбом «Твой первый диск — моя кассета». «Платиновые диски даются за 100 тысяч покупок либо за полмиллиона стримов или прослушиваний, — объясняет Розниченко. — Это классно, прикольно, но эти диски не сертифицированы и по сути не имеют никакой ценности».

Один из главных предметов здесь, по словам продюсера, — пианино. «У нас есть синтезатор, но преимущество фоно в том, что тебе не надо включать комп, заходить в программу, подключать инструмент, — объясняет Розниченко. — Так музыка сочиняется гораздо быстрее». Продюсер признается, что у него нет музыкального образования и получать его он не намерен — чтобы «не роботизировать» свои мозги: «Иногда я на шару что-то тыкну, и может получиться что-то интересное».

Пока идет экскурсия, из кухни доносятся звуки кофемашины — Тима Белорусских готовит себе латте, другие участники лейбла занимаются обедом. По словам продюсера, в ближайшее время они хотят «отладить вопрос с готовкой» — нанять отдельного человека; пока же еду готовит тот, у кого есть для этого время и желание.

На втором этаже расположены спальни, они похожи на номера в хорошей гостинице: каждая со своей ванной комнатой, во всех единый стиль оформления интерьера — с картинами на классические сюжеты. В одной из комнат рядом с незаправленной постелью стоят синтезатор, компьютер и микрофонная стойка. «Здесь никто не спит, это наша студия», — говорит Розниченко.

В студии нет микшерного пульта — по словам Александра, все кнопки можно купить в электронном виде: это практичнее и занимает меньше места; специальной звукоизолированной будки для записи звука тоже нет, но на качестве треков, как говорит Розниченко, это никак не сказывается: «Мы пытаемся создать хоум-стайл. Нам неинтересно себя засовывать в рамки суперпрофессиональных студий, с огромными микшерными пультами. Время пафосного уходит», — добавляет продюсер.

Аренда и содержание этого дома-студии — каждый день там убираются и меняют полотенца — обходится лейблу в один миллион российских рублей в месяц. А через несколько месяцев Розниченко с коллегами планируют достроить собственный коттедж — в его строительство вложились четыре члена Kaufman Label, включая Тиму Белорусских. По словам продюсера, жизнь в максимально комфортных условиях помогает его команде не думать ни о чем, кроме музыки.

Естественный отсев

Александру Розниченко 26 лет, он родом из Новополоцка — 100-тысячного города в Витебской области, центра нефтехимической промышленности Белоруссии. «Мама торговала вещами на рынке, папа ездил за этими вещами в Россию, потом работал в такси», — рассказывает о своей семье Розниченко. Сам он с детства мечтал писать музыку, а в 12 лет увлекся рэпом: слушал Тупака, 50 Cent, Xzibit, «Многоточие» и NTL.

«У меня был друг, который ходил в широких штанах, — вспоминает продюсер. — И я решил, что тоже буду рэпером. И вот через пару дней прихожу я в школу — тоже в широких штанах, а он мне говорит: «Я теперь панк! А ты лох!»» По словам Розниченко, в своей школе он был единственным рэпером, что в середине нулевых, в эпоху расцвета субкультур, нередко становилось проблемой.

Сразу после школы Розниченко уехал в Витебск, где впервые встретил таких же, как он сам, увлеченных рэп-музыкой людей. Вместе они открыли первую студию: взяли ключ от подвала у дворника, поставили туда чей-то старый компьютер, пульт, микрофон. «Однажды утром приезжаем — замок вскрыт, никакой техники нет. Потом уже выяснилось, что один из моих пяти товарищей всю эту технику и стырил, а потом в ломбард ее отнес», — говорит Александр.

Спустя несколько лет приятели постепенно стали уходить из его жизни: кто-то женился, у кого-то появился ребенок. «Ты такой говоришь им: «Йо, а как же музыка?» — Да нафиг твоя музыка, ничего ты не добьешься, ничего не получится», — вспоминает руководитель лейбла слова своих бывших друзей. Когда единомышленников не осталось совсем, Розниченко перебрался в Минск, купил собственное оборудование и продолжил заниматься любимым делом: «Писал инструменталы, писал текста, что-то записывал, выпускал, но это все никуда не выходило», — рассказывает он.

В эти годы — Александру тогда было чуть за 20 — Розниченко зарабатывал на жизнь тем, что продавал фильтры для воды: сам ходил по домам, рассказывал об очистных системах, сам их устанавливал: «У меня хорошо получалось, я неплохо зарабатывал, пока однажды не увидел себя в зеркале и не понял, что не этим хотел заниматься всю жизнь. Точно не этим! И снял с себя все костюмы».

Следующие два года, по словам Александра, были самыми тяжелыми в его жизни: его творчество по-прежнему было никому не нужно; началась депрессия, он стал много пить, от него отвернулись близкие друзья и родители. «Я тогда позвонил бабушке и спросил у нее: «Почему все от меня отворачиваются?» А она мне ответила: «Очень скоро ты добьешься успеха, а сейчас у тебя идет природный отсев людей, останутся только те, кто должен быть с тобой рядом. Не расстраивайся, все хорошо, так должно быть»», — вспоминает Розниченко.

В те месяцы Александр едва не покончил с собой. От самоубийства его тогда спасла внезапная мысль, которая впоследствии полностью изменила его жизнь: «Я решил сделать свой лейбл. Я впервые подумал о том, что проблема, возможно, не во мне, а в стране, в которой я живу, возможно, людей, которые также пишут музыку и тексты в стол, здесь много, просто у них нет площадки, на которой они могли бы себя проявить. И мой лейбл даст им возможность доказать, что в этой стране есть таланты».

Уже на следующей день Розниченко позвонил в минский клуб RE:PUBLIC и предложил провести на их площадке кастинг.

 — Мне сказали, что это будет стоить около тысячи долларов. Для меня это были неподъемные деньги.

 — У родителей возможности помочь вам не было?

— У них не возможности — желания мне помогать не было. Возможность есть всегда. Даже человек без рук может научиться стрелять из лука и плавать — было бы желание.

По словам Александра, родители никогда не поддерживали его увлечение музыкой. Отец мечтал, чтобы сын ходил на бокс и учился в Суворовском училище, «мама смотрела на отца». «Он хотел, чтобы я с сумкой и перчатками с тренировки шел, а я сидел дома и ночами писал песни», — говорит Розниченко и добавляет, что, возможно, именно такое отношение родителей его и мотивировало.

На следующий день после телефонного разговора с директором клуба Александр приехал с ним на встречу. «Я надел костюмчик, взял чемоданчик — надо же было делать вид, что я продюсер, что у меня свой лейбл», — вспоминает Александр. С директором они договорились вернуться к разговору о кастинге тогда, когда Розниченко продаст 500 билетов. Спустя два месяца он поставил перед ним мешок монет: «Тот привстал, поправил очки, пожал мне руку и сказал: «Работаем!»»

Типичный рэпер

Тимофей Морозов (настоящее имя Тимы Белорусских) родился в 1998 году в семье баритона Большого театра Белоруссии и флейтистки Белорусской государственной филармонии. Сначала семья жила в общежитии, потом родители купили квартиру в новом тогда районе Лошица на окраине Минска: «Ничего особенного или эксклюзивного — как все», — характеризует это место Белорусских.

Родители часто и надолго уезжали с гастролями — как объясняет Тимофей, «на заработки»: мать ездила в Саудовскую Аравию, отец — с небольшим коллективом несколько месяцев в году выступал в Германии. Со временем Тима стал ездить в Германию вместе с отцом — там в доме отцовских друзей он до 15 лет проводил все свои летние каникулы.

Сейчас у родителей Белорусских новые семьи: мама, проработав несколько лет учителем флейты в музыкальной школе, ушла в декрет, а папа — уже больше года живет с женой и дочерью в Индии, преподает там музыку и пение: «Они там прям как звезды», — описывает новую жизнь отца артист.

О своей семейной жизни Тима Белорусских рассказывать категорически отказывается — и моментально прекращает отвечать на вопросы, как только речь заходит о личном. Многочисленные публикации таблоидов, которые пишут о личной жизни артиста, Тима и его продюсеры также не комментируют.

Белорусских вспоминает, что в детстве в родительском доме всегда играла музыка: мама ставила диски Стинга, отец — Леонида Агутина, и сам часто распевался по утрам. «Дома стояла пианинка. И вот ты спишь и вдруг слышишь: «Мэ-э-э», — и сразу в реальность возвращаешься. А иногда хочешь в компьютер поиграть, но папа так гасит на пианино, что ничего не слышно, приходилось дожидаться, когда он на работу уйдет», — вспоминает Белорусских.

В шесть лет родители привели Тиму в музыкальную школу: «Там была куча кабинетов с разными инструментами, но мы почему-то задержались в классе с виолончелью — мама заболталась там со своей подругой». С тех пор кроме школы первоклассник Тима стал посещать еще и уроки виолончели. По его словам, в этом возрасте «пиликать по струнам» ему совсем не хотелось, но результаты были хорошие, и родители решили со второго класса отдать его в гимназию-колледж при академии музыки.

Когда Тимофею было около 12 лет, у них «на райончике» начали появляться рэперы. Вместе со своим лучшим другом — тот жил тремя этажами ниже в его подъезде — они с восхищением смотрели на взрослых ребят в модных кепках и объемных толстовках, которые записывали свои треки на настоящей студии.

Летом 2011 года Морозов вернулся из Германии с десятками закачанных в телефон «минусов» и несколькими написанными треками. Рэперы с района пригласили его прийти к ним на студию.

«В 13 лет я записал свой первый трек «Стиреть память», — рассказывает он. — Именно через «и», потому что просто не знал, как нужно писать правильно».

«Стиреть память» Тимофей выпустил под ником Некий клон. «Я долго ломал себе голову, чтобы придумать какой-то ник, — вспоминает артист. — Даже у моего друга ник уже был, хотя он не писал ничего. Я тогда как раз занимался с бабушкой русским языком — благодаря чему я сейчас грамотно пишу, — и в какой-то момент она произнесла слово «клон». Я понял, что это то, что мне нужно». Когда Тимофею рассказали о бразильском сериале с таким же названием, он решил добавить к нику местоимение.

Некий клон сочинял в жанре андеграундного рэпа; пел, как и все тогда, «про атмосферу начала 2010-х»: «про отсутствие денег, про какие-то свои мечты».

Поскольку денег на запись новых треков родители Тимофею не давали, приходилось выкручиваться самому. Белорусских рассказывает, как создал «с одним чуваком» во «ВКонтакте» паблик «Типичный рэпер» — вместе они скидывали туда «мемы про рэп».

«У нас было около пяти тысяч подписчиков, и однажды, когда я был на каникулах у бабушки в Витебске, я написал там, что за бесплатную запись трека сделаю в паблике рекламу студии». В тот день Белорусских получил около 15 предложений о сотрудничестве и выбрал одну из студий, но, когда трек уже был записан, выяснилось, что владелец студии о «взаимовыгодных» условиях почему-то ничего не знал — и потребовал деньги. «Они мне даже потом угрожали, говорили: «Если ты еще сюда приедешь, тебе хана. Но трек был записан плохо, и я его даже не выложил никуда», — рассказывает Белорусских.

Первое выступление Некого клона — у Тимофея тогда было всего три записанных трека — прошло в 2012 году в минском клубе Fabrique. Тима продал несколько десятков билетов, и в обмен на это 14-летнему артисту разрешили зачитать со сцены свои композиции. «Тогда в клубах еще курили, и все мои вещи пропахли сигаретами, — вспоминает Белорусских. — Чтобы проветриться после выступления, мы несколько остановок шли пешком, но мама все равно сказала, чтобы я вещи на балкон отнес. Но вообще от концерта были нереальные ощущения».

Привычка убегать

В вытянутом здании на западе Минска, построенном в конце 70-х годов, когда-то располагался филиал завода ЭВМ, но с начала двухтысячных все его помещения сдаются в аренду: медцентр, фотостудия, студия вокала. Часть первого этажа c 2011 года занимает один из самых популярных минских клубов — RE:PUBLIC, кроме концертов известных исполнителей вроде Tequilajazzz или Noize MC, здесь проходят и обычные дискотеки.

Клуб вместимостью около тысячи человек состоит из сцены, небольшого танцпола и уходящей вверх гигантской лестницы, на каждом уровне которой расположены столики — всего чуть больше десятка. Именно в этом клубе в 2016 году Александр Розниченко провел первый кастинг лейбла Kaufman.

— Откуда это название?

— Однажды в детстве мы играли с пацанами в футбол, и я сделал какой-то финт ногой. А они мне такие кричат: «О, ну, ты мэн Кауфман!» — просто в шутку. Я подумал и взял себе ник Man Kaufman. Когда пришло время выбирать название лейбла, мой выбор был очевиден. Насколько я знаю, с немецкого это слово переводится — продавец. Мои родители — продавцы, я всегда что-то продавал и по сути продолжаю этим заниматься. Хорошо, что сейчас продаю музыку, а не наркотики, не оружие и не фильтры. Хотя фильтры — не так уж плохо. Хорошая вода — это полезно.

Тимофей Морозов тоже участвовал в том кастинге, но провалился. Ни один из четырех финалистов долго на лейбле не задержался: «Мы прокачивали их, они прокачивали нас, — вспоминает о работе со своими первыми подопечными Розниченко. — Постепенно люди стали отсеиваться».

Спустя год, весной 2017 года, Kaufman Label объявил о втором кастинге. На тот момент Розниченко уже снял и оборудовал студию — она находилась в том же здании, что и клуб RE:PUBLIC.

Поднимаясь по лестнице, Тима и Александр наперебой вспоминают о месяцах, проведенных здесь: «Студия расположена на втором этаже, а туалет — на минус первом да еще и через коридор нужно пройти, — рассказывает Белорусских. — Иногда идти так далеко было лень, поэтому за дверью у нас всегда стояла пятилитровая банка с мочой». Розниченко добавляет, что звукорежиссер лейбла Артем Мирный несколько месяцев даже жил в этой 20-метровой комнате без окон — снять квартиру не было денег, сам Александр жил тогда в квартире родителей своей будущей жены.

Сегодня в бывшей студии Kaufman какая-то фирма оборудовала склад, и войти внутрь нам не разрешают. Розниченко замечает, что на полу остался еще купленный им черный ламинат, а на двери все еще приклеен стикер «Люблю деньги». Когда-то на аренду этого помещения уходило почти все, что зарабатывал лейбл: стоимость студии, по словам Розниченко, была неоправданно высокой — около 700 долларов в месяц плюс «бешеные счета» за отопление и электричество.

В число победителей второго кастинга Kaufman Label Морозов снова не попал. Раздосадованный, он уже вышел на улицу, когда его вдруг окликнула администратор лейбла и будущая жена Розниченко — Александра. Именно она настояла, чтобы Тиме дали шанс. Спустя еще три дня Розниченко попросил музыканта перезаписать один и его треков: «Я послушал его трек «Рассвет», — вспоминает Александр, — и у меня по всему телу побежали мурашки, так это круто мне показалось. Тима тогда еще сказал: «Нет, пацаны, это дерьмо, у меня лучше треки есть»». Но продюсер настоял на своем и несколько дней спустя Kaufman Label выпустил «Рассвет».

Песня вышла под ником «Тима Белорусских» — Морозов и Розниченко вместе придумали его в том же 2017 году. «Зная где-то внутри, что этот артист выстрелит, мы решили назвать его в честь страны всех нас, той, в которой мы дали корни», — говорит продюсер.

На «Рассвет» сняли клип и стали его активно продвигать в соцсетях. По словам Розниченко, используя виртуальные сим-карты, они создавали множество «фейковых» страниц, через которые закидывали ролик в комментарии к постам в популярных пабликах — цель была собрать 100 тысяч просмотров.

А потом Тимофей исчез.

Сейчас музыкант вспоминает, что в какой-то момент ему показалось, что Александра Розниченко волнует только его лейбл, а об интересах самого Тимы он забыл. Тима Белорусских перестал появляться на студии, а когда рассказал о своих претензиях продюсеру, тот выгнал его из лейбла.

«Я тогда подумал: «Ах ты, сучок! Я все время трачу только на тебя, других своих артистов забросил, а ты чем-то недоволен?!» — вспоминает Розниченко. — Пошел в жопу!»

Следующие полгода Морозов работал официантом в сети минских пиццерий, а Розниченко распрощался с двумя другими победителями кастинга и познакомился с 14-летней Надей — ее «взрослый» голос показался продюсеру необычным, и команда лейбла стала писать ей песни. «У Нади были комплексы, связанные с лишним весом, и это мешало ей раскрыться», — говорит Александр. Тогда ему и пришла идея познакомить Надю с Тимой, чтобы тот — как артист — помог ей с этим комплексом справиться; Тима был для нее чем-то вроде кумира.

— Он весил тогда, наверное, килограммов 45 — у него шея была, как моя рука, — рассказывает продюсер о первой после перерыва встрече с артистом. — Приезжает такой с кнопочным телефоном, грязный, вонючий — короче жалко смотреть было.

— Неправда, — комментирует слова продюсера Тима.

— Ну, вонючий ты был! — смеется Розниченко.

По словам продюсера, в тот же день они написали для дуэта Тима и Нади песню «Привычка убегать». Проект должен был называться «Смерть в Париже» — но реализован в итоге не был, поскольку родители несовершеннолетней певицы были против. Белорусских остался один — но решил продолжить сотрудничество с Kaufman Label.

500 долларов на Зыбе

Летом 2018 года Тиме создали страничку в инстаграме и стали «закидывать» на нее новые треки, которые ежедневно привлекали сотни новых подписчиков. Розниченко просил артистов не снижать темпы, но работа над новым материалом шла медленнее, чем ему хотелось: Белорусских продолжал работать официантом — и не мог проводить на студии все свое время. По словам продюсера, он был готов платить Тиме по сто долларов за трек, чтобы тот посвящал все свое время музыке: «Я понимал, что ему нужны деньги, чтобы помогать родным. Тогда пообещал ему, что сделаю все, чтобы он стал популярным».

В один из июльских дней Александр вместе со звукорежиссером Артемом Мирным поехали пообедать в кафе — Тима и аранжировщик Ян остались на студии. Спустя чуть больше часа Розниченко получил видеосообщение, в котором Белорусских практически без аккомпанемента напевал: «Молчит экран, и я бы хотел вместе с ним просто забрать тебя себе и держать изо всех сил». Когда артист дошел до припева, продюсер и звукорежиссер уже не сдерживали эмоций: «Мы с Артемом начали дико орать, — вспоминает Розниченко. — Я до этого никогда не писал хиты, не видел, как они пишутся, но сразу понял, что эта песня — хит».

К концу дня трек «Мокрые кроссы» был полностью готов.

Когда назавтра часть трека выложили в инстаграм, о Тиме Белорусских заговорили уже не сотни, а тысячи людей: весь директ был завален сообщениями и упоминаниями в сториз. «Видя такую движуху, мы приняли решение сделать презентацию трека в каком-нибудь популярном месте в Минске», — рассказывает продюсер.

Выбрали Зыбу — так молодые минчане прозвали новую пешеходную улицу в центре города. 12 августа 2018 года послушать «Мокрые кроссы» туда пришли несколько сотен человек.

Сразу после выступления к Александру Розниченко подошел человек и предложил 500 долларов за концерт Тимы Белорусских. «Я постарался сделать серьезное лицо, чтобы не показать никаких эмоций, а сам уже представлял, как я пойду и пацанам 500 баксов покажу, — рассказывает Розниченко. — А человек тут и говорит: «Может, вам больше дать?» В итоге договорились, что еще 500 он заплатит после выступления».

Вернувшись вне себя от счастья на ту самую студию без окон, артисты поделили первый гонорар: двести получил Тима — остальные взяли по сто.

— Мне казалось, что в тот вечер мы могли бы написать еще штук 20 «Мокрых кросс», но Тима сказал, что ему надо домой, потому что завтра на работу, — говорит Александр, поглядывая на Тиму.

— Не было замены, а я не хотел людей подставлять, — в который раз оправдывается Белорусских. — Но в тот день я все равно работать не мог, целый день читал комментарии и отвечал на сообщения.

Пятьсот долларов на Зыбе были только началом. Спустя несколько недель петербургский лейбл Rhymes предложил Белорусских стать его дистрибьютором. Команда Kaufman Label села в небольшой подержанный автомобиль и отправилась в Россию. Уже в дороге музыканты получили более интересное предложение: известная московская студия готова была заплатить им 100 тысяч долларов за трек и за первый альбом.

«Представьте состояние пацанов, которые еще неделю назад были в шоке, получив 500 долларов, — рассказывает Розниченко. — После того сообщения мы молчали минут тридцать, каждый думал, как лучше поступить. Но потом сработали человечность и воспитание, мы решили так: раз Rhymes были первыми, значит, будем работать с ними». Через несколько дней был подписан контракт на пять лет — а в Минск команда вернулась с миллионом российских рублей «кэшем».

«Мы могли взять и больше, но понимали, что эти деньги нужно будет отрабатывать», — говорит продюсер и добавляет, что миллион отбился всего за три дня. Весь остальной заработок — от прослушиваний и скачиваний песен Белорусских на разных платформах — они, в соответствии с контрактом, до сих пор делят с дистрибьютором.

«Нас обманули по процентам, нас обманули по деньгам. Потом нам стали говорить, что вложили в продвижение «Мокрых кросс» миллионы рублей, и, конечно, записывали эти расходы в общие сметы, — возмущается руководитель Kaufman Label и признается, что год назад они мало что знали о работе дистрибьюторов, поэтому совершили при заключении контракта немало ошибок. — Трек и так работал на органике, никаких дополнительных вложений он не требовал, но все вложенные или якобы вложенные средства нам нужно было вернуть».

Треки под людей

— Мою машину как-то жестко обосрали птицы. И было это накануне второго кастинга, — рассказывает Розниченко. — Не зря говорят, что это к деньгам.

В отличие от Тимы, который, по его же словам, может несколько концертов отработать в одной и той же футболке — не потому что нет других, а потому что не заморачивается — Розниченко к своему стилю подходит более тщательно: марка его кроссовок, часов и автомобиля выдают в нем состоятельного человека.

«Я бы не сказал, что покупка дорогой машины или золотых часов сделала мою жизнь лучше, — говорит продюсер. — Я из небогатой семьи и раньше думал, что у успешного человека должно все это быть. Теперь я понял, что в этом вообще нет никакой ценности. Самая большая моя ценность — моя команда и музыка».

По словам Белорусских, он с первого гонорара купил себе айфон — до этого Тима ходил с кнопочным телефоном. «Я сделал ремонт в маминой квартире, мы купили ей кухню, доделали какие-то бытовые мелочи, — рассказывает певец. — Потом стал думать о каких-то более масштабных целях, решил построить квартиру — не просто штанишки или маечку себе купить. Можно было извращаться и ходить в каких-то топовых луках, заключать контракты с супербрендами… Главное, что у меня и у моих близких есть уверенность в завтрашнем дне, что мне не надо как раньше ехать через весь город за пельменями со сметаной, чтобы перестал желудок есть сам себя».

В конце июня 2019 года портрет Тимы появился на банках продукции Coca-Cola, постеры и баннеры компании с изображением музыканта теперь развешаны по всему СНГ. По словам Розниченко, обсуждая условия сотрудничества с представителями бренда, они предпочли не высокий гонорар, а рекламу — чтобы лицо Тимы появилось на большем количестве банок; кроме Белорусских послами Coca-Cola стали также Элджей и Елена Темникова.

После успеха «Мокрых кросс» команда Kaufman Label решила съехать со старой студии — они сняли небольшой частный дом в черте города, сделали там ремонт, оборудовали специальную звукоизолированную комнату. Спустя несколько дней после окончания всех работ в доме случился пожар, который полностью этот ремонт уничтожил. «Если бы я все это делал ради денег, то давно бы уже махнул рукой, но деньги правда для меня не главное, — рассказывает Розниченко, открывая ворота совсем скромного по сравнению с нынешним домом-студией коттеджа. — Пришлось все делать по новой».

Этот дом и Тима, и остальные называют «историческим» и, несмотря на переезд, продолжают его арендовать — в нем были написаны все главные хиты Белорусских, в нем родился слоган «Сведи и сохрани» после того, как звукорежиссер Артем случайно не сохранил уже законченный альбом «Твой первый диск — моя кассета», здесь развешаны первые плакаты и портреты с Тимой, нарисованные его поклонниками, здесь же Александр Розниченко принял решение отказаться от вложений в продвижение альбома.

— Даже не представляете, как у меня сжималось очко, когда я предложил это всем остальным, — говорит продюсер. — Но я, конечно, виду не подал. Я сказал пацанам, что альбом будет жить на чист