Завещание бабушки Веры
Пушок уже несколько часов бегал по заснеженному лесу. Шел снег, поэтому было не очень холодно, и пушистая палево-серебристая шубка пока еще грела Пушка. Пока еще…
Но она все больше намокала, и снежинки, которые сначала лежали на роскошной шерсти, как сахарная пудра, теперь напоминали белую глазурь на эклере.
Ледяные комочки облепили пушистые лапы, застревали между когтями, до и вообще уже было больно ступать по шершавому насту.
Пушок ничего не понимал. Еще позавчера он жил в своей двухкомнатной квартире с бабушкой Верой, обожал мурлыкать у нее на коленях, чувствовать тепло ее сухих морщинистых рук на своей спине…
Пушок любил вареную рыбу и ненавидел запах лекарств, которые бабушка Вера зачем-то пила. Пушок даже часто сбрасывал лапой с тумбочки маленький хрустальный стаканчик, в который бабушка Вера капала лекарства, и тревожный густой запах заставлял Пушка чихать и волноваться.
Пушок думал, что, если закатить этот стаканчик куда-нибудь подальше под диван, бабушка Вера его не найдет и больше не будет пить эту гадость.
Но случилось иначе...
Вчера бабушка Вера куда-то позвонила по телефону, и ее забрали чужие люди в белых халатах. И Пушок впервые ночевал один.
Еда и вода кончились, и Пушок лежал без сна на любимом бабушкином кресле, плакал, и думал, что хуже уже ничего быть не может…
Но сегодня стало еще хуже. Приехал бабушкин внук, которого Пушок терпеть не мог - от него пахло табаком и часто пивом, внук никогда не прикасался к Пушку руками, а только отодвигал его ногой, если Пушок попадался у него на пути.
Поэтому при появлении внука Пушок всегда хорошо прятался: глубоко под диваном или в прихожей на верхней полке с шарфами и шапками.
Однако вчера Пушок сообразил, что внук бабушки Веры, каким бы неприятным человеком он ни был, но все-таки даст Пушку еды и воды, поэтому выбежал к нему навстречу и замяукал.
- Ну что, котяра? – сказал внук. – Завещала мне бабка тебя добрым людям пристроить, а мне полцарства – хибару эту, то есть. Так что ты мне тут своим лотком вонять не будешь. Добрые люди у нас где? В деревне. Вот туда и поедешь. Там мышей ловить надо, кто-нибудь тебя и заберет.
И внук бабушки Веры впервые в жизни взял Пушка в руки.
Грубо, как вещь. Пушок недовольно заорал, но вырываться не стал: он почему-то подумал, что внук отнесет его к бабушке Вере, а уж она покормит и напоит. И, конечно, погладит...
Они долго ехали в машине, Пушок спал на заднем сиденье тяжелым сном, и хотел проснуться только тогда, когда услышит голос бабушки, по которому уже так скучал…
Дверца открылась, и внук бабушки Веры просто выпустил Пушка на обочину в холод и снег. Машина уехала.
Пушок сначала бежал вдоль дощатых стен, ошеломленный запахами чужих кошек и собак, которыми тянуло из-за заборов. Пахло и людьми, и иногда едой, но знакомые запахи тонули в угрожающей бездне совершенно незнакомых, сводящих Пушка с ума.
А когда вдруг где-то далеко залаяла собака, Пушок резко сменил направление, опрометью перебежал, к счастью, пустую дорогу и ринулся в кусты, которые затем сменились подлеском, а там и лесом…
Когда пошел снег, тревожащих незнакомых запахов стало меньше, пахло только чем-то сырым и горьковатым, спокойным. Пушок даже стал подумывать о том, чтобы свернуться клубочком в сугробе и задремать.
Это было бы большой ошибкой, но уставший Пушок иногда останавливался и, пошатываясь на лохматых лапах, закрывал глаза. Ему даже несколько раз снилась бабушка Вера. Она манила кота к себе, улыбаясь, в руках у нее была миска с вареной рыбой.
Пушок просыпался и радостно, из последних сил бежал куда-то, не сразу понимая, что бабушки Веры тут нет…
*****
- Снег кружится, летает, летает, и позе-е-е-емкою клубя-я-я, заметает зима, заметает, все, что было до тебя-я-я… - пела Ольга.
Давно они с дочерью не выбирались на лыжах. То работа, то болезни, у Машки такая ангина была, что от боли в горле по полу каталась. Потом в кашель перешло.
И вот, наконец, счастливый день.
- Ма-ам, лыжню-то заметает! – сказала Маша.
- Зато как красиво! Смотри, как снег падает! Даже слышно - он шуршит в ветках… Ты что, боишься, лыжню заметет и заблудимся?
- Да нет, просто скольжение не то… - Маша еще хрипела после болезни. – Ой, мам! Волки?!
- Где? – Ольга резко остановилась, испугавшись.
Но тут же засмеялась, увидев следы, на которые дочка показывала лыжной палкой:
- Ты что, Марусь! Это кошачьи!
- А что кошка делает в лесу?
- Гуляет, наверное. Тут деревня недалеко.
И Ольга оттолкнулась палками, слегка задев ими кусты и обсыпав Машу невесомым снегом.
Пушок давно уже кружил по своим следам, потому что они были тем единственным, что пахло здесь чем-то знакомым. Им самим.
Увидев лыжниц, кот бросился к ним, истошно мяукая. Если бы Пушок мог, он бы сказал им:
«Люди! Люди! Возьмите меня! Накормите! Погладьте! Отнесите к бабушке Вере, но не давайте меня ее внуку, этот глупец не догадался покормить меня и умудрился потерять!» - животные всегда думают о людях гораздо лучше, чем люди того заслуживают.
- Ой! Мама! Кот!
- И правда! Какой пушииистый! Людей не боится! Видно, что домашний! Погладить тебя? Ты погладиться пришел?
Ольга воткнула палки в снег, сняла перчатки и стала гладить Пушка.
- Мам! Он сам бежевый, а снег на спинке как белая глазурь! Он как эклер! Назовем его Эклерчик? Возьмем его? – хрипло предложила Маша и немного закашлялась.
Девочка выглядывала из-за спины матери и тоже хотела погладить, но кот с каким-то остервенением мяукал и с усилием терся о руки Ольги. Всеми доступными ему способами Пушок говорил:
«Возьмите меня, возьмите!»
Но ухоженный вид, холеная густая шерсть и упитанность сослужили ему плохую службу…
- Да он домашний, явно домашний, гуляет в лесу… Погладиться пришел… - говорила Ольга, лаская Пушка.
А потом поехала дальше. Маша уже было протянула руку к коту, но он не остался на месте, а побежал по кромке лыжни рядом с Ольгой. Бежал и орал.
- Мам! Он, наверно, голодный!
- Похоже на то. Но у нас же нет с собой ничего, кроме бутербродов, а копченую колбасу кошкам нельзя.
Пушок не отказался бы и от вредной копченой колбасы. Сжевал бы и хлеб с маслом. Но никто ему не предложил...
Ольга скользила по лыжне, старалась не смотреть на кота и удивлялась:
«Ну чего он привязался? Ведь домашний же? Точно домашний! По следам вернется к себе домой, в деревню…»
Маша, все еще гнавшаяся за котом, не отстающим от матери, вдруг остановилась и зашлась приступом кашля. Кот испуганно метнулся в сторону и пропал за сугробом.
Маша кашляла и не могла позвать кота.
Ольга подумала:
«Слава Богу, отстал. Испугался и побежал домой».
А Пушок сидел за сугробом, вжавшись в снег в отчаянии и тоске. Люди не взяли его. Не взяли…
Пушок уткнулся лбом в снег – беда, когда кошка принимает такую позу – у нее уже нет сил держать голову…
А лыжницы продолжали приятную прогулку. Маша мечтала:
- Мам! А давай все-таки заведем кошку! Вот такую пушистую, как этот котик. Помнишь, у нас была воспитательница на продленке, Вера Игнатьевна? Ну давно, она уже на пенсии.
Вот она рассказывала, что кошка может вымурчать любую болезнь. Если ее на больное место положить и гладить, чтобы мурлыкала. Особенно если кошку класть на грудь, помогает от бронхита!
- А на поясницу – пояс из собачьей шерсти от радикулита, - улыбнулась Ольга.
- Ну мам… И даже ведь не в пользе дело. Это так здорово, когда кошка дома. С ней можно играть, обниматься… Возьмем кошечку? Ну, мам?
- Не знаю, Маш. Животное в доме – это ответственность. Посмотри, какая красота вокруг! Лес сказочный! Помолчи и наслаждайся красотой и тишиной!
Вскоре они остановились и попили сладкого крепкого чаю из термоса, съели по бутерброду с копченой колбасой, не снимая лыж.
Стали обсуждать какое-то кино, которое понравилось Маше. И продолжили прогулку, не вспоминая ни про кошек вообще, ни про встреченного сегодня кота в частности...
Уже темнело, небо расслаивалось, с одной стороны становилось синим, с другой – розовым, как любимая рыба Пушка - семга.
Ольга с Машей уже созвонились с папой и отметили в телефоне точку на шоссе, откуда он их заберет через полчаса на машине.
Снег больше не шел, заметно холодало, пощипывало лицо и кончики пальцев, несмотря на специальные перчатки.
Пушок понял – это конец. Он больше не мог бежать по снегу без еды и почти без отдыха. Из последних сил он выполз на лыжню и жалобно замяукал. Прозвучало это, как стон.
Маша вскрикнула. Ее голос испугал Пушка, но он только вздрогнул, убегать сил не было.
- Мам! Опять этот котик! Эклерчик! Он бежал за нами все это время!
- Боже! Мы же километров шесть прошли! А я-то, помнишь, тебя помолчать просила? Я слышала шорох в кустах, сама испугалась, а тебя пугать не хотела, но прислушивалась...
А это вот кто был, бедненький! А я сначала прислушивалась, а потом забыла! Ты что же, не домашний? Убежал?..
Ну что с тобой делать? Как же ты не вышел, когда мы колбасу ели? Боялся? – причитала Ольга, уже держа тяжеленького, несмотря на все злоключения, Пушка на руках и аккуратно трогая его ледяные лапки – вроде не отморозил.
- Мамочка! Мы возьмем Эклерчика? Берем? Берем? – радовалась Маша.
- Да это он нас берет!
Ольга сама себе удивлялась, как могла сразу не догадаться, что кот не просто так подбежал к ним. Она взяла Пушка под куртку, а лыжные палки отдала Маше – им оставалось совсем немного до шоссе.
«А если бы он не успел к нам выйти? Если бы мы уехали?» - думала Ольга.
Пушок сразу уснул в тепле. Хотя холод все еще жил в его шерсти и лапы болели, подушечки воспалились.
Пушку снилась его бабушка Вера Игнатьевна – во сне она открывала Пушку дверь в большую светлую комнату, где его встречали эти новые люди, довольно глупые, как и все люди за редким исключением, но – добрые.
Муж Ольги и папа Маши, кстати, обожал кошек, но из-за любви жены к чистоте довольствовался старой кошкой своих родителей. Так что ему готовился приятный сюрприз.
- Ну шесть километров по снегу! Ты герррой, герооой… - бормотала Ольга, почесывая пушистую голову теперь уже Эклера.
Так внук бабушки Веры все-таки исполнил ее завещание и пристроил кота в добрые руки, хотя сам никогда не узнал об этом.
И со временем, когда сам уже стал мужем и отцом, он часто вспоминал Пушка и долго-долго не мог уснуть...
Автор НАДЕЖДА ГОРЛОВА