На Украине фашиствующие группировки практикуют насилие над несогласными и гордятся этим.

На Украине фашиствующие группировки практикуют насилие над несогласными и гордятся этим.

Плачевная ситуация с нарушениями прав человека на Украине известна всему миру, однако международные организации не спешат урезонивать киевские власти. У Запада до этого никак не дойдут руки — хотя для расследования инцидентов попрания прав человека, этических и моральных норм на Украине зачастую не требуется проводить каких-либо расследований.

В фокусе внимания Федерального агентства новостей оказалось интервью одного из лидеров украинского националистического движения «С14» (организация запрещена в РФ) Евгения Карася. В ходе беседы с журналистом издания «ЛІГА.Новости» неонацист рассказал о деятельности своей организации: самосудах, запугивании людей, многочисленных избиениях, лишения граждан Украины работы.

ФАН попросило адвоката, правозащитника Матвея Цзена проанализировать высказывания и действия лидера организации «С14», пункт за пунктом, с точки зрения украинского и международного права.

1. «Гражданский арест»

«Пока люди шли по Киеву чтить память погибших, то пусть себе идут. Но среди них были те, кто хотел на этом сыграть в политическое шоу, у них были прицеплены Георгиевские ленты. Мы предупредили полицию: сейчас будем их срывать, это прямо запрещено законом. Полиция отреагировала: вот, сейчас будут потасовки, а нам разгребать. И сама начала с них ленты снимать. То есть в некоторой степени мы выступаем детонатором, который заставляет реагировать государственный механизм. Есть такое понятие, как гражданский арест. Человек имеет право задержать правонарушителя. Взять того же Ивана Проценко, которого мы задержали. Мы его удерживали, наверное, часа полтора. Если бы нарушали закон, это было бы незаконное лишение человека свободы. Но мы его доставили в СБУ, с ним провели какие-то действия и отпустили, а с нашей стороны — нет состава преступления».

Матвей Цзен. На Украине, насколько я понимаю, Георгиевская лента и правда запрещена, то есть с точки зрения позитивного права они находятся в рамках украинского законодательства.

Но здесь важно то, что все происходит в рамках массового публичного мероприятия, которое проводится в установленном украинскими законами порядке. В этом случае невозможно приравнять ношение Георгиевской ленты к хулиганству, например. Понятно, что в данном случае ее ношение — выражение общей политической позиции.

Фактически, запрет Георгиевской ленты означает запрет политической позиции. Поэтому в рамках естественного права, которого я придерживаюсь, сам по себе факт запрета Георгиевской ленты противоправен. Следовательно, и действия этих людей противоправны.

Для людей, которые приходят на чужое массовое мероприятие и что-то срывают у его участников, в России быстро закончилось бы задержанием — в том случае, конечно, если власть не будет закрывать на это глаза.

2. Провокация правонарушения

«Был не один случай, когда после того, как мы привлекали внимание к какому-то лицу, его реально потом задерживали. Конкретика: 9 мая этого года, ватники выстроились возле Мемориала славы, и среди них стояла девушка с украинским флагом, кричала «Слава Украине» над ухом одному ватнику. Девочка была несовершеннолетней. А он, видно, был неадекватен и ее ударил. Его морда есть на видео, дело заведено — потому что это ребенок, а его никто не ищет. Поэтому мы сами его нашли. Пришли в вуз, где он работал. Ректор понял ситуацию: сказал, будет увольнять. Его второй работодатель, где он подрабатывал, отказался с ним работать. И уже потом об этом узнала полиция, приехала, задержала — сейчас он под судом».

Матвей Цзен. В этом случае, как он здесь описан, налицо провокация. Они сами об этом пишут: «Кричала «Слава Украине» над ухом одному ватнику».

Если стоять рядом с человеком и что-то долго кричать ему на ухо, не исключено, что он тебя ударит. Если для этого подрядить девушку, кроме того, несовершеннолетнюю, ты тем самым и спровоцируешь этого человека на действия, которые ему не выгодны, человек выставит себя в дурном свете.

Это и произошло. Человек не сдержался, ударил. Получилось, что ударил несовершеннолетнюю девушку. Дальше они начинают его травлю. Есть ответственность, предусмотренная законом, которой этот человек, по-видимому, не избежал. Но они накладывают на него некие свои дополнительные, непредусмотренные законом, виды ответственности. В частности, он потерял две работы. Это травля.

Они стали кричать над ухом этого человека, потому что он придерживался других взглядов. Они не стали кричать «Слава Украине» над ухом собственных сторонников. Формально прямого нарушения закона нет, но фактически, с политической точки зрения, это, конечно, травля. И цель была выбрана по политическому признаку — «ватники».

Перед нами — попытка заставить человека понести какие-то дополнительные виды наказания за свои политические взгляды.

3. «Сепарская музыка»

«Я считаю, у нас идет гибридная война, и не все может регламентироваться законом. Приезжает недавно полиция на вызов — откровенно сепарская музыка в Киеве играла, мы пришли разбираться. И не знала, что с нами делать, паковать или не паковать. Патрульный спрашивает у сепара: «Вас били?» Тот отвечает: «Ну, мне дали пощечину». «Телесные есть?» «Нет». Полиция: «Ну, тогда мы их паковать не будем». Бывало и такое, что патрульная полиция нас просила: «Ребята, если будете сепара лупить, делайте там, чтобы мы не видели, — я не могу вам запретить, но я при погонах, давайте чтоб я вас не ловил». Просто есть вещи, до которых у закона или не дотягиваются руки, или они не могут регулироваться. А эти вещи надо регулировать».

Матвей Цзен. «У нас идет гибридная война, не все может регулироваться законом». То есть люди сами себе выдают индульгенцию. В следующих строках очевидна какая-то политическая подоплека.

«Сепарская музыка» — что это такое? Что они под этим подразумевают в своих больных фантазиях?! Это что, песня со словами «Отделяй Донбасс»? Или звучали гимны ЛНР и ДНР? «Новороссия в огне»? Сильно сомневаюсь. Само по себе понятие «сепарская музыка» — музыка, которая ассоциируется с какими-то политическими взглядами.

«Полиция не знала, что с нами делать», «Телесные есть? Нет», — здесь типичный ответ любой полиции, которая не хочет выполнять свою работу. Закон явно не нарушен, идут тонкие политические разборки — и полиция пытается от них самоустраниться.

Но дальше Карась приводит слова патрульного: «Если будете сепара лупить, делайте так, чтобы мы не видели. Я не могу вам запретить, я при погонах». Вот тут человек начинает проговариваться, что полиция в данном случае его покрывает. По факту полицейский сказал: «Иди соверши преступление, но так, чтобы я этого не видел, потому что я тебе сочувствую, но сам совершить этого не могу».

Либо это поклеп на полицейского, либо Карась — титушка. Виктор Янукович за деньги нанимал людей, а сейчас киевские власти действуют более грамотно: зачем платить, если этим людям нравится кого-то бить?

По поводу слов «сепары» и «ватники». В голове Карася они четко разделяются: если «сепаром» является, вероятно, человек определенных политических взглядов (он может быть и украинцем), то слово «ватник» указывает на этническую принадлежность. Это русский. Преследование человека по политическим и этническим признакам запрещено, в частности, Всеобщей декларацией прав человека, статья 2.

«Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения».

Нарушена и статья 19: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их». Я думаю, такая деятельность запрещена и конституцией Украины.

4. Школьный сепаратизм

«Светлана, которая в украинской школе агитировала не собирать помощь бойцам АТО, потому что они «бомбят Донбасс». Понятно, если по украинским школам это поползет, и сотни ряженых мамок начнут бегать по родительским собраниям, то могут даже запретить детям отправлять на фронт рисунки, которые военные очень любят. Это надо было пресекать. Так что мы просто возле ее дома устроили флешмоб. Удалось познакомиться и с мужем, он был довольно корректен, боялся, что будут бить. Мы его не били. Мы просто сняли во всей красе: что они говорят, что о них говорят соседи. Потом пришли к нему на работу. Он оказался еще и сотрудником не очень хорошим, а тут еще и ватник. Просто показали, кто они есть. Это тоже гибридная партизанская война, без драк. Хотя российские СМИ сказали, что мы терроризируем киевлянку, ее убьют, не дают жить. А как мы не даем жить? Это холодное морально-этическое сопротивление, чтобы бытовой сепаратизм не вышел на улицы и не начал проводить русские марши в Киеве».

Матвей Цзен. Здесь Карасем делается ссылка на некий «бытовой сепаратизм». Это украинское «изобретение». Мы знаем, что есть каталонские сепаратисты, которые хотят отделиться от Испании. Но могут ли быть «бытовые сепаратисты» в Мадриде, которые говорят: «Давайте отделим Каталонию от Испании?» Нет, это бред.

Это придумка, которая призвана замаскировать то, что происходит на Украине. То есть гражданскую войну одной части страны против другой. прозападной Украины — против прорусской Украины, которую правильнее было бы называть Новороссией. Это на самом деле русские области, которые оказались под властью Украины в результате событий XX века.

Это не конфликт «российского пути» и «европейского пути». Россия ничуть не меньше Украины интегрирована в Европу. Если мы возьмем ценности людей и уровень жизни в крупных российских городах — они выше, чем на Украине.

Что мы еще видим в этом примере? Запугивание. Оно никак не может быть, увы, наказано. И российское, и украинское законодательство тут несовершенны. Нежелательное, неблагоприятное, навязчивое внимание у нас никак не наказуемо. Закон не запрещает взять человеку дубинку и ходить по пятам за другим человеком. Это примерно то же самое, что и действия коллекторов.

В США есть юридические способы защититься от этого. Человека нельзя наказать, потому что он не совершил преступления, но через суд можно получить охранный ордер, который запрещает этому человеку находиться с тобой рядом, звонить тебе. И уже нарушение этого ордера является преступлением.

Формально активисты «С14» находится в рамках законодательства, но с точки зрения общественной безопасности подобное запугивание — это антисоциальное и опасное поведение.

5. Запрещенные приемы

«— На другом видео вы «воспитываете» водителя, который, по вашим данным, оскорбил мать погибшего бойца АТО. На видео его несколько раз бьют ногой по голове.

— Да.

— Зачем? Вы просто несколько раз повторили во время интервью: тому пощечину дали, и тому пощечину дали. Но не пощечину. Ногой по голове.

— Да. Но у него даже легких телесных нет. И сотрясения мозга нет. Его несильно били.

— Но все эти последствия возможны. Кто несет за них ответственность?

— Если человек выбросил с нарушением закона женщину, мать погибшего бойца из маршрутки на улицу, если с момента этого происшествия прошло уже полтора месяца, и ему ничего за это не было, его даже не уволили, то тогда мы будем действовать вот такими методами».

Матвей Цзен. Словами «мы будем действовать вот такими методами» активист «С14» демонстрирует свое пренебрежение законом. Это все на грани ответственности между уголовным и административным кодексами. Сначала он признается, что у них есть сочувствующие в полиции, теперь же он заявляет: да, мы согласны закон нарушать и готовы людей бить.

Уже третий раз за интервью он повторяется, что человека лишили заработка. В российской культуре попытка лишить человека работы из-за политических взглядов является запрещенным приемом. Это серьезный удар. По уровню стресса потеря работы стоит на втором месте после потери близкого родственника.

Налицо желание нанести максимальный урон жизни человека, а не просто ограничить его в высказываниях.

6. Вмешательство извне

«Когда мы первыми начали в 2014 году проводить акции против российского бизнеса, — их заправки и банки забрасывали мелочью, заливали кровью животных, зарисовывали краской, то однажды приехала полиция, всех отлупила, поломала технику, забрала транспаранты, посадила в РОВД. И отпустила».

Матвей Цзен. Предполагаю, что полиция их отпустила не просто так. Любая полиция действует в соответствии с законом. Если что-то странное происходит, то, как правило, на то есть внешняя причина. В действительности, то, что здесь описывается — забрасывание мелочью, разрисовывание краской, — это, по российскому законодательству, может означать и хулиганство, и порчу имущества. За эти действия предусмотрена серьезная ответственность.

Чтобы полиция так просто взяла и отпустила — конечно, такого не бывает. Это свидетельствует о поддержке со стороны. И если в первом случае он говорит о пассивной поддержке со стороны правоохранительных органов, то здесь идет речь об активной поддержке. Кто-то вмешался со стороны правоохранительной системы и дал указание не привлекать этих людей к ответственности.

7. Агент охранки

«— Если у нас есть информация — мы ее передаем в СБУ. У них есть информация — иногда они передают нам.

— СБУ вам передает информацию?

— Да. Условно говоря, есть сепаратистский митинг, — тогда они передают. Причем они информируют не только нас, но и «Азов», «Правый сектор» (организация запрещена в РФ) и так далее».

Матвей Цзен. А вот тут уже человек впрямую говорит о том, что работает на СБУ. Это специфичный почерк спецслужб, когда они создают впечатление, что не человек на них работает, а они сотрудничают. Он им дает информацию, спецслужбы делятся информацией, и так они, мол, «сотрудничают». Но считать, будто СБУ и «С14» являются полноправными партнерами, — бред.

По сути, человек признается в том, что является сотрудником СБУ. Значит, он соглашение о сотрудничестве подписал. Я не исключаю, что и зарплату он там получает. Это самый говорящий отрывок.

Надо понимать: сотрудник спецслужб никогда не передаст информацию другому человеку просто так. Это уголовное преступление. Вся информация передается в рамках оперативной деятельности. Подо всем этим есть рапорты, что такая информация была передана «агенту Карасю». Тут не надо быть ясновидящим, человек сам об этом говорит.

Итоги

Исходя из интервью украинского неонациста из «С14», становится понятно, что на Украине имеются серьезные проблемы с правами человека. Об этом говорит, в том числе, само существование прикормленных СБУ организаций, которые занимаются запугиванием политических оппонентов, их травлей, нападениями и избиениями.

Такая практика терпимости к насилию и поощрения подобных группировок со стороны государства недопустима. Это насилие давно выплеснулось за рамки украинских законов: людей просто убивают. О каких правах человека можно говорить, если нарушается фундаментальное право — право на жизнь?

Для неонацистов из «С14» само наличие «неправильных» политических взглядов у гражданина является основанием для того, чтобы его наказать, — безотносительно к тому, что он сделал. Что еще удивительнее, это не вызывает никаких вопросов у корреспондента.

Казалось бы, любой человек должен был, как минимум, спросить у респондента: «Кто дал вам право подменять незыблемые функции государства и творить самосуд?» Но нет, все нормально.

Единственный вопрос, который возник у журналиста: как действия «С14» могут повлиять на имидж Украины, и почему правозащитники из международных организаций не считают нужным даже упоминать проблему штурмовых отрядов неонацистов, публично атакующих всех несогласных с ними и властью граждан Украины. Впрочем, этот вопрос риторический, ответ на него заранее известен: эти неонацисты – это правильные неонацисты, потому что готовы сотрудничать с Западом.