ПАРЛАМЕНТ ВОЗМУЩЕН
Внутридумская оппозиция зачастую яростно отвергает полезные и необходимые проекты. Так было с суверенным Рунетом, автоматическим сканированием избирательных бюллетеней или электронным голосованием. По этой причине закрепление в законе опыта Конституционного процесса с продленным голосованием в любом случае напоролось бы на протест.
Российская реальность любит обманывать. Развитие событий на пленарном заседании Госдумы в среду предугадать было невозможно. Единороссы решили пойти по программе сонета 121 Шекспира: «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть. Напраслина страшнее обличенья».
Пророческий сонет из средневековой Англии вполне адекватно отражает законодательную активность современной России и данный факт несколько примиряет с полным непониманием того, зачем это нужно самим единороссам.
Последний аккорд случился на законопроекте второго чтения «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ», который буквально за сутки спешно нарисовали поверх текста восьмилетней давности «О внесении изменений в статьи 22 и 29 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ». Документ был внесен с целью определения порядка направления партийных представителей в избиркомах президентом, напомним, его вносил не Путин.
После объявления успешным Конституционного процесса формат продленного голосования с вовлечением придомовых территорий надо было срочно перенести из одноразового указа президента в многоразовый закон Думы.
Формат удобный, с этим сам Жириновский не спорил, но одобрил. Единороссам ничего не стоило своим большинством внести и в тот же день принять закон во всех чтениях на всех скоростях. Надо было откопать инициативу Дмитрия Медведева, чтобы продемонстрировать взлом думского регламента и конституционной процедуры законодательства.
Как ругаться в семье, то не прописано, а в парламенте – все четко регламентировано. Поправки ко второму чтению не должны ломать концепцию закона, поэтому они не подлежат экспертизе и не требуют рассылки субъектам права законодательной инициативы. Но ведь в итоге демонстративного нарушения регламента получался совсем другой закон и три фракции буквально умоляли четвертую не нарываться. Единственное, чего удалось добиться, не допустить третьего чтения сразу вслед второму. Подобные технологии стали веянием времени, процветают в разных сферах жизни и называются бесшовными. То есть ты неуловимо и ненаказуемо перескакиваешь в иное качество с другим смыслом жизни.
Третье чтение отложили до 21 июля под железобетонный аргумент, что Совет Федерации все равно раньше 24-го не соберется.
Дальше больше. Формат «хватаем первый попавшийся законопроект и спешно вписываем, что с неба упало» реализовался в тот же день еще раз на законопроекте второго чтения «О внесении изменений в Бюджетный кодекс Российский Федерации и отдельные законодательные акты РФ».
Законопроект объемный и он продолжает череду компенсаторных мер эпохи коронакризиса. Однако без сообщающихся сосудов добра со злом не обошлось. Во внесенном тексте предлагалось снять контроль парламента по федеральным адресным инвестиционным программам (ФАИП). От их формирования депутаты давно отрезаны, чтоб не лоббировали строительство объектов на своей малой родине в качестве электоральной агитации к предстоящим выборам. Но почему управлять государственными инвестициями может кто-то другой в Минфине, неизбираемый, невидимый и бесконтрольный?
Докладчик, председатель комитета по бюджету и налогам Андрей Макаров с уместным пафосом заявил: «Эту поправку комитет предложил отклонить. И вместо нее внесена другая поправка, которая реализует постановление Государственной Думы о контроле парламента, контроле Государственной Думы по ФАИП, которая будет касаться как представления данных в рамках бюджета, так и представление данных в случае внесения изменений в бюджет. По существу это новый подход федеральной адресной инвестиционной программы и контроля со стороны парламента».
Как уже было много раз доказано, от контроля исполнение не повышается. Наоборот, если нельзя украсть хоть копейку, мотивация исчезает и протухают триллионы. Деньги – продукт скоропортящийся.
Так вот наш и без Кудрина гениальный Минфин удумал срочно внести поправку о зачислений платежей за вред окружающей среде не в муниципалитет, где случился вред, а напрямую в общий котел федерального бюджета.
Возмущение накрыло обе палаты Федерального Собрания. Совет Федерации начал на два часа раньше Думы.
Представитель в СФ о Красноярского края Андрей Клишас сообщил на разминке 486-го заседания СФ в тот же день, что в соответствии со статьей 46 Бюджетного кодекса платежи по искам о возмещении вреда, причиненного окружающей среде, подлежат зачислению в бюджеты муниципальных районов, городских округов по месту причинения вреда окружающей среде. Поправки в Бюджетный кодекс позволяют эти платежи сразу отправлять в федеральный бюджет.
Сенатор Клишас понимает мотивацию Минфина, тем более что речь идет конкретно о ситуации в Норильском промышленном районе. Размер компенсации, которую должен выплатить «Норильский никель» – 147 млрд рублей, это достаточно серьезная сумма.
Клишас предупредил о двух моментах. Федеральное правительство берет на себя ответственность за ликвидацию последствий, получив сумму, предназначенную для компенсации ущерба окружающей среде. Второе – «Норильский никель» отнесет штраф на себестоимость для уменьшения налогооблагаемой базы. Бюджет Красноярского края в итоге потеряет порядка 20 млрд рублей в результате этой замечательной операции.
«Это касается не только этой ситуации по Норильску – это касается всей страны, всех муниципальных образований, всех. Поэтому мое предложение: пусть Минфин ответит. Значит, они их просто написали в федеральный бюджет, то есть опять на шило и на мыло, а не на устранение тех последствий, которые сегодня есть там. Там люди живут. И любое нанесение ущерба – это снижение качества жизни людей и в первую очередь, которые там проживают. И если их даже внести в федеральный, должна быть «дорожная карта», специальный счет, точно так же, как по дорожному фонду», – в Думе эмоционально говорила Раиса Кармазина. По трансляции ее слышно без микрофона.
В данном случае единороссы скрестились с единороссами.
Андрей Макаров проявил чудеса адвокатской этики и эстетики, чтобы доказать коллегам по палате, что монополия и муниципалитет одно и то же. У них общий организм и интересы.
Можно только догадываться, что это было нужно, чтобы выставить Думу в лице единороссов единственным организатором и вдохновителем всех наших побед над собой и своим здравым смыслом. Так описал Шекспир в сонете 121. Других проблем у нас нет, главное показать на виноватого.
Согнет 121 в переводе Маршака
Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть. /Напраслина страшнее обличенья. / И гибнет радость, коль её судить / Должно не наше, а чужое мненье.
Как может взгляд чужих порочных глаз / Щадить во мне игру горячей крови? / Пусть грешен я, но не грешнее вас, / Мои шпионы, мастера злословья.
Я – это я, а вы грехи мои / По своему равняете примеру. / Но, может быть, я прям, а у судьи / Неправого в руках кривая мера, / И видит он в любом из ближних ложь, / Поскольку ближний на него похож!