Смогу ли я, когда мой час придёт?
Мы живём за счёт тех, кто погиб, прикрывая нас.
Они держались до последнего, выигрывая минуты, часы, возможно годы нашей жизни.
Держались в Бресте и под Москвой, под Сталинградом и под Курском, на Днепровском пятачке и на Малой Земле, на околицах неизвестных деревень и на безымянных высотах, Спасая раненых и прикрывая отход остальных.
Держались на Даманском и под Кандагаром, на Гиндукуше и под Ханкалой, под Сержень-Юртом и на окраинах Цхинвала, на Саур-Могиле и под Горловкой, в развалинах Донецкого аэропорта и в пылающем Доме Профсоюзов в Одессе.
Держались в тонущем "Курске" и в пылающем в морской пучине "Комсомольце", в тайных тюрьмах африканских диктаторов и пыточных казематах американских спецслужб. Держались в окружённых городах Сирии и пылающих пустынях Ливии, разрушенных кварталах Ливана и развалинах кровоточащего Ирака, в непроходимых знойных джунглях и горных недоступных перевалах. Те, кто охраняет людей и объекты, добывает секреты, обеспечивает каналы связи и эксфильтрацию через границы, проникает в банды, прикрывает собой действующих и уводит за собой облавы на провалившихся. Они держатся и сейчас, сегодня, проводя операции, о которых мы ничего не знаем и никогда не узнаем.
Наша жизнь куплена ценой того, что в разное время в разных местах кто-то, заставив себя забыть об инстинкте самосохранения, отвлекал огонь на себя, умирая как можно медленнее, цепляясь за жизнь, чтобы жил тот, кому предстояло довести до конца главное дело, главную операцию. Умирал, несмотря на свою непрожитую жизнь, на едва начавшуюся молодость.
Кто этот "тот", ради кого сейчас идут на смерть другие, держась как можно дольше? Мы знаем его. Он всегда рядом. Именно ему поручена самая сложная часть работы.
Это ты. Это я. Это тот парень рядом. Это тебе (мне, ему), кому уже однажды спасла жизнь чья-то смерть, теперь нам проходить свой участок пути, и возможно так же упереться в свой последний рубеж и в необходимость держаться на нём как можно дольше. Чтобы дать возможность идущему следом закончить дело. И если пришёл наш черёд тянуть время и отвлекать огонь на себя, это надо делать.
Мой прадед был казнён фашистами в Донецке. Он был партизанским связным, коммунистом. Его выдал предатель. Прадед был очень сильным. Мог проплыть небольшое озеро на спор на одних ногах, со связанными за спиной руками. Он выдержал все пытки, никого не выдал. Его бросили в шахту ещё живым. Ему было около тридцати.
Я спрашиваю себя: а я смог бы так? Выдержал бы пытки, ушёл бы молча, прикрывая собой других? И мне становится страшно отвечать себе на этот вопрос. Страшно ответить "Нет, не выдержу", страшно ответить "Да, выдержу", страшно ответить "Не знаю". Ибо страшно заглянуть "туда", за ту черту, на которую человек старается по возможности не смотреть. Пока не придёт его час.
А когда час придёт, что выберет каждый из нас?
Как же надо жить, чтобы тогда, когда придёт "тот самый" момент, мы поступили именно так, как поступили те, кто ценой своей гибели купил нам жизнь?
