Как правильно подталкивать своих соседей в НАТО

«Решение расширить НАТО за пределы первоначальной группы стран-участников не далось легко. В виду относительно приличного советского поведения, лишенного признаков явной злонамеренности, Норвегия питала надежды присоединиться к нейтральному Скандинавскому пакту, возглавляемому Швецией. Но безмятежные настроения в Осло вмиг испарились после чехословацкого переворота и последующей серии обвинительных дипломатических нот и водопада враждебных пропагандистских нападок из Москвы. Особо оговорив, что она сможет запретить размещение иностранных баз на своей территории, Норвегия присоединилась к молодому Альянсу, что стало солидным дополнением к его возможностями, принимая во внимание контроль Норвегии над североатлантическими морскими и воздушными путями. Бонне [Анри, посол Франции в США] угрожал заблокировать членство Норвегии, если приглашение о вступлении не будет также выслано и Италии. Тем самым французы надеялись, что включение в Альянс этого средиземноморского государства позволит протащить туда заодно всю французскую Северную Африку. В Государственном департаменте была одна группа экспертов, возглавляемая Хикерсоном, которая уже давно вынашивала идею об итальянском вступлении, но Трумэн и Ачесон не разделяли их энтузиазма. Британцы мягко сопротивлялись итальянскому членству, Бенилюкс во всем прислушивался к Штатам, а Ачесон такого согласия не давал, поэтому Франция со своим одиночным мнением пребывала в изоляции, и, как следствие, ее политики кипели от негодования. Ачесон поддался только тогда, когда Бонне разыграл свою козырную карту – пригрозил заблокировать создание нового Западногерманского государства или даже самой НАТО, если не пригласят Рим. Такая грязная тактика выводила из себя почти всех участников переговорного процесса, но после длительных обсуждений с Трумэном и сенаторами Ачесон согласился «поглотить» Италию 2 марта 1949 – к этому времени он не видел ни одного аргумента против ее членства в организации. Не желая создавать видимость западной разобщенности, он уже начинал бояться того, что «непристегнутая» Италия в какой-то момент поддастся своему местному мощному коммунистическому движению и сложится изнутри. Тем самым, как написал историк Э. Тимоти Смит [E. Timothy Smith], получилось так, что Альянс, созданный для отражения внешних угроз, принял в свои ряды Италию, чтобы спасти ее от внутренних угроз и подрывной деятельности.

Восьмого марта Государственный департамент официально пригласил Рим вступить в НАТО. В одностороннем порядке США продублировали свое приглашение Дании, Исландии и Португалии, что вызвало глухое ворчание в Уайтхолле, с которым не проконсультировались, но протеста не последовало, так как исторические узы, что связывали Британию с Португалией, подразумевали участие этой иберийской страны в оборонительном пакте в той или иной форме. Особенно принимая во внимание тот факт, что под ее контролем находились стратегически важные Азорские острова. Алжир не был отдельным государством, но он стал частью НАТО, потому что являлся интегральной частью французской метрополии. В этом смысле Алжир отличался от прочих французских и европейских колоний, которые в НАТО не вошли. Приглашение Дании проистекало из желания охватить Гренландию и создать базы снабжения на скандинавском фланге. Членство Исландии подчеркивало «атлантический» характер Альянса, но прочие государства региона напрасно стучались в дверь этого блока. Ирландию не приняли из-за ее настойчивых просьб к Вашингтону, чтобы тот надавил на Лондон и вернул Эйре ее Северные графства [Ольстер]. Швецию не приняли из-за ее завышенных требований: поставки американских вооружений, нераспространение действия Статьи 5 на Швецию, и право Швеции продолжать формировать свой собственный Нордический Пакт. Швеции показали от ворот поворот, после чего приняли Норвегию, Исландию и Данию. Почти сразу же у порога возникли Турция и Греция, которые принялись надоедать Ачесону, требуя принять и их. ОКНШ будет отбиваться от их навязчивого членства два года. Западной Германии придется ждать своего часа до администрации Эйзенхауэра, но Статья 6, покрывающая случаи нападения на оккупационные войска, уже эффективно включала территорию ФРГ в зону ответственности Альянса.


Чтобы организовать всю эту разношерстную компанию и получить все нужные согласования Ачесону приходилось бегать между зарубежными послами и политическими воротилами в Конгрессе. «Я был словно цирковой наездник на двух лошадях» - восклицал государственный секретарь – «Их всех одолевали волнения и сомнения. Мне приходилось использовать тревоги одних, чтобы давить ими на других». Каждый член Комитета по международным делам знал текст Договора наизусть, дорожа каждой буквой и принимая близко к сердцу каждое слово. Ачесон принимал все их мнения со всей серьезностью. Так, в результате в тексте Договора появился пункт про временное ограничение в 20 лет [Статья 13], не смотря на сильное французское сопротивление. Ванденбергу нравились все те любезности, которыми осыпал его Госдеп, поэтому он счел возможным заявить, что НАТО будет первым договором в истории США, который «был составлен не только с согласия Сената, но и с учетом его [Сената] мудрых советов». 9 марта Ачесон счел, что «весь строительный мусор уже был убран с пути и можно уже голосовать». Сенаторы были готовы ратифицировать.

Реакцию Москвы можно было предугадать. Буйный Кремль взорвался обвинениями в адрес западных министерств в том, что те нарушили Устав ООН, Ялтинские и Потсдамские договоренности, а также действующие советские договора с Британией и Францией. СССР вышел из Всемирной организации по здравоохранению – бесполезный шаг для Советского Союза. СССР закрыл свои консульства в Италии и Иране, свернул до сих пор продолжающийся экспорт хрома и марганца в США, обвинил американских репортеров в шпионаже и принялся глушить «Голос Америки». Обвиняя Вашингтон в «агрессии, напоминающей ей нацистскую агрессию», «Правда» пообещала рост советской военной мощи в ответ на это «бряцание оружием». Советские войска принялись маневрировать вдоль границ Норвегии, Югославии и Ирана, а аналитики Госдепа увидели «отдаленную возможность» переворота в Финляндии. Но насилие не вышло за пределы воинственной риторики. Быстро стало очевидным, что Сталин равнодушно взирал на эту беззубую лигу. Видимо, в глубине души он отдавал себе отчет, что это новое формирование было сугубо оборонительного свойства и не несло никакой угрозы для СССР». [132-133]


Robert L. Beisner, Dean Acheson, A Life in the Cold War, 2006